В эту гигантскую воронку втягивались наиболее честные и преданные делу партии коммунисты.
В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранились письма Фадеева к Молотову, Вышинскому, Берии, Ворошилову, в Главную военную прокуратуру и другие инстанции с просьбами рассмотреть или ускорить рассмотрение дел с учётом того, что тот или иной человек осуждён несправедливо или был допущен перегиб.
Есть свидетельства (письма) о помощи, в том числе материальной, которую Фадеев оказывал семьям известных ему осуждённых людей (семьи некоторых арестованных он буквально содержал на свои средства). Сохранились письма, в которых он защищает писателей, пострадавших несправедливо.
Фадеев проявлял искреннее участие в судьбе многих литераторов: Пастернака, Заболоцкого, Льва Гумилёва, передавал деньги на лечение Платонова его жене. В 1948 году он выделил из фонда Союза писателей значительную сумму для Зощенко, защитил Ольгу Берггольц.
Писатель Борис Полевой: «Теперь мы знаем, как он много раз пытался вступиться за того или иного писателя, как мучительно болезненно воспринимались им репрессии, вырывавшие из литературы талантливых людей».
На конференции Союза писателей, состоявшейся после ХХ съезда партии, Фадеева назвали тенью Сталина. Тогда же говорили, что более пятисот писателей подверглось репрессиям. Коллеги осуждали Фадеева за то, что он вместе с Маршаком и Олешей одобрил смертный приговор обвиняемым по делу «антисоветского троцкистского центра». Утверждение, что его руки по локоть в крови, безосновательно. Фадеев, конечно же, многое знал и во многом принимал участие. Статьи и письма подписывали почти все – от Юрия Тынянова до Исаака Бабеля.
Немного о процессах, состоявшихся в 1937–1938 годах. Не было бы вины заговорщиков – не делали бы их открытыми.
Если обратиться, например, к материалам бухаринско-троцкистского процесса, то главное обвинение звучит так, как будто его формулировали не 80 лет назад, в далёком 1938 году, а сразу после развала Советского Союза в 1991-м и подписания Беловежского соглашения в 1993-м:
«Следствие считает установленным, что:
В 1932–1933 гг. по заданию разведок враждебных СССР государств, обвиняемыми по настоящему делу была составлена заговорщическая группа под названием “правотроцкистский блок”, поставившая своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, провокацию военного нападения этих государств на СССР, поражение СССР, расчленение СССР и отрыв от него Украины, Белоруссии, Средне-Азиатских республик, Грузии, Армении, Азербайджана – в пользу упомянутых иностранных государств, наконец, свержение существующего в СССР социалистического общественного и государственного строя и восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии»[67].
После того как с помощью Запада и им выращенных «домашних» неотроцкистов, потомков хрущёвского «реабилитанса», на наших глазах всё так и произошло, разве повернётся язык считать обвинения 1938 года сфабрикованными, а подписание писем Маршаком, Олешей, Бабелем, Тыняновым, Фадеевым и многими другими заслуживающими порицания?
В 1956 году с трибуны XX съезда КПСС деятельность лидера советских литераторов была подвергнута жёсткой критике. Фадеев был снят с поста председателя Союза, не был избран членом, а только кандидатом в члены ЦК КПСС. Фадеева прямо называли одним из виновников репрессий в среде советских писателей. Прежнего любимца Сталина стали ожесточенно травить коллеги. Кто-то из них организовал против Фадеева анонимное письмо в Центральную ревизионную комиссию КПСС. В анонимке говорилось: «Центральный Комитет воплощает мудрость и чистоту нашей партии. Народ видит в нём любимого вождя коллективного, за которым пойдёт в любой бой. Каждый член ЦК должен быть достоин этого доверия и уважения народа. А член ЦК Фадеев недостоин. Пьянство Фадеева вошло в поговорку».
Фадеев остро переживал обвинения и клевету в свой адрес. Он много раз просил, чтобы его приняло руководство партии, пытался оправдаться, но его не слушали.
После краха СССР роман Фадеева «Молодая гвардия» снова стал объектом ожесточённых нападок, на этот раз со стороны отечественных либералов, а также украинских националистов, которые стремились уничтожить или оклеветать все символы советского патриотизма. Стали оплёвывать подвиги советских героев, в том числе и молодогвардейцев. На Украине их бессмертный подвиг попытались присвоить себе бандеровцы.
Была запущена фальшивка о том, будто «Молодая гвардия» являлась не комсомольской, а националистической, бандеровской организацией и якобы возглавлял её функционер ОУН некий Евгений Стахив.
Стахив, сбежавший в США, явился потом на Украину и объявил, будто Олег Кошевой – это он.
Провокацию убедительно опроверг Владимир Минаев, сестра которого погибла в Краснодоне вместе с молодогвардейцами, в книге «“Молодая гвардия”: опять предательство»[68].
«Стахив, – отмечает он, – реализовал указания своих американских покровителей, заинтересованных в том, «чтобы в последующей войне не было “Молодых гвардий”, не было космодемьянских и матросовых».
В многонациональном Краснодоне не было даже тончайшего слоя почвы, способного родить украинский национализм. Так, в числе 72 наиболее активных подпольщиков 43 человека были из русских семей, 11 человек были из семей бывшего сословия донских казаков, 8 – имели украинские корни, остальные – белорусы, армяне, евреи, молдаванин и азербайджанец.
К тому же американские кукловоды недостаточно чётко разработали легенду для своего эмиссара. И поэтому Стахив всё время путался, перевирал сам себя, не мог толком изложить даже факты собственной биографии. Уверял, будто Кошевой, мол, не погиб, а якобы сбежал и живёт в Америке. Однако на самом деле в США оказался Стахив, а Олег Кошевой не стал на колени перед палачами и был казнен гитлеровцами.
В романе «Молодая гвардия» у человека, который предал организацию, была фамилия Стахович. Быть может, схожесть со «Стахив» не случайна, и Фадеев, находясь после войны в Краснодоне, что-то знал о настоящем предателе, сбежавшем потом в Америку?
Роман Александра Фадеева, на котором были воспитаны поколения патриотов в нашей стране, несмотря ни на что, продолжает жить.
Фадеев представить себе не мог, что партия устами Хрущёва нагло врёт. При Сталине такого не было и быть не могло. Авторитет партии, подкреплённый авторитетом Сталина в народе, исключал ложь. Всё, что в сталинские времена говорилось от имени партии коммунистами и народом, безусловно, принималось за чистую правду. Почтительная доверчивость советских людей к печатному слову стала привычкой из-за всеобщей грамотности в СССР. Эта привычка сыграла катастрофическую роль в 1956-м, когда поверили лжи Хрущёва, и в 1991 году, когда многолетние сладкоречивые трели другого предателя, Горбачёва, привели к крушению СССР. Этому весьма способствовала также годами вышколенная партийная дисциплина – казалось, мощнейшая организация, состоящая из 19 миллионов коммунистов, по команде из Москвы в одночасье прекратила своё существование.
Фадеев не знал, что с кремлёвской трибуны льются потоки лжи. Его вины в репрессиях не было. На примере Кольцова и Мейерхольда читатель видел, как оговаривали ни в чём не повинных людей. А сколько их было, таких оговоров! Тем более в весьма специфической, «богемной», среде. Для наговоров и доносов поводов у такой публики всегда много. Это и зависть к более способному печатавшемуся коллеге, это и желание решить свои жилищные проблемы, это и жажда приобщиться к писательской братии, получив дачку в Переделкине…
Вспомнив былые обиды, та же камарилья скрытыми интригами, наушничеством, доносами и тому подобным участвовала в травле Фадеева после снятия его в 1954 году с поста генерального секретаря и председателя правления Союза писателей СССР.
Из приведённой цитаты хрущёвских «воспоминаний» теперь становится понятным, откуда дул ветер. С подачи Хрущёва на Фадеева навесили несуществующую вину за репрессии писателей. Назначенное Фадееву показательное наказание, в основу которого легли ложные обвинения его в репрессиях, вполне подходит под уголовную статью «Доведение до самоубийства». Такой способ избавиться от талантливого писателя и общественного деятеля при Сталине – преступление, в котором объектом преступления явилась жизнь Фадеева. Объективная сторона преступления заключается в доведении до самоубийства путём унижения его человеческого достоинства, а по факту – путём распространения злостных клеветнических измышлений и систематической травли.
Имеются серьёзные сомнения в том, что Фадеев по своей воле ушёл из жизни. Выстрела из боевого револьвера никто из соседей якобы не слышал. Не слышали его даже в доме, где он жил (!).
Тем более что «застрелился» Фадеев не на почве пьянства, как писала «Правда» в некрологе. При вскрытии эксперты не нашли в его крови следов алкоголя. Примечательно, что сразу после смерти Фадеева на дачу первым примчался председатель КГБ И. Серов, помощник Хрущёва по кровавым делам на Украине [он в 1939–1947 годах был наркомом (министром) внутренних дел УССР] и изъял посмертное письмо.
Возникает несколько вопросов.
Во-первых, как выстрел из боевого оружия (как его ни накрывай подушкой) не слышали находяшиеся в доме? Это позволяет предположить, что убийство писателя было совершено из пистолета с глушителем.
Во-вторых, почему на место трагедии первым приехал председатель КГБ Серов? И почему его единственной целью было забрать посмертное письмо? Не потому ли, что это письмо должно было пригодиться для последующей корректировки его сотрудниками?
О том, что на Лубянке это умеют делать виртуозно, известно благодаря якобы написанным Л.П. Берией письмам из бункера, куда он был «посажен после ареста» в Кремле. Теперь дотошным исследователем А.Н. Дугиным доказано, что письма Берии поддельные. Написать Берия их никак не мог, так как был убит в своём особняке в Москве на Малой Никитской улице 26 июня 1953 года.