— Все кончено… Если хочешь жить, не дергайся.
— Лучше добей, — рявкнул он и попытался ударить меня здоровой рукой.
Я закрылся и врезал рукояткой ножа ему в челюсть. Удар получился хлесткий и отправил его в нокаут. Бывший чекист и беглый проповедник растекся безвольной тушкой на каменистом склоне, закатив глаза.
Я обшарил его карманы. Черт! Моего пистолета нет. Куда он его спрятал? В пещере оставил?
Стянул с Погибова ремень. Сложил его вдвое, чтобы конец образовал петлю. Затем продел петлю в пряжку. Расправил ее внутри, и получилось двойное кольцо, в которое я продел руки поверженного, заведя их за спину. После потянул за свободный конец ремня над пряжкой. Импровизированные наручники затянулись на запястьях. Свободный конец обмотал между кистей и заткнул за одну из петель. Получилась мертвая милицейская сцепка.
Иван очнулся. Плечо и голень у него кровили. У меня прокушеннее запястье и разодранная ладонь. Погибов смотрел на меня пустыми глазами, даже злобы не было. Будто уже умер.
— Где убежище? — спросил я его и, посадив, привалил к дереву.
— А ты попробуй найди, мент, — гримаса презрения перекосила его лицо.
Мы вычисляли его, как серийного убийцу, но кем же этот мормон оказался на самом деле?
— Ты ранен, тебя надо перевязать. Хочешь сдохнуть? Если нет, то скажи где пещера.
— Я уже сдох… Несколько лет назад. Оставь меня здесь…
— Нет, ты пойдешь со мной… Я должен тебя доставить в поселок. Ты все расскажешь. Как женщинам головы задурил, как использовал их как своих рабынь… Пока родственники с ума сходили.
Погибов только ухмыльнулся. Тонкие губы едва шевелились.
— Они сами пошли со мной. Это был их выбор… Тебе не понять. Ты работаешь на систему. Ты думаешь, что Союз вечный. Что наш строй самый верный, а путь самый правильный… Если бы ты знал, как глубоко ты заблуждаешься, мент. Ты не видел жизни. Ты марионетка. Ты одна из овечек в послушном стаде.
— Союз развалится, и коммунистический строй рухнет, — выдал я.
Иван даже поперхнулся. Вытаращился на меня и хлопал глазами, не находя слов. Очевидно, он никак не ожидал, что я соглашусь с его “антисоветчиной”.
— Откуда тебе знать? — прохрипел он.
— Знаю… — я особо не собирался откровенничать перед гуру, но даже если мне удастся доставить его живым, и он решит поведать о моих изречениях — никто не поверить полусумасшедшему “пастору”, что создал гарем в лесной глуши.
Получается, что сейчас лишь с одним человеком в мире я могу быть откровенен. С моим врагом… Иван знал, что проиграл. Возможно, ему было что сказать. Я решил воспользоваться случаем и разузнать о нем. В конце концов, любая информация поможет отыскать пещеру.
— Скажи мне, — я присел на корточки возле пленника. — Как ты таким стал?
— Каким?
— Не знаю… Зверем. А еще ты ненавидишь страну, в которой живешь.
— Ты и так знаешь кто я, — скривился Иван. — Кем я был.
— Знаю, но хочу услышать это от тебя.
— Сначала перевяжи меня, — вдруг выдал Иван. — Не хочу сдохнуть как пес.
Я насторожился. Неожиданно смерть в его планы входить перестала. Что он задумал? Но руки его стянуты надежно. Кожаный ремень и Поддубный не разорвет. Я скинул тулуп и свитер. Снял с себя рубаху. Надел всё обратно, кроме рубахи.
Ее располосовал на ленты и перевязал руку и ногу Ивана. Как мог. Криво и топорно, пофиг, главное — кровь остановить. Иван молча наблюдал за мной, стискивая зубы и играя желваками, превозмогая боль. Но ни разу не пикнул. Затем я перемотал запястье себе.
— Ты же понимаешь, что все равно долго не протянешь, — пытался я сыграть на его инстинкте самосохранения. — Скажи, где убежище, и я отведу тебя туда.
— Я покажу, где повозка и лошадь, — неожиданно заявил тот. — Вези меня к Ксении. Про пещеру забудь. Нет больше ее.
Он слишком сильно менялся. Только что готов был умереть прямо здесь, а теперь торгуется. Понял, что есть за что держаться? Или…
— Как — нет пещеры? Что ты с ними сделал, сволочь?! — я схватил его за грудки и тряхнул так, что чуть повязка не слетела.
Погибов вновь стиснул зубы и лишь ухмылялся. Хотелось задушить его собственными руками, но тогда я не узнаю правды. Где еще три женщины и, судя по рассказам Ксении, три ребенка с ними.
Мне надо, чтобы этот гад жил. А разговорит его только Света. Значит, пока выход один — тащить его в дом Ксении. И там ждать помощи.
— И где лошадь? — процедил я.
— Тут недалеко, — оскалился Иван. — В пещерке небольшой. Я расскажу где. А сани…
— Я знаю, где сани, — выплюнул я, поднимаясь на ноги.
Коротконогая лошаденка с куцым хвостом устало тянула повозку, недовольно фыркала, мотала головой и прижимала уши, будто хотела меня укусить.
Я шел рядом, держа вожжи. Иван лежал на санях в ворохе сена. Дорога не ахти. Вернее сказать, ее совсем не было. Заснеженные буераки и поваленные стволы преграждали путь. Я решил идти пешком. Двоих по такой тропе кляча не вывезет.
— Ты обещал мне рассказать о себе, — начал я разговор.
— А ты не хочешь сначала о себе сам поведать? — Иван буравил меня колючим взглядом.
— А что рассказывать? — простодушно пожал я плечами. — Рядовой милиции… Повезло попасть в группу Горохова по расследованию громких и тяжких преступлений. Не женат.
Я шагал вперед и смотрел тоже только вперед.
— Слабо верится, что ты рядовой, — глухо пробормотал Погибов, будто что-то знал обо мне.
— Это почему же?
— Руки мне стянул умело. С чучелом развел, будто воевал раньше. Выследил меня как-то и ножичком почикал. Удар у тебя поставлен как у боксера. Но ты можешь использовать в схватке и подручные средства. Такому в советской ментовке не учат.
— А где учат? — хмыкнул я.
Усталость от бессонной ночи, пережитой катастрофы и многокилометрового перехода по лесу навалилась лавиной, и мне стало уже почти все равно, о чем мы будем говорить.
— Разве что у нас… Но на конторского ты не похож. Слишком молодой. Не успел бы всему научиться. Ты, скорее всего, из этих. Из пришлых…
— Из каких?
— Которые из другого времени.
— Что?!
— Ты очень похож на этих… Иных.
Меня словно обухом по голове огрели. Твою мать! Он знает о попаданцах?! То есть, я не один такой? Но почему судьба нас закидывает в прошлое? И кого это — нас?!
— Интересно, конечно, — я еле сдерживал эмоции, стараясь не показать ошеломление, — книжек начитался? Янки при дворе короля Артура, там мужика в прошлое занесло. Ты про это? Бред. Я обычный курсант, которому просто повезло с карьерой. А что за иные? Расскажи мне про них. Все равно, пока топаем, делать нечего.
Но голос у меня, кажется, все-таки дрогнул.
— Будем считать, что я тебе поверил, — скривился Иван. — Информация о таких как ты засекречена. Ваше появление связывают с намерением уничтожить Советский Союз. Вас считают диверсантами, что пытаются подорвать существующий строй.
— И много таких было? — как можно безразличнее спросил я. — Ну, типа, как я?
Раз он так спокойно говорит об этом, его уже не обманешь, но я пытался.
— Точно не знаю, но через меня двое прошли. Один из них даже пытался взорвать Чернобыльскую АЭС в 1978 году.
Нахрена ее взрывать, если она и так скоро рванет? — чуть вслух не воскликнул я.
Черт. Что-то Иван темнит. Действительно ли он говорит о попаданцах? Может, это шизофреники, что возомнили себя пришельцами из будущего? И охотятся за мифическим миелофоном?
— Взорвать атомную станцию? Зачем?
— Он не успел нам поведать. Погиб, знаешь, при задержании.
— С чего ты взял, что он, как ты говоришь, иной? Кто это вообще придумал?
— Молодой пацан знал, как устроена станция изнутри. Знал распорядок работы и систему ее безопасности. Будто много лет прослужил на ней… — Погибов делал паузы межд фразами. Боль, видно, доканывала его.
Ничего, потерпит — я ведь терплю. Я сжал зубы и выдал следующий вопрос, как будто сам был спецагентом:
— А еще один? Ты говорил про двоих.
— А тот нес полнейший бред. Про развал Союза, про русские танки на Красной площади, что будут стрелять по Белому дому и давить людей. Про войну с чеченами, про то, что в России государь будет на престоле вечный. В общем такую хрень выдавал. Его признали опасным и морально разложившимся и залечили как психа в “Белых столбах”.
— Так почему ты думаешь, что он попал из будущего? Такой околесицы можно в любой психушке наловить.
— Да, но ты только что сам обмолвился о развале Союза, — Погибов замолчал, ожидая моей реакции, но я не собирался поддаваться. — И тот бред, что он нес — потихоньку начинает сбываться. Вот уже наши и в Афгане воюют.
Я задумался. Получается, мне совсем светиться нельзя? Причислят к этим иным, и адьё. Либо ликвидируют, либо опыты ставить будут?
Решил сменить тему. Раз Иван откровенничает, нужно побольше выудить из него информации.
— А что ты? Как додумался проповеди читать и людей жизни учить?
— Тебе расскажу, — хмыкнул Иван. — Не под протокол. Но знай, если что, от своих слов всегда открещусь. Чувствую, недолго мне осталось.
— Но-но, — прикрикнул я. — Не вздумай сдохнуть.
— Я был перспективным молодым сотрудником, — начал свой рассказ Погибов. — Только получил старшего лейтенанта. В конце шестидесятых мне предложили перевестись в 8-е Главное управление КГБ. Оно занималось связью и криптографией. Сам понимаешь, от таких предложений не отказываются. На новой должности я обслуживал технические системы защиты информации в советских посольствах и заграничных резидентурах КГБ. В семьдесят третьем меня, как лучшего сотрудника и блестящего офицера, перевели в штаб-квартиру 1-го Главного управления, которое курировало все операции внешней разведки КГБ. Я стал сотрудником службы связи и отслеживал входящий трафик от резидентов КГБ по всему миру. Кроме того, я лично подготавливал сводки для членов Политбюро и был в курсе секретных операций КГБ, что они планировали на Западе. Зачастую эти операции носили не совсем лицеприятный характер, — хмыкнул он. — Кого-то убрать, кого-то запугать или завербовать, используя шантаж и угрозы. Одно дело, когда ты знаешь систему лишь снаружи — и другое, когда вникаешь изнутри.