Во-вторых, по своим силам и средствам, кадровому потенциалу белогвардейские контрразведывательные органы уступали спецслужбам зарубежных стран, а в конце войны — и советским.
В-третьих, контрразведывательные органы антибольшевистских режимов в основном сконцентрировали свои усилия на политическом сыске, считая контршпионаж второстепенным делом. Здесь свою роль, по мнению автора, сыграло Положение о контрразведывательной службе, принятое в 1917 году после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов и поэтому предписывающее контрразведке заниматься политическим сыском. Этот документ лег в основу Временных положений о контрразведке, утвержденных в годы Гражданской войны. Однако новое положение четко не определяло круг полномочий контрразведки в борьбе с государственными преступлениями, что приводило к дублированию функций спецслужб и созданных органов политического сыска. В результате контрразведке пришлось распылять свои незначительные силы, что негативно сказалось на обеспечении государственных образований и армий.
3. Борьба с большевистским подпольем
Важнейшей задачей контрразведывательных органов всех без исключения белогвардейских режимов являлась борьба с большевистским подпольем, поскольку советское правительство придавало большое значение ведению активных подрывных действий в тылу белых армий. Большевики занимались организацией восстаний, забастовок, демонстраций, саботажем, пропагандой и агитацией среди населения и войск противника. Сочетание самых разных форм и методов борьбы ослабляло белогвардейские режимы изнутри, способствовало победам Красной армии.
В 1918–1919 годах большую работу по организации подполья и ведению агитационно-пропагандистской деятельности по разложению войск и тыла противника проводили В.И. Ленин и Я.М. Свердлов. Из Москвы осуществлялось руководство донским, северным, северокавказским, сибирским и украинским подпольем. Советская Россия оказывала подполью поддержку кадрами, деньгами, оружием и пропагандистской литературой.
Конспиративный характер деятельности подпольных организаций потребовал соответствующих форм и методов противодействия со стороны белогвардейских режимов. Поэтому самым подходящим инструментом в обеспечении внутренней безопасности, безусловно, являлись контрразведывательные и сыскные органы.
Одной из задач контрразведки как раз и являлась борьба с большевистским подпольем, или, говоря языком одного из Временных положений, с лицами, «которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически неприятелю… или посягают на нисположение существующего государственного строя и нарушения общественного порядка»[235].
А поскольку на территориях, подконтрольных белым армиям, таковых лиц оказалось достаточно много и они представляли серьезную угрозу безопасности всем без исключения белогвардейским режимам, то борьба с ними требовала от контрразведывательных органов значительных затрат сил и средств и, по сути, являлась их основной задачей.
Эту задачу генерал-лейтенант А.С. Лукомский сформулировал следующим образом: «В аресте большевистских агитаторов и видных большевистских деятелей, оставляемых большевиками в районах, которые они принуждены были очищать при наступлении нашей армии; в производстве предварительного дознания относительно тех местных жителей, которые во время господства большевиков в данной местности своей деятельностью особо способствовали укреплению советской власти; в аресте в войсковых районах вновь проникавших туда большевистских агентов»[236].
Что же касается противодействия контрразведывательных органов партизанскому движению различного политического окраса (красным и зеленым), то, подчеркнем, их роль в основном сводилась к информированию командования о подготовке вооруженных восстаний, ликвидации подполья, как организующей и объединяющей силы. Явно недостаточное участие спецслужб в борьбе с партизанским и повстанческим движением объясняется широким размахом последнего. На Юге России, в Сибири и на Дальнем Востоке партизаны контролировали целые районы, а численность отдельных формирований достигала нескольких тысяч человек. Находилось также немало отрядов, возглавляемых эсерами и анархистами. Для борьбы с ними белогвардейские генералы были вынуждены снимать с фронта части и проводить войсковые карательные акции.
В борьбе с партизанами, контролировавшими обширные территории, белогвардейскому командованию в большей степени была необходима разведывательная информация об их местах дислокации, численности, вооружении и намерениях командиров или атаманов. Хотя отмечались случаи получения сведений о партизанах органами контрразведки.
Рассмотрим, как велась борьба с большевистским подпольем белогвардейскими режимами.
После зарождения Добровольческой армии ее военное и политическое положение на Дону было неустойчивым. В тот период белогвардейские органы безопасности работали крайне слабо. Видимо, по этой причине не сохранилось документов, касающихся деятельности контрразведки. До нас дошли лишь некоторые воспоминания, написанные бывшими ее сотрудниками уже в эмиграции, являющиеся сегодня основным источником.
Так, полковник С.Н. Ряснянский признал результаты борьбы с большевистским подпольем весьма скромными: «…за время моего заведывания указанными контрразведками (добровольческой и донской. — Авт.), было арестовано всего какой-нибудь десяток большевиков, тогда как их были тысячи… Перед уходом из Новочеркасска я приказал всех арестованных, числящихся за контрразведкой, освободить… несмотря на громадную энергию, проявленную юными сыщиками в поисках большевистских агентов и выявления их работы, эти поиски почти не приводили к положительным результатам. Доходило иногда дело до перестрелки в темных кварталах Новочеркасска и Ростова, были раненые и убитые с обеих сторон, но это была не контрразведка, а боевая стычка… Не все у нас шло гладко и многое было не налажено, но у нас не было главного — денег, денег и денег… Препятствия чинили все, а помогали единицы»[237].
Подпоручик Н.Ф. Сигида, выполнявший секретное поручение штаба Добровольческой армии в советском тылу, знал многих советских работников. Став во главе небольшой охранной группы после занятия немцами Таганрога, он получал or оккупантов ордера на проведение обысков и арестов бывших сотрудников советских органов власти. Германский военный комендант, несмотря на протесты со стороны городского головы Петренко, не вмешивался в работу группы Н.Ф. Сигиды[238].
Второй Кубанский поход увенчался успехом белогвардейцев, под контролем которых находилась часть территории юга России. В это время шло формирование органов власти, реставрировались прежние порядки, земли и предприятия возвращались их прежним владельцам. В июле — сентябре
1918 года Добровольческая армия вела успешные бои по занятию Северного Кавказа и Кубани, Донская армия наступала на Царицын.
Отступление войск Южного фронта заставило советское правительство принять ряд неотложных мер по его укреплению. При этом неослабное внимание уделялось работе в тылу противника. Красное командование и партийные структуры создали в тылу белогвардейских войск сеть подпольных организаций. Уходя из крупных населенных пунктов, они наполняли тюрьмы коммунистами и агитаторами под видом черносотенцев и контрреволюционеров, которые после освобождения из заключения новыми властями начинали вести подрывную работу: собирали военно-разведывательные данные, совершали диверсии на предприятиях, готовили вооруженные восстания. Обладая значительными денежными средствами, подпольщики подкупали чиновников государственных учреждений и военно-управленческих структур, капитанов судов, перевозивших агитаторов и литературу, а также сотрудников спецслужб. Коррумпированные контрразведчики за взятки освобождали большевистских активистов из-под ареста[239].
Руководимое из Советской России подполье представляло собой внушительную силу. Так, на Украине к осени 1918 года существовало свыше 200 подпольных коммунистических организаций, действовавших в Киеве, Николаеве, Харькове, Одессе и других городах. Только в июле — августе 1918 года произошло 11 забастовок рабочих-металлистов. ЦК КП(б)У и Временное железнодорожное оргбюро направляли своих инструкторов к участникам общей забастовки железнодорожников, к шторой в июне 1918 года присоединилось около 200 тыс. человек[240].
Донское бюро РКП(б) поддерживало связь с подпольными организациями на Дону, Северном Кавказе в Донбассе. Только в ноябре — декабре 1918 года было образовано 10 нелегальных партийных комитетов — в Ростове, Новочеркасске, Таганроге, Макеевке, Енакиево и других городах[241].
Целенаправленная работа деникинских спецслужб по выявлению нелегальных антиправительственных организаций давала положительные результаты в ряде городов Юга России. Осенью 1918 года агентура вышла на след таганрогской организации. В ходе дальнейшей оперативной разработки удалось выявить и арестовать ее членов. Однако Ростово-Нахичеванский комитет РКП(б) организовал в Таганроге новую подпольную группу, которая, используя мобилизации, внедряла своих людей в белогвардейские штабы и радиостанции, получала ценные разведывательные сведения[242].
Весьма продуктивно велась работа против подполья в Ростове-на-Дону. С августа по декабрь 1918 года ростовским контрразведывательным пунктом Астраханского казачьего войска было задержано 9 человек по подозрению в большевизме. 5 из них пришлось освободить за отсутствием улик[243]