но сданный кондуктору Литценбургу, тот содержал в себе лишь газеты 1859 года, адресованные Э. Дж. Аллену, отель Уилларда, Вашингтон.
По прибытии в Филадельфию президент сдержал свое обещание и подчинился всем мерам предосторожности, какие требовала охрана. Он позволил изобразить себя инвалидом, причем знаменитая миссис Кэт Уорн из пинкертоновского штаба фигурировала в роли его сердобольной сестры. Оставив за собой три последних купе последнего спального вагона в поезде, вся группа – Линкольн, Уорд Ламон, миссис Уорн, Пинкертон и его грозный генерал-суперинтендант Джордж Бангс – могла сесть в поезд, не привлекая к себе внимания пассажиров. Три работника секретной службы были вооружены.
Решив узнать, что стало с разведчиками Уоллинга, начальник нью-йоркской полиции Кеннеди сел в тот же поезд, абсолютно неузнанный частными сыщиками, которые в случае надобности должны были получить в его лице надежное подкрепление.
Но про себя Аллен Пинкертон решил не допускать никаких случайностей. По его предложению Фэлтон послал бригады специально подобранных рабочих красить железнодорожные мосты. Нанося белый слой вещества, которое, как надеялись, сделает [деревянные] мосты несгораемыми, рабочие эти одновременно могли быть использованы в качестве физической силы в случае мятежа или других актов насилия. Помимо этого, на всех переездах, мостах и запасных путях были размещены вооруженные агенты Пинкертона, снабженные сигнальными фонарями. Уэбстер и Дэвис находились в наиболее важных пунктах: первого вызвали из Перримена в Перривилл, где поезд перевозили на пароме через реку Сасквеханну.
Заключительное предупреждение получено было от Уэбстера. Тот сообщил, что отряды рабочих-железнодорожников проходят муштровку якобы для охраны имущества дороги Филадельфия – Уилмингтон – Балтимор. В действительности же, по его мнению, те намеревались не охранять имущество дороги, а разрушать его по сигналу о начале мятежа.
Таково было общее положение. Аллан Пинкертон разместился на задней площадке вагона, в котором спал новоизбранный президент; он изучал местность, по которой проезжал, и получал сигналы от людей, расставленных вдоль дороги.
Поезд мчался, все более углубляясь, на территорию врагов Линкольна. Но у каждого мостика и важного пункта вспыхивали успокоительные лучи фонарей – „все в порядке“. У Балтимора ни малейших признаков тревоги – ничего не подозревавший город мирно спал. В те дни спальные вагоны, направлявшиеся в столицу, приходилось перетаскивать с помощью конной тяги по улицам Балтимора на вокзал вашингтонской линии. Можно себе представить настроение, с которым небольшая группа спутников Линкольна, сидя в вагоне, проезжала по улицам города, полного заговорщиков. Переезд прошел без всяких осложнений, но пришлось два часа дожидаться поезда, который опаздывал».[406]
Так Линкольн уклонился от возможных убийц в Балтиморе и 23 февраля 1861 г. прибыл в Вашингтон.
Реформы, начатые царем-Освободителем, были восприняты в российском обществе неоднозначно. Большинство подданных поддерживало их, но часть общества резко критиковала. Консерваторы (в основном представители правящих классов) полагали, что реформы России ни к чему, что государь вступил на гибельный для страны путь. Либералы (в основном разночинцы) упрекали императора за слишком медленные преобразования и считали его реакционером.
С начала 1860-х гг., с подачи писателя П. Д. Боборыкина, разночинцев стали именовать интеллигенцией. Парадокс ситуации заключался в том, что непримиримыми противниками монархии стали люди, явившиеся порождением реформ Александра II.
После отмены крепостного права в ряде губерний произошли антиправительственные выступления крестьян, считавших, что их обманывают помещики. За 1861 г. зарегистрированы волнения в 1176 имениях. В 337 случаях на их подавление высылались войска, 191 раз крестьяне оказывали сопротивление полиции, нападали на солдат и т. п. Наиболее крупными были Кандеевское (Керенский уезд Пензенской губернии) и Бездненское (Спасский уезд Казанской губернии) выступления. В апреле 1861 г. в них погибли 19 и 92 человека соответственно. Жестокое подавление бунтов породило упреки в реакционности проводимого государем курса со стороны разночинцев, значительная часть которых с начала 1860-х гг. поддерживала проповедовавшиеся Герценом антимонархические идеи.
В апреле 1861 г. началась Гражданская вой на в США (Война между Севером и Югом), которая была вызвана как экономическими (таможенные пошлины, экстенсивное сельское хозяйство), так и политическими (рабство, растущая иммиграция) причинами. Несколько ранее, 4 февраля, после того как президентом США был объявлен Авраам Линкольн, шесть южных штатов – Алабама, Джорджия, Луизиана, Миссисипи, Флорида и Южная Каролина, вышедшие из состава США, – образовали Конфедеративные Штаты Америки. Второго марта к ним присоединился Техас, а после начала боевых действий в Конфедерацию в апреле – июне 1861 г. вступили Виргиния, Арканзас, Теннесси и Северная Каролина. Население двадцати трех северных штатов составляло 22 миллиона человек, здесь располагалась практически вся металлургическая, текстильная и оружейная промышленность, 70 процентов железных дорог и 81 процент банковских депозитов. Население южных штатов, часть которого не поддерживала конфедератов, составляло около девяти миллионов человек, в том числе 3,6 миллиона рабов. Боевые действия велись в основном вдоль железных дорог и рек, облегчавших переброску и снабжение войск.
Вероятно, именно события в Казанской и Пензенской губерниях убедили Александра II в неспособности части губернаторов справиться с крестьянскими выступлениями. Неудовлетворенность царя привела к смене руководства МВД – именно к этому ведомству и были приписаны губернаторы. Двадцать третьего апреля 1861 г. министром внутренних дел стал П. А. Валуев, являвшийся противником расширения политических свобод.
Весьма примечательно, что сразу после бездненских событий, глава Третьего отделения Долгоруков направил к находящемуся в отставке И. П. Липранди своего доверенного помощника А. К. Гедерштерна, чтобы узнать мнение опытнейшего сотрудника секретной службы о положении дел в стране.
Тридцатого апреля Гедерштерн доложил Долгорукову:
«Из разговоров Липранди я мог заключить, что он предвидит для России смуты и потрясения и повторение Варфоломеевой ночи. Черные эти мысли основывает он: на общем неудовольствии всех классов народа, на шаткости правительственных мер, на дурном выборе начальствующих лиц, как о том удостоверяет каждое выходящее из обыкновенного круга событие, например в Варшаве, особенно же на затруднениях, готовящихся положением о помещичьих крестьянах, которое не только не понятно для них, но при исполнении должно представить противоречия и непреодолимые препятствия и тем самым даст повод к жалобам, к ослушанию, к посягательству на имущество и жизнь дворян и к открытым возмущениям. Между тем работы остановятся, окажется недостаток в хлебе, и затем один Бог знает, что произойдет на Руси.
Внешние враги Империи, все польское ее население и в самой России – нерасположенные к правительству и стремящиеся к его преобразованию по учению Герцена и революционеров вообще понимают затруднительные обстоятельства, накопляющиеся с разных сторон и с которыми бороться правительству при безденежье и недостатке кредита почти не по силам. Посему, к несчастью, должно опасаться дурного исхода…».[407]
Наступило время, когда революционные настроения захватили все общество.
«Служили в правительственных канцеляриях, – писал активный участник событий Н. В. Шелгунов, – и в то же время разносили революционные прокламации; секретари Сената предупреждали о вопросах, которые будут задаваться политическим преступникам; плац-адъютанты устраивали свидания с заключенными, передавали записки, жандармы и полицейские чиновники предупреждали об обысках и арестах, дочери жандармских штаб-офицеров посылали букеты политическим каторжникам».[408]
В июне в Петербурге стала распространяться нелегально изданная революционная прокламация «Великорус». Автор (или авторы) прокламации критиковал крестьянскую реформу 1861 г. и требовал передачи крестьянам всех земель, которыми они пользовались до реформы, с выкупом «на счет всей нации». В прокламации указывалось на необходимость введения суда присяжных, свободы печати и исповеданий, самоуправления, устранения сословных привилегий. Авторство «Великоруса» достоверно не установлено и в настоящее время. Однако косвенные признаки – в первую очередь то, что прокламация была отпечатана в типографии Николаевской академии Генерального штаба, – и мемуары современников позволяют предположить, что к ее изданию были причастны офицеры В. Ф. Лугинин, Н. Н. Обручев и П. П. Трубецкой.
Неудачи политической полиции в борьбе с оппозицией привели в августе 1861 г. к назначению на должность начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего Третьим отделением П. А. Шувалова. Шувалов лично вел дело М. С. Бейдмана, в 1861 г. нелегально прибывшего в Россию и после ареста признавшегося в подготовке покушения на императора. Это дело было настолько секретным, что не нашло отражения в отчете Третьего отделения, а после окончания следствия Бейдман был на 20 лет заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Возможно, связи Бейдмана вели к российским «лондонским сидельцам» или очередному «орсиниевскому» заговору, инспирированному Дж. Мадзини.
В сентябре 1861 г. в Петербурге распространялась другая прокламация – «К молодому поколению», написанная Н. В. Шелгуновым при участии М. И. Михайлова и отпечатанная в лондонской типографии Герцена. Как и в «Великорусе», в ней критиковалась крестьянская реформа. Кроме того, в прокламации содержался призыв к молодежи бороться с самодержавием, составлять «кружки единомыслящих людей» и искать союза с народом и солдатами. От императора требовалось пойти на политические реформы, ибо в противном случае «вспыхнет всеобщее восстание» и восставшие «придут к крайним мерам».