лифицированно, чего нельзя сказать о некоторых их руководителях. Именно из-за недостаточно компетентного руководства политической полицией и рядом других охранных служб империи серьезных системных агентурных позиций в антиправительственных организациях на тот момент не было. А оппозиционеры продолжали наращивать усилия в борьбе с монархией, особенно в Царстве Польском.
Весной продолжалось структурирование Комитета русских офицеров в Польше (КРОП). Отметим, что численность католиков (в основном поляков) в 1-й армии была высокой: в 1-м корпусе – 42 процента офицеров и 75 процентов унтер-офицеров и рядовых; во 2-м корпусе – 41 процент и 66 процентов; в 3-м корпусе – 22 процента и 80 процентов соответственно. Наряду с поляками в состав кружков в незначительном количестве входили в основном окатоличенные литовцы, украинцы, белорусы и русские. После ареста Каплинского в апреле 1862 г. комитетом руководили А. А. Потебня, Я. Домбровский, З. Падлевский. Членом комитета был поручик К. И. Крупский (отец жены В. И. Ленина Н. К. Крупской). Комитет установил связи с польскими сепаратистами и эмигрантскими центрами в Лондоне.
В июле 1862 г. 1-я армия и подчиненные ей корпуса были упразднены, а входившие в них части и подразделения подчинены вновь образованным военным округам: Варшавскому, Виленскому и Киевскому. Несмотря на передислокацию частей, до октября 1862 г. происходили количественный рост и внутренняя консолидация кружков КРОП: в них числилось до двухсот человек. Наиболее известными являлись кружки в 4, 5, 6 и 7-м стрелковых батальонах; Ладожском, Муромском, Смоленском и Шлиссельбургском пехотных полках; 4, 5 и 6-й артиллерийских бригадах. Члены комитета вели агитационно-пропагандистскую деятельность: распространяли печатные и рукописные прокламации и запрещенные издания, привозимых из обеих столиц или из-за границы. С ноября 1862 г. началась подготовка к вооруженному восстанию в Царстве Польском.
В число основных разработчиков плана вооруженного восстания в Польше входил один из руководителей КРОП, член польского Центрального национального комитета Ярослав Домбровский, окончивший Николаевскую академию Генштаба. План был основан на совместных действиях польских сепаратистов и русских антиправительственных сил. О высоком уровне конспирации офицеров-заговорщиков и качестве их связей свидетельствует следующий факт. Когда в августе 1862 г. арестованный Домбровский содержался в Варшавской цитадели, он продолжал поддерживать контакты с обеими организациями и участвовать в разработке детализированных планов. Это доказывает, что агентурно-оперативная деятельность Третьего отделения в военной среде находилась далеко не на должном уровне, и во многом из-за позиции высшего руководства.
По воспоминаниям участника событий, привлечение новых членов нелегальных кружков происходило буднично. «Нарисовав картину тогдашнего положения наших внутренних дел, указав на всеобщее недовольство, господин с пенсне [А. А. Слепцов] обратил наше внимание на то, что никаких настоящих реформ нельзя ждать от правительства. <…> Но народ не организован; единичные же усилия, каким бы героизмом они ни отличались, ничего не могут дать. Поэтому нужна организация. <…> Затем господин с пенсне заявил, что начало такой организации уже положено. „Вся Россия, – продолжал он, – в революционном отношении, в силу естественных и исторических условий, распадается на районы: северный – там есть еще места, где в народе до сих пор сохранилась память о вечевом строе; волжский, где Стенька Разин и Пугачёв навсегда заложили семена ненависти к существующему строю; уральский с его горнозаводским населением; средне-промышленный; казачий. Что касается до Литвы и Малороссии, то здесь должны действовать свои собственные организации; с ними великорусская организация, конечно, обязательно входит в самые тесные отношения, но как равная с равными“. Далее мы были посвящены в некоторые детали организации; помнится, все дело сводилось на целую иерархию пятерок. В Петербурге имеется центральный комитет (оратор и его сотоварищ были не более как скромные агенты центрального комитета, даже сами не знали которой степени, – так строго выдерживается в организации, тайна!); в каждом районе свой комитет, но, понятно, главное руководительство принадлежит центральному комитету».[410]
В конце лета 1862 г. петербургский кружок стал называться Русский центральный народный комитет, с этого же времени утвердилось название «Земля и воля». Его руководители (Н. И. Утин, Г. Е. Благосветлов, Г. З. Елисеев, Н. С. Курочкин, Н. Н. Обручев) предполагали объединить на федеративных началах подпольные кружки в разных городах. Подобные кружки существовали в Петербурге, Москве, Твери, Владимире, Нижнем Новгороде, Казани, Саратове, Астрахани, Перми, Вологде, Курске, Туле, Полтаве и, возможно, в Таганроге. Самыми крупными были петербургский и московский кружки. Первый возглавляли Н. И. Утин и А. А. Слепцов, второй – Ю. М. Мосолов и Н. М. Шатилов. Некоторые кружки поддерживали связь с Герценом, Огаревым и Бакуниным. В качестве общей политической платформы были приняты положения, сформулированные в статье Огарева «Что нужно народу?» (1861 г.): освобождение народа от чиновничества, крестьянское самоуправление, сокращение армии наполовину и т. п. Землевольцы приступили к нелегальной издательской деятельности, обращенной к народу, армии и «образованным классам»: выпустили ряд прокламаций и два номера листка «Свобода».
Автор наиболее радикальной прокламации «Молодая Россия», призывавшей к свержению самодержавия, – сын помещика, студент Московского университета П. Г. Заичневский – совместно с П. Э. Аргиропуло организовал студенческий кружок, занимавшийся выпуском запрещенной политической литературы. В июле 1861 г. Заичневский попал под арест. Прокламация «Молодая Россия» была написана в заключении, затем переправлена на свободу, в мае 1862 г. отпечатана в тайной типографии в Рязанской губернии и распространялась в Москве, Петербурге и других городах. Как вспоминают очевидцы (В. Н. Линд, Л. Ф. Пантелеев и др.), арестанта без проблем посещали любые лица, которые вели с ним антигосударственные разговоры. Это показывает, что режим содержания и охраны политических противников государства являлся неудовлетворительным.
Прокламация Заичневского произвела большое впечатление на российское общество открытой приверженностью социализму и угрозами революционной расправы с царем. «Своею кровью, – говорилось в ней, – они заплатят за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание современных потребностей. Как очистительная жертва, сложит головы весь дом Романовых! <…> Мы будем последовательнее не только жалких революционеров [18]48 года, но и великих террористов [17]92 года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в [17]90-х годах. <…> Скоро, скоро наступит день, когда мы <…> двинемся на Зимний дворец истребить живущих там».[411]
Таким образом, автор открыто призывал своих сторонников к совершению тягчайших государственных преступлений.
Еще один серьезный аспект прокламации – требование независимости Польши и Литвы. Заичневский стал основателем бланкистского[412] направления в российском революционном движении. В отличие от него, руководители «Земли и воли» понимали, что могут рассчитывать на успех при захвате власти лишь в том случае, если будут опираться не только на собственные силы (подпольную организацию), но и на поддержку армии; для этого они тайно вербовали сторонников среди офицерства и вступили в контакт польскими сепаратистами. В начале декабря 1862 г. Комитет русских офицеров в Польше вошел в состав «Земли и воли».
В 1862 г. по политическим делам привлекались лейб-гвардии Саперного батальона поручик Г. Р. Посников, поручик С. Ф. Еллинский, штабс-капитан Энгель, лейб-гвардии Измайловского полка подпоручик Н. А. Григорьев, 24-го флотского экипажа юнкер В. В. Трувелер, 8-го флотского экипажа гардемарин В. А. Дьяконов. В Царстве Польском были расстреляны 4-го стрелкового батальона поручик И. Арнгольд, подпоручик П. Сливицкий и унтер-офицер Ф. Ростковский, обвиненные «в оскорблении священной особы Его Величества, в распространении между нижними чинами ложных и дерзких рассказов об особе Его Величества и о Царствующем доме, в порицании действий правительства по крестьянскому делу и в отношении к Царству Польскому, в возбуждении нижних чинов к явному неповиновению и даже бунту». Того же батальона поручик В. Каплинский и столоначальник штаба начальника артиллерии 1-й армии поручик С. Абрамович были заключены в крепость и затем сосланы. Всего в 1862 г. за политические преступления подверглись следствию и суду до 130 офицеров, в том числе 4 штаб-офицера, 15 капитанов и штабс-капитанов и 111 младших чинов.
Но другие продолжали действовать в подполье. В основном это были польские офицеры на русской службе. Один из них – З. Сераковский, сын беспоместного дворянина, участника восстания 1830–1831 гг. В 1848 г. за попытку бежать за границу Сераковский-младший был сослан рядовым в Оренбургский отдельный корпус, где сблизился с Т. Г. Шевченко. В 1856 г. он возвратился в Петербург и в следующем году основал подпольный офицерский кружок в Николаевской военной академии Генерального штаба. С 1861 г. Сераковский служил в Генштабе в чине капитана, ведал военно-уголовной статистикой. Во время заграничных командировок 1858–1862 гг. он установил контакты с Герценом и Огаревым, польской эмиграцией, встречался с Дж. Гарибальди. Действовал он весьма профессионально.
К 1862 г. разрозненные кружки в Николаевской военной, Михайловской артиллерийской и Николаевской инженерной академиях, состоящие в основном из поляков, объединились в федерацию, которую историки именуют Петербургской офицерской организацией. Отдельные кружки существовали также в 1-м и 2-м кадетских корпусах; Офицерской стрелковой школе; Константиновском, Михайловским артиллерийском и Николаевском инженерном военных училищах. Из 182 членов организации, о которых имеются сведения, 110 были католиками, по сословной принадлежности 96 процентов участников – дворяне. Большинство членов офицерских кружков – выходцы из Царства Польского и западных губерний Российской империи. Не производя должного отбора в учебные заведения, российское правительство, можно сказать, само готовило военные кадры для оппозиции. Подобное будет повторяться в нашей стране неоднократно.