В мае 1878 г. была принята окончательная редакция программы «Земли и воли». Пункт 4 гласил:
«В состав теперешней Российской империи входят такие местности и даже национальности, которые при первой возможности готовы отделиться, каковы, напр., Малороссия, Польша, Кавказ и пр. Следовательно, наша обязанность – содействовать разделению теперешней Рос. империи на части соответственно местным желаниям».[475]
(К сожалению, желание заполучить власть ценой территориальных и иных политических уступок впоследствии стало традицией многих российских «борцов с режимом».)
Далее в программе отмечалось:
«Само собою разумеется, что эта формула может быть воплощена в жизнь только путем насильственного переворота, и притом возможно скорейшего…».[476]
Были сформулированы две задачи, составившие основу работы «Земли и воли»:
«1) помочь организоваться элементам недовольства в народе и слиться с существующими уже народными организациями революционного характера, агитацией же усилить интенсивность этого недовольства и 2) ослабить, расшатать, т. е. дезорганизовать силу государства, без чего, по нашему мнению, не будет обеспечен успех никакого, даже самого широкого и хорошо задуманного плана восстания.
Отсюда таковы наши ближайшие практические задачи.
А. Часть организаторская:
а) Тесная и стройная организация уже готовых революционеров, согласных действовать в духе нашей программы, как из среды интеллигенции, так и из среды находившихся в непосредственном соприкосновении с нею рабочих.
б) Сближение и даже слияние с враждебными правительству сектами религиозно-революционного характера, каковы, напр., бегуны, неплательщики, штунда и пр.
в) Заведение возможно более широких и прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, и устройство прочных поселений и притонов среди крестьянского населения этих районов.
г) Привлечение на свою сторону по временам появляющихся в разных местах разбойничьих шаек типа понизовой вольницы.
д) Заведение сношений и связей в центрах скопления промышленных рабочих – заводских и фабричных.
Деятельность людей, взявшихся за исполнение этих пунктов, должна заключаться, в видах заострения и обобщения народных стремлений, в агитации в самом широком смысле этого слова, начиная с легального протеста против местных властей и кончая вооруженным восстанием, т. е. бунтом. В личных знакомствах как с рабочими, так и с крестьянами (в особенности с раскольниками) агитаторы, конечно, не могут отрицать важности обмена идей и пропаганды.
е) Пропаганда и агитация в университетских центрах среди интеллигенции, которая в первое время является главным контингентом для пополнения рядов нашей организации и отчасти источником средств.
ж) Заведение связей с либералами с целью их эксплуатации в свою пользу.
з) Пропаганда наших идей и агитация литературою: издание собственного органа и распространение листков зажигательного характера в возможно большем количестве.
Б. Часть дезорганизаторская:
а) Заведение связей и своей организации в войсках, и главным образом среди офицерства.
б) Привлечение на свою сторону лиц, служащих в тех или других правительственных учреждениях.
в) Систематическое истребление наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или другой ненавистный нам порядок».[477]
Но была еще одна сфера деятельности, которая революционерами не афишировалась, поскольку представляла собой заурядную уголовщину и проводилась по принципу «цель оправдывает средства». Мы имеем в виду участие народовольцев в кражах и ограблениях казенных учреждений – экспроприациях («эксах») с целью добычи денежных средств для антиправительственной деятельности. Так, в июле 1878 г. была предпринята попытка ограбления следовавшей из Житомира в Киев почтовой кареты (100 тысяч рублей) и денежного ящика Курского пехотного полка. В 1879 г. из Херсонского казначейства путем подкопа было похищено полтора миллиона рублей – деньги пошли на материальную поддержку сосланных в Сибирь. Примечательно, что осужденный за это преступление Ф. Юрковский на суде показал, что он не видит в краже ничего безнравственного, так как правительство и его оппоненты представляют собой два лагеря в состоянии войны, поэтому к обвиняемым следует применять нормы не уголовного, а международного права.
Слабой стороной российских спецслужб являлось отсутствие квалифицированной агентуры внутри революционных организаций и, соответственно, невозможность выявления и предотвращения террористических актов на «дальних подступах». Ситуацию не изменило даже то, что с января 1878 г. революционеры начали оказывать активное вооруженное сопротивление при арестах (в Одессе), чего ранее не отмечалось.
Участились и террористические акты. Третьего февраля 1878 г. В. А. Осинский стрелял в прокурора М. М. Котляревского, которого спасла толщина шубы; в марте был убит начальник Одесского жандармского управления полковник Кноп; 24 мая в Киеве Г. А. Попко убил адъютанта губернского жандармского управления штабс-капитана Г. Э. Гейкинга; 4 августа на улице в Санкт-Петербурге С. М. Кравчинский убил ударом кинжала руководителя Третьего отделения и шефа жандармов Н. В. Мезенцова, который передвигался по городу в сопровождении одного адъютанта. В 1879 г. покушения продолжились: 4 февраля Г. Д. Гольденберг застрелил харьковского губернатора Д. Н. Кропоткина (двоюродного брата князя-бунтаря); 13 марта Л. Ф. Мирский покушался на нового шефа жандармов А. Р. Дрентельна.
Осуществлять нападения было не просто, а очень просто, поскольку никто из высших должностных лиц империи, за исключением царской семьи, личной охраны не имел. И только после покушения на Дрентельна для сопровождения шефа жандармов, министра внутренних дел и петербургского градоначальника стали выделять по два охранника. Остальные чиновники решали вопросы обеспечения личной безопасности в меру собственной компетентности и возможностей.[478]
В отношении высокопоставленных чиновников революционеры применяли и персонифицированный шантаж. Прокурор Петербургской судебной палаты А. А. Лопухин, руководивший следствием по делу об убийстве Н. В. Мезенцова, в августе 1878 г. получил письмо от Исполнительного комитета Русской социально-революционной партии:[479]
«Мы, члены И. К. Р. С. Р. П., объявляем вам, что если вы пойдете по стопам Гейкинга, то и с вами будет поступлено так же: вы будете убиты <…>. Поэтому мы категорически заявляем вам, что 1) если в течение двухнедельного срока, совершенно достаточного для полного выяснения дела, не будет выпущен на свободу каждый из арестованных, против которого не будет ясных улик в убийстве генерала Мезенцева; 2) если в течение их содержания под арестом против них будут предприняты меры, оскорбляющие их человеческое достоинство или могущие вредно отозваться на их здоровье, то смертный приговор над вами будет произнесен. <…> В заключение считаем нужным сообщить вам, что 1-ое предостережение делается совершенно конфиденциально. Распространяться оно не будет».[480]
В декабре 1878 г. в Петербурге образовался «Северный союз русских рабочих» во главе с В. П. Обнорским и С. Н. Халтуриным. В воззвании «К русским рабочим» указывалось на необходимость политической борьбы, выдвигалось требование политических свобод, рабочих призывали к сплочению и интернационализму. Однако этот союз испытал сильное влияние народнической идеологии.
Начиная с 1879 г. главной мишенью террористов стал Александр II, на которого 2 апреля было совершено третье покушение.
В десятом часу утра государь совершал обычную утреннюю прогулку, маршрут которой пролегал по Миллионной, Зимней канавке, Мойке и далее на Дворцовую площадь. Безопасность прогулки в центре столицы обеспечивали усиленные полицейские посты и семь сотрудников Охранной стражи, располагавшиеся около Зимнего дворца и по углам Дворцовой площади. На площади император обратил внимание на человека высокого роста, в шинели гражданского образца и чиновничьей фуражке, шедшего ему навстречу. Помощник начальника Охранной стражи, жандармский штабс-капитан К. Ф. Кох, следовал за государем на расстоянии 25 шагов, ближайший охранник находился у подъезда Министерства финансов, на посту у Александровской колонны стоял дворцовый гренадер. На расстоянии 5–10 шагов от государя неизвестный достал револьвер и выстрелил. Александр побежал в сторону Комендантского подъезда. До того как Кох подскочил к террористу и сбил его с ног ударом шашки по голове, тот успел выпустить в государя все заряды из револьвера, но не попал. После задержания террорист раскусил орех с ядом, который держал во рту. Однако яд не подействовал – по заключению профессора Ю. К. Траппа цианистый калий оказался испорчен.
Террориста, первоначально назвавшегося Соколовым, доставили на Гороховую, в дом петербургского градоначальника А. Е. Зурова. После оказания медицинской помощи его допросили, и он сообщил свое настоящее имя – А. К. Соловьев. Согласно наиболее распространенной версии, которая на долгие годы стала официальной, покушение было его частной инициативой. Однако факты говорят о другом!
С 1875 г. Соловьев сблизился с Н. Н. Богдановичем, впоследствии создавшем внутри «Земли и воли» группу сепаратистов. Замысел совершить покушение у Соловьева возник еще во время агитационной работы в Поволжье. Он говорил своим товарищам, что считает убийство императора поворотным пунктом в деятельности правительства и что свое дело сделает как с одобрения членов общества, так и без него.
Несколько раньше Соловьева из Малороссии в Петербург с целью цареубийства прибыли Л. Кобылянский и Г. Д. Гольденберг, имевшие опыт террористических актов. По поводу предложения убить царя мнения в руководстве «Земли и воли» разделились: Г. Плеханов и М. Попов выступали против, А. Квятковский, Н. Морозов и А. Михайлов считали, что это следует сделать. Было принято компромиссное решение: «Земля и воля» не берет на себя ответственность за убийство, но отдельным членам общества предоставляет право оказывать ту или иную помощь этому делу.