[486] Явные недостатки в работе секретных служб вскоре выявились.
В июне и июле 1879 г. в Липецке и Воронеже прошли съезды «Земли и воли». В результате разногласий по вопросу о применении террора землевольцы раскололись на две организации. Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод и другие сторонники пропагандистских методов борьбы объединились в организацию «Черный передел» и впоследствии перешли на марксистские позиции. Их оппоненты, придерживавшиеся тактики террора, образовали организацию «Народная воля».
Руководящим органом «Народной воли» был Исполнительный комитет, в который входили: А. Д. Михайлов, Н. А. Морозов, А. И. Желябов, А. А. Квятковский, С. Л. Перовская, В. Н. Фигнер, М. Ф. Фроленко, Л. А. Тихомиров, М. Н. Ошанина, А. В. Якимова. «Народная воля» состояла из двух частей – собственно организации и партии. Организация включала революционеров, подчинявшихся программе и уставу, в нее входили около пятисот человек. Партию представляли около двух тысяч сочувствующих, не связанных с организацией определенными обязательствами. Доминирующим в деятельности народовольцев стало проведение террористических актов. Двадцать шестого августа 1879 г. Исполнительный комитет «Народной воли» вынес Александру II очередной смертный приговор.
Чтобы ввести в заблуждение правоохранительные органы, народовольцы постоянно совершенствовали конспирацию. Высшие руководители именовались агентами Исполнительного комитета 3-й степени. Сколько еще степеней существовало и какая из них высшая, оставалось неизвестным даже членам организации.
А. Д. Михайлов предъявлял к конспиративным квартирам следующие требования: наличие звукоизоляции и запасного выхода, возможность визуального контроля подходов. Предусматривалось выставление особых опознавательных знаков, служивших для посвященных посетителей сигналом опасности или безопасности конспиративной квартиры. Входившие в состав нелегальных организаций отдельные представители государственных органов знакомили соратников с навыками наружного наблюдения, тайной переписки, военного дела и т. п. Не меньшее значение придавалось снабжению нелегалов документами прикрытия. Использовались документы умерших лиц, похищались бланки, в которые вписывались нужные сведения, изготавливались фальшивые документы.
Наиболее удачной операцией сторонников террористических актов из «Земли и воли», ставших затем народовольцами, было внедрение в 1879 г. в штат Третьего отделения Н. В. Клеточникова. Мы специально отмечаем, что в 1873 г. Клеточников побывал за границей, особо интересуясь политикой. В Петербург он прибыл в 1878 г. из Пензы с намерением предложить свои услуги революционерам в качестве боевика. В том же году народоволец М. Ф. Фроленко под чужим именем сумел устроиться надзирателем в киевскую тюрьму и способствовал побегу троих арестованных. Вероятно, этот удачный опыт и использовал А. Д. Михайлов, предложивший Клеточникову внедриться в аппарат политической полиции. Кроме идеологических мотивов, Клеточникову было дано обещание «щедро снабжать деньгами», а также «дать ему возможность в случае какой-либо опасности скрыться за границу».[487] Внедрение проходило через вдову чиновника Третьего отделения А. П. Кутузову, которая присматривалась к своим жильцам на предмет использования на агентурной работе. Создав о своей особе благоприятное впечатление, чему способствовали регулярные «проигрыши» в карты, Клеточников попросил подыскать ему должность. Вдова сообщила об этой просьбе в Третье отделение, и член «Народной воли» после некоторой проверки был принят на службу, да к тому же в центральный аппарат политической полиции! По каким причинам в 1879 г. не были установлены его связи с подпольем, нам неизвестно – возможно, Клеточников обладал природным талантом оперативника или получил соответствующую подготовку за границей. Мы склонны считать, что это – производное от его личных качеств, а также знаний и накопленного опыта. В любом случае, именно благодаря его работе руководство «Народной воли» длительное время эффективно противодействовало секретным службам империи. Клеточников информировал своих коллег о лицах, находившихся под наблюдением, о готовившихся обысках и арестах, передал сведения о 385 секретных служащих (в основном сотрудниках «наружного наблюдения»), причем не только внутренних, но и зарубежных. Как трудолюбивый и исполнительный сотрудник, он пользовался благосклонностью начальства. Эти качества в комплексе с хорошо законспирированной системой передачи информации позволили ему успешно работать в качестве «крота» в течение двух лет.
Параллельно с организацией контрразведки Исполком «Народной воли» начал подготовку к покушению на императора. В условиях усиленных мер охраны применение холодного и огнестрельного оружия было признано неэффективным. Для покушения решили использовать взрывчатые вещества. Главным техническим экспертом народовольцев стал Н. И. Кибальчич,[488] ранее член группы Михайлова и Квятковского «Свобода или смерть». С 1879 г. Кибальчич жил на нелегальном положении и занимался изобретением взрывчатых веществ и взрывных устройств в домашних условиях. К ноябрю, при постоянной угрозе подрыва «гремучего студня», ему и его помощнику С. Ширяеву удалось изготовить около шести пудов (72 килограмма) динамита.[489]
К этому времени террористы подготовили три варианта минирования железнодорожного полотна на пути следования царского поезда: под Одессой, под городом Александровск Екатеринославской губернии и под Москвой. В первую группу входили Фроленко, Колоткевич, Лебедева и Кибальчич. Фроленко по документам прикрытия устроился на работу сторожем и должен был взорвать фугас с использованием электродетонатора. Запалы для фугасов всех групп украл лейтенант флота Н. Е. Суханов из Минного офицерского класса[490] в Кронштадте. Вторая группа (Желябов, Якимова, Тихонов, Окладский, Пресняков) готовила двусторонний взрыв насыпи (высотой 44 метра) через овраг. Желябов выступал под именем ярославского купца Черемисова. Третья группа (Михайлов, Перовская, Гартман, Исаев, Ширяев и др.) сняла дом возле полотна железной дороги, откуда провела подкоп и заложила два пуда (32 килограмма) динамита. Таким образом, оказалось предусмотрено тройное «перекрытие» маршрута царского поезда. С тактической точки зрения, фугасы были установлены в местах, которые обеспечивали нанесение максимальных повреждений составу. Все подготовительные работы террористы вели конспиративно.
Результаты были следующими. Ввиду штормовой погоды Александр II не поплыл из Ливадии в Одессу, а выехал в Симферополь, обойдя первый фугас стороной. Восемнадцатого ноября вторая группа пыталась произвести взрыв, но его не последовало. Имеются три версии случившегося: некачественные запалы, техническая ошибка исполнителей или отказ одного из членов группы от террористического акта. Наиболее вероятно, что электропровода перерезал И. Окладский, руководствуясь морально-этическими соображениями. Девятнадцатого ноября был взорван фугас третьей группы, но не под императорским поездом, а под поездом свиты, в результате чего вагоны сошли с рельсов. Подрывники перепутали или не знали порядок следования литерных поездов; возможно, он был изменен на одном из последних перегонов. Все три покушения сорвались. Если это случайность, то случайность тройная!
После взрыва на Курской железной дороге незамедлительно были предприняты меры противодействия минированию железнодорожного полотна. Уже 27 ноября 1879 г. московский обер-полицмейстер, генерал-майор Свиты А. А. Козлов издал совершенно секретный циркуляр частным приставам и квартальным надзирателям:
«При охранительных мерах железнодорожного пути в ожидании следования императорских поездов необходимо иметь в виду, что минные подкопы могут быть проводимы наиболее легко из домов и вообще строений, находящихся в ближайшем расстоянии от полотна железной дороги; но при этом не следует упускать из виду, что устройство батареи возможно и в строениях более удаленных и что соединительные проводы до строения, откуда ведется подкоп от батареи, могут быть положены под снегом на поверхности земли.
Посему предлагаю обращать внимание не только на ближайшие, но и на более отдаленные дома и строения и на все следы, которые могли бы оказаться от подснежного устройства поверхностных проводов, откуда бы таковые следы ни начинались по направлению к полотну железной дороги.
Независимо от этого, находя необходимым иметь ближайшие сведения о всех домах, соседних с рельсовыми путями, я сделал распоряжение о снятии планов с прилегающих к железным дорогам местностей и, давая об этом знать, предлагаю оказать командированным для сего техникам должное содействие».[491]
Аналогичные указания «иметь бдительное и неусыпное наблюдение» за всеми постройками в непосредственной близости от железных дорог, равно как и за жителями этих домов, получили и участковые приставы полиции Санкт-Петербурга. Кроме того, чины полиции были обязаны оказывать полное содействие в таком наблюдении жандармским полицейском управлениям железных дорог.
Пока охранные структуры империи занимались закрытием «брешей» на железных дорогах, народовольцы подготовили очередное покушение. Один из боевиков Исполнительного комитета, С. Н. Халтурин, устроился на работу столяром (истопником) в Зимний дворец под именем Степана Батышкова. Внедрение было многоступенчатым: устройство на работу в мастерские Нового адмиралтейства – знакомство с Г. Петровым – рекомендация «Батышкова» столяру Зимнего дворца Р. Бандуле, данная Петровым, – устройство во дворец. Способствовали ли этому внедрению лица из охраны императора или службы дворцового коменданта? Оставляя вопрос открытым, отметим, что в середине января из Киевского губернского жандармского управления в Петербург были направлены два сообщения о готовившемся во дворце взрыве «посредством особого аппарата, приспособленного на известный период», причем в одном из донесений прямо указывалось, «что на печи и трубочистов следует обратить особое внимание».