«1) Возбуждать с помощью особых активных агентов ссоры и распри между различными революционными группами. 2) Распространять ложные слухи, удручающие и терроризирующие революционную среду. 3) Передавать через тех же агентов, а иногда с помощью приглашений в полицию или кратковременных арестов обвинения наиболее опасных революционеров в шпионстве; вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и различные органы печати, придавая им значение агентурной, провокационной работы».[510]
Приемы, которые Судейкин рекомендовал применять в борьбе с революционным подпольем, ранее внутри страны массово не применялись. В частности, он считал необходимым подстрекать революционные организации к разграблению магазинов и складов, к поджогу домов, к беспорядочной стрельбе по представителям полиции и метанию бомб. Подобные действия давали правительству право применять самые жестокие карательные меры в отношении организаторов беспорядков.
В течение 1881 г. под руководством Судейкина в Петербурге арестовали многих членов «Народной воли», а всего с июля 1881 г. по 1882 г. за участие в этой организации к следствию привлекли около шести тысяч человек. Однако чрезмерное увлечение провокационной направленностью агентурной и оперативной работы сыграло в жизни Судейкина роковую роль (об этом ниже). Но еще хуже было то, что методы провокации, использовавшиеся специальными службами, российское общество восприняло крайне негативно, а это дало оппонентам правительства богатый материал для пропагандистской работы.
В октябре 1881 г. был завершен организационный период создания «Священной дружины». Во главе ее стоял Совет первых старших членов, его члены имели номера с первого по пятый (их фамилии до сих пор неизвестны). Руководящие органы были представлены Центральным, Исполнительным и Организационным комитетами. Их члены носили номера от шестого до сто пятого. У графа Воронцова-Дашкова, напомним, был номер шесть, у графа Левашова – семь, у графа Шувалова – восемь. Центральный комитет управлял всей деятельностью «Священной дружины»; Исполнительный – отвечал за специальную деятельность, Организационный ведал общественной деятельностью и личным составом устройством. В состав комитетов входили попечители, руководившие отдельными организациями; в работе комитетов принимали участие товарищ министра внутренних дел (ЦК) и петербургский обер-полицмейстер (ИК).
Примерно в это же время в «Священной дружине» началось образование вспомогательного общества, принявшего название «Добровольная охрана»; общество подчинялось ЦК и имело целью наружную охрану императора и членов его семьи. Обеспечивать безопасность при передвижениях по улицам планировали с помощью специально привлеченных лиц из низших сословий. Для этого предполагалось на маршрутах следования государя расставлять 5000–6000 добровольных помощников, главным образом старообрядцев, которым за это обещали предоставить свободу вероисповедания.
Кроме организации физической охраны намечалось помогать суду и полиции в розысках политических противников режима в России и за границей. В теории обер-полицмейстеры Санкт-Петербурга и Москвы и Департамент полиции могли рассчитывать на получение своевременных сообщений о деятельности революционеров в столицах и в стране в целом.
Несмотря на усиление мер безопасности, в ноябре 1881 г. акцизный чиновник Н. М. Санковский, побывавший волонтером в Черногории, совершил покушение на товарища министра внутренних дел П. А. Черевина. Он пришел на прием к генералу, выстрелил в него прямо в кабинете, но промахнулся и был задержан на месте преступления. По воспоминаниям современников, интерпретация этого покушения, изложенная Александру III графом Игнатьевым, стала причиной крайней неприязни Черевина к Игнатьеву. Между министром и его заместителем установились наряженные отношения, сказавшиеся на дальнейшей судьбе министра.
В декабре 1881 г. в составе Собственного Его Императорского Величества конвоя сформировали еще один Терский казачий эскадрон, эскадроны стали именоваться: 1-й и 2-й Кубанские, 1-й и 2-й Терские. В каждом эскадроне по штату было шесть офицеров: ротмистр, штабс-ротмистр, поручик и три корнета. В мирное время один Кубанский и один Терский эскадроны постоянно несли службу, по одному эскадрону было на льготе. Ротация эскадронов осуществлялась через три года, к 15 октября. Кубанский казачий дивизион временно оставили на службе при Дворе для несения караула в Императорских резиденциях. В Гатчине Кубанский дивизион нес службу охраны совместно с Конвоем. Дивизион занимал конными ночными постами Ингенбургскую часть Гатчины, в то время как от Конвоя выставлялись посты в Мариенбургской части. В Петергофском дворце ежедневно дежурили три унтер-офицера и шесть казаков, а с восьми часов утра два взвода при обер-офицерах отряжали конные разъезды по Английскому парку, Знаменке и Александровскому парку. В Монплезире дежурил офицер с тремя казаками.
В декабре 1881 г. В. К. Плеве утвердил распределение обязанностей между структурами Департамента государственной полиции. Политический сыск был возложен на 3-е (секретное) делопроизводство. Его сотрудники отвечали за наблюдение за неблагонадежными лицами в России и за границей, руководили деятельностью агентуры, осуществляли негласный надзор за партиями и движениями, следили за распространением нелегальной литературы. В составе делопроизводства имелся Особый отдел, отвечавший за перлюстрацию корреспонденции и аналитическую обработку секретных сведений. В состав 3-го (секретного) делопроизводства из архивов Третьего отделения была передана библиотека революционных изданий. Кроме того, сотрудники делопроизводства обеспечивали охрану высших должностных лиц империи и работали в интересах охраны императора. Руководителем центрального аппарата политической полиции стал Г. К. Семякин. Исполнительными органами 3-го (секретного) делопроизводства являлись губернские и областные жандармские управления, охранные отделения Петербурга и Москвы.
В ночь на 11 января 1882 г. в Боснии и Герцеговине началось восстание против австрийского правления на Балканах. Подавляющую часть восставших составляли крестьяне. Основными причинами восстания были: нерешенность аграрного вопроса, усиление национального гнета и засилье католицизма. А поводом к нему по служило введение воинской повинности в ноябре 1881 г. Плохо вооруженные, действующие разрозненно отряды повстанцев успеха в борьбе с регулярной армией добиться не смогли. В апреле 1882 г. восстание было подавлено.
В феврале 1882 г. в Особом присутствии Правительствующего Сената проходил «Процесс 20-ти». К суду были привлечены А. Д. Михайлов, М. Ф. Фроленко, Н. А. Морозов, Н. Е. Суханов, Н. Н. Колодкевич, А. И. Баранников, М. В. Ланганс, А. В. Якимова, М. Н. Тригони, Г. П. Исаев, Т. И. Лебедева, Н. В. Клеточников, М. В. Тетерка и др. Все они обвинялись в подготовке восьми (!) покушений на Александра II. Н. Е. Суханова приговорили к смертной казни, тринадцать человек – к вечной каторге, остальных – к различным срокам каторги и ссылки. (Софья Перовская и Андрей Желябов были повешены ранее, 3(15) апреля 1881 г.) Отметим, что политические процессы против народовольцев способствовали распространению в обществе оппозиционных идей.
Первого марта 1882 г. министр внутренних дел Игнатьев утвердил «Положение о негласном полицейском надзоре». Негласный (секретный) полицейский надзор являлся одной из мер выявления и предупреждения государственных преступлений посредством постоянного наблюдения за неблагонадежными лицами. В отличие от негласного наблюдения, носившего характер временного розыскного мероприятия, негласный надзор вводился только по распоряжению Департамента полиции. В целях конспирации лицо, находившееся под надзором, не могло подвергаться каким-либо стеснениям в свободе передвижения, образе жизни, выборе занятий и т. п.
Негласный надзор вводился, в частности, за лицами:
а) исключенными из высших учебных заведений за участие в беспорядках по особому списку;
б) возвращенными из административной ссылки и освобожденными от гласного надзора полиции;
в) отбывшими тюремное заключение за совершение государственного преступления;
г) освобожденными от гласного надзора полиции за участие в польском мятеже 1863–1864 гг.
В столицах надзор производился чинами общей полиции; в прочих местностях за него отвечали начальники жандармских управлений, действующие по соглашению с губернаторами и градоначальниками (в Варшаве – с обер-полицмейстером) и при содействии чинов подчиненной им общей полиции. Все органы государственной охраны должны были обеспечить непрерывность и действенность негласного надзора.
Способ осуществления надзора жандармами, полицейскими или секретными агентами определялся в каждом конкретном случае в зависимости от местных условий, путем соглашения губернатора или градоначальника с начальником жандармского управления.
Для надзора было необходимо:
«1) Установить по соглашению с местной полицией особое наблюдение за всеми передвижениями этих лиц.
2) Бдительно следить за поступлением на государственную или общественную службу, и если о них не последует запроса со стороны местных начальств, доносить о том на усмотрение Департамента.
3) О надзорных, поступающих на службу на железную дорогу, независимо от представления в Департамент полиции, сообщать о том подлежащему начальнику железнодорожного жандармского полицейского управления или отделения.
4) Подтвердить подведомственным чинам о соблюдении в строгой тайне имен поднадзорных и приемов наблюдения. <…>
О лицах, отданных под негласный надзор полиции, ведутся особые списки: общие по всей империи в Департаменте полиции и частные, алфавитные, по каждой губернии <…> при местном жандармском управлении. В списки эти включают подробные сведения: о прошедшей жизни поднадзорного, о семейном, имущественном его положении, а также и указания на повод последовавшего со стороны МВД распоряжения об учреждении надзора. Независимо сего о каждом поднадзорном в жандармском управлении должно быть заведено дело, к которому присоединяются все поступающие о поднадзорном сведения, как получаемые случайно, так равно и доставляемые периодически…».