Деятельность Партии социалистов-революционеров заключалась в ведении устной и письменной (литературной) пропаганды и агитации среди интеллигенции, учащейся молодежи, рабочих и крестьян, в издании брошюр и прокламаций, в террористической борьбе с правительством.
«Пропаганда среди интеллигенции носила в большинстве одиночный и скорее случайный характер. Общность работы по профессии, встреча на службе, у знакомых давали социалистам-революционерам возможность распознавать людей подходящих убеждений, делиться с ними мыслями, приобщать их к своим взглядам. Кому можно – предлагалась литература, шло дальнейшее распропагандирование, привлечение к своей организации. Низший медицинский персонал, земские учителя, служащие управлений железных дорог, исключенные из высших учебных заведений студенты, интеллигенты без определенных занятий с научным багажом четырех-шести классов средне-учебных заведений, так называемые „экстерны“ из евреев – вот контингент интеллигенции, пополнявшей ряды партии. <…>
Работа среди учащихся велась главным образом в кружках высших учебных заведений. В статье „Студенчество и революция“ в № 17 „Революционной России“ был высказан такой взгляд на роль студенчества: „У широких слоев студенчества есть свое общестуденческое дело, и оно непреодолимо толкает и будет толкать их на освободительную борьбу с самодержавным режимом в его целом. <…>
Социалистическая часть студенчества будет стремиться развивать тайные студенческие организации, задавать в них тон всей университетской жизни, руководить борьбой студенчества за его общие, широко понятые интересы, расширяя и укрепляя эту борьбу, сообщая ей необходимый размах, стремясь, чтобы студенчество поддерживало всеми своими силами все проявления освободительной и революционной борьбы“. <…>
Деятельность среди рабочих заключалась в сформировании кружков, в пропаганде социалистических идей, в распространении революционных изданий и в агитации на почве злободневных нужд и вопросов. Партия стояла „за широкий и всесторонний синтез пропаганды и агитации, руководства и экономической борьбой, и политическими демонстрациями, подготовительной деятельностью и непосредственной борьбою“.
Завязав сношение с каким либо развитым, революционно настроенным рабочим, интеллигенты уже через него подбирали кружок из рабочих его предприятия. Кружок собирался на занятия, на которые местный комитет высылал „пропагандиста“, чаще всего из учащейся молодежи. Пропагандист или пропагандистка учили рабочих началам социализма, читали тенденциозные и революционные издания, снабжали ими рабочих как для личного их пользования, так и для распространения среди массы. Они расспрашивали рабочих про условия труда, про их нужды, возбуждали их против всего современного уклада жизни, пользовались от них материалами для прокламаций. <…>
В городах с еврейским населением практиковались так называемые биржи. В еврейском квартале облюбовалась удобная улица, где в определенные часы собиралась партийная еврейская молодежь. Там интеллигенты вели пропаганду, „агитаторы“ агитировали по злободневным вопросам; там безопасно раздавалась нелегальная литература, происходил обмен адресами и явками; там социалисты-революционеры сходились со своими противниками социал-демократами и вели споры по вопросам программы и тактики. Таким образом, тротуары грязной еврейской улицы заменяли партийным работникам аудитории и конспиративные квартиры и гарантировали им безопасность от заарестований происходивших на них своеобразных импровизированных сборищ и свиданий».[553]
Началась пропаганда и среди военнослужащих с целью «расшатать, дезорганизовать, парализовать значение армии как средства порабощения населения». В феврале 1902 г. партия выпустила воззвание «Ко всему русскому воинству» и прокламацию «Солдаты и казаки» Во втором, майском, номере «Революционной России» эсеры призвали все местные организации обратить самое серьезное внимание на работу в войсках. В октябре 1902 г. была выпущена прокламация «К рекрутам новобранцам», которая распространялась в Екатеринославской, Киевской, Минской, Могилевской, Полтавской, Херсонской и Черниговской губерниях. В 1903 г. началась рассылка прокламаций офицерам военных академий Петербурга, а затем офицерам двинского, белостокского и ковенского гарнизонов. Широкое распространение прокламаций среди солдат и матросов шло в Севастополе и Кронштадте. В Киеве, Севастополе, Кронштадте, Москве и Петербурге эсеры предпринимали попытки вести кружковые занятия с нижними чинами, но здесь их ждала неудача: чаще всего кто-либо докладывал о революционерах по команде.
Пропаганда среди крестьян, начатая эсерами в 1901 г. в Пензенской, Полтавской, Саратовской и Тамбовской губерниях, в 1902 г. усилилась и охватила и другие районы. Весной 1902 г. в ряде уездов Полтавской и Харьковской губерний возникли беспорядки. Их обострению способствовала пропаганда, которую вели в Малороссии члены «Украинской революционной партии» и эсеры во главе с Брешко-Брешковской. Было решено начать более интенсивную агитационную работу среди крестьянства. В этих целях эсеры объединились с пропагандистами, которые, формально не входя в партию, образовали в ее составе «Крестьянский союз Партии социалистов-революционеров». В 1902–1903 гг. «Крестьянский союз» активно работал в Воронежской, Екатеринославской, Пензенской, Саратовской, Тамбовской, Полтавской и Черниговской губерниях. Позже партия заключила союз с «Аграрно-социалистической лигой».
Хотя организационное оформление партии эсеров несколько затянулось, но, используя благоприятную ситуацию, инициативная боевая группа во главе с Гершуни в 1902 г. начала подготовку к покушению на министра внутренних дел Д. С. Сипягина, обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева и петербургского градоначальника Н. В. Клейгельса. На роль исполнителей были выбраны С. В. Балмашев, сын народовольца В. А. Балмашева, а также поручик артиллерии Е. К. Григорьев и его невеста Ю. Ф. Юрковская. Подготовка к покушению проходила на территории Финляндии.
Балмашев-младший в 1901 г. уже привлекался Киевским ГЖУ к дознанию за антигосударственную деятельность, но был освобожден из-под стражи под надзор полиции. Второго апреля, изображая прибывшего с пакетом адъютанта московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича (он был одет в офицерскую форму), боевик беспрепятственно вошел в кабинет Сипягина и произвел два выстрела в упор, смертельно ранив его. Как показало вскрытие, пули были крестообразно распилены, что повышало их убойную силу. Григорьев и Юрковская отказались от проведения терактов против Победоносцева и Клейгельса во время похорон Сипягина.
После убийства Сипягина Гершуни называет свою группу Боевой организацией Партии социалистов-революционеров и получает от ЦК исключительные полномочия на осуществление террористической деятельности. В статье «Террористический элемент в нашей программе» («Революционная Россия», № 7) говорилось, что Боевая организация «получает от партии – через посредство ее центра – общие директивы относительно выбора времени для начала и приостановки военных действий и относительно круга лиц, против которых эти действия направляются. Во всем остальном она наделена самыми широкими полномочиями и полной самостоятельностью. Она связана с партией только через посредство центра и совершенно отделена от местных комитетов. Она имеет вполне обособленную организацию, особый личный состав (по условиям самой работы, конечно, крайне немногочисленный), отдельную кассу, отдельные источники средств. Эта боевая организация берет всецело на себя роль охранительного отряда».[554]
Там же высказывались взгляды на террор и его постановку:
«Мы – за применение в целом ряде случаев террористических средств. Но для нас террористические средства не есть какая-то самодовлеющая система борьбы, которая одною собственной внутренней силой неминуемо должна сломить сопротивление врага и привести его к капитуляции. Террористические действия вовсе не должны быть каким-то замкнутым внутри себя рядом актов, воплощающих собою всю непосредственную борьбу с врагом. Напротив, для нас террористические акты могут быть лишь частью этой борьбы, частью, неразрывно связанной с другими частями; в этой-то живой органической связи они и почерпнут всю свою силу, все свое значение. <…> И, как всякая часть, они должны быть сообразованы с целым, должны быть переплетены в одну целостную систему со всеми прочими способами партизанского и массового, стихийного и целесообразного напора на правительство. Террор – лишь один из родов оружия, находящийся в руках одной из частей нашей революционной армии. В нашей борьбе мы стараемся привести в движение самые разнообразные общественные силы, и каждой из этих сил свойственен свой особый способ проявления. Это не мешает им действовать по единому плану. Так и террористическая борьба не будет чем-то витающим вне прочих видов революционной работы и господствующим над ними. Это – только один из технических приемов борьбы, который лишь во взаимодействии с другими приемами может проявить все то действие, на которое мы рассчитываем. Он усиливает влияние всех других параллельных форм борьбы, и его собственное влияние усиливается действием этих последних. <…>
Таким образом, мы первые будем протестовать против всякого однобокого, исключительного терроризма. Отнюдь не заменить, а лишь дополнить и усилить хотим мы массовую борьбу смелыми ударами боевого авангарда, попадающими в самое сердце вражеского лагеря. <…>
Террористические удары должны быть делом организованным. Они должны быть поддержаны партией, регулирующей их применение и берущей на себя нравственную ответственность за них. Это сообщит и самым героям-борцам то необходимое моральное спокойствие, которое невозможно при действиях на свой личный риск и страх, без уверенности в моральной санкции и поддержке партии. Партийный контроль и партийное регулирование предотвратят опасность – как бы террористическая борьба не оторвалась от всей остальной революционной борьбы, не превратилась бы во что-то самодовлеющее, не перестала считаться с ее меняющимися потребностями и интересами; как бы размеры сил террористической дружины не остались единственным решающим мотивом в вопросе о начале, продолжении, приостановке борьбы; как бы из средства эта борьба не превратилась в цель; как бы она не заняла несоответствующего (в ту или другую сторону) места в революционной программе и тактике; как бы, наконец, тактика террористов не разошлась с общей тактикой революционной армии и не вошла в конфликт с ней…».