<…> – и растерянная полиция нередко их слушалась».[612]
В октябре – ноябре 1905 г. произошло несколько крупных военных мятежей и вооруженных выступлений оппозиции: 26–28 октября – Кронштадт (двенадцать из двадцати флотских экипажей); 30–31 октября – Владивосток (матросы Сибирской военной флотилии и солдаты Хабаровского запасного полка); 11–16 ноября – Севастопольское восстание (команды крейсера «Очаков» и еще 11 кораблей, солдаты Брестского пехотного полка и саперной роты); 17–18 ноября – Киев (мятеж нескольких батальонов местного гарнизона); 23 ноября – Харьков (вооруженная демонстрация солдат четырех пехотных полков под лозунгом «Долой самодержавие!»). В Бессарабии начал действовать партизанский отряд Г. И. Котовского. Во всех этих случаях мятежные войска поддерживали контакты с представителями революционных партий и их боевыми дружинами. Митинги, стачки, демонстрации, крестьянские волнения, нападения на полицейских и военных исчислялись сотнями.
В условиях государственной политики, неадекватной росту террористической активности, ответной реакцией на выступления левых политических группировок стало появление правых радикальных организаций. Их целью было противодействие революционным экстремистским выступлениям, поддержка самодержавия и борьба с любыми формами осуществления демократических преобразований. В ноябре 1905 г. организационно оформился «Союз русского народа» (черносотенцы), созданный при участии сотрудников Департамента полиции и поддержанный некоторыми представителями правящей элиты. Впоследствии был создан «Союз Михаила Архангела». Методы действия правых организаций (пропаганда, устрашение политических противников, тактические приемы и т. п.) были зеркальным отражением методов действия левых. Можно сказать, что экстремизм одних неизбежно приводил к выступлениям других. В Петербурге основным оппонентом боевиков «Союза русского народа» стали дружинники «Боевого рабочего союза».
«Готовясь – закупкой и распределением оружия и патронов и боевой учебой – к вооруженному восстанию, районные дружины в повседневной жизни играли роль рабочей самообороны. В меру нарастания черносотенного движения и создания по районам дружин „Союза русского народа“, роль эта возросла, и в 1906 г. за заставами едва не ежедневно происходили стычки между дружинниками обоих лагерей, иногда разраставшиеся в крупные столкновения. Особенно напряженной была борьба за Невской заставой, где находились „штаб-квартиры“ – и черносотенная (в трактире „Тверь»“), и наша (в трактире „Васильки“). <…>
Перестрелки за заставами проходили обычно при „нейтралитете“ полиции: городовые в рабочих районах, затерянные на своих „постах“ среди рабочего моря, одинаково рисковали получить пулю и от тех, и от других в случае вмешательства. В силу этого арестов в дружинах почти не было. Первый крупный провал был после нападения отряда невскозаставских дружинников на „штаб-квартиру“ „черных“ – „Тверь“ – в конце января 1906 г. <…> Но и в данном случае аресты шли не по линии Союза, а по партийной линии, поскольку участники нападения были связаны с большевистским „Боевым центром Невского района“.
Оружие и патроны доставлялись, как я упоминал уже, из Финляндии; закупка производилась через финских активистов; для приемки высылались дружинники в Выборг; перевозка через границу шла контрабандным путем, переправой через реку Сестру».[613]
В 1905 г. вооруженные столкновения боевых дружин правых и левых организаций происходили и в других городах. Боевики всех революционных партий осваивали тактику уличных боев сначала на практике. Одно из первых теоретических пособий по уличному бою под названием «Приложение тактики и фортификации к народному восстанию» подготовил (с редакционными правками В. И. Ленина) В. Северцов. Оно было издано в Женеве в типографии ЦК РСДРП и осенью 1905 г. переправлено в Россию. В этой работе имелись следующие разделы:
1. Вооружение.
2. Постройка баррикад и укрепление домов, стен и т. п.
3. Расположение наших сил.
4. Атака: а) Разведка; б) Атака кавалерии; в) Атака пехоты; г) Атака артиллерии.
5. Наступление восставших.
6. Общий план восстания.
Но именно в боевых столкновениях рождался тот бесценный практический опыт, который в дальнейшем ляжет в основу тактики боевых действий малых подразделений в городских условиях. Этот опыт нередко доставался дорогой ценой.
«…Боевую дружину, – вспоминал московский боевик М. Виноградов, – которая возвращалась в университет, чтобы там уже разойтись, ожидал кровавый финал. Нас было 80 человек вооруженных. Быстрым шагом подходили мы к университету с Никитской и заворачивали за угол против Манежа, как вдруг со всех сторон – перекрестный огонь, загремели выстрелы, и 40 человек дружинников уложили на месте, некоторые были ранены.
Засада была хорошо организована: угол Никитской и Манежа был освещен электричеством, тогда как на всех прилегающих улицах весь свет был потушен, и мы не могли видеть, кто и откуда в нас стреляет.
Мы проникли во двор университета, захватив всех своих убитых и раненых. За последним, оставшимся лежать на мостовой, я вернулся и унес под градом пуль. Но и на двор еще сыпались пули, пока наконец нам не удалось войти в самое здание университета.
Там мы тотчас же забаррикадировались в ожидании дальнейших нападений, но ночь прошла спокойно. Раненых перевязали, убитых уложили на столы, а утром их увезли близкие, явившиеся за ними.
Ясно стало, что против винтовок нужна винтовка и, кроме того, нужна тактика уличного боя, нужна хорошо обученная боевая дружина, обученная и стрельбе с приемами передвижения и приемами боя, и с этой минуты я все внимание перенес на организацию такой дружины в Миусском парке.
Революционными связями были добыты средства – тысяча рублей, на них купили 40 винтовок-винчестер, коротких, чтобы можно было носить их под пальто. К ложу каждой винтовки прибит был ремень, в который продевалась рука, после чего уже надевалось пальто. Винтовка оказывалась под мышкой, и дружинник по внешнему виду ничем не отличался от обыкновенного прохожего. Кроме того, были приобретены два маузера для руководителей – меня и т. Щепетильникова. На патроны денег не хватало, и пришлось обратиться к ассоциации инженеров, которая в складчину раскошелилась всего на 100 целковых на вооруженное восстание, каждый же „революционный“ банкет обходился им в несколько сот рублей.
В людском материале, разумеется, недостатка не было, и боевая дружина в 48 человек была быстро сорганизована. Дружина была разбита на 3 шашки по 16 человек. Нормальный строй был: 3 шашки, друг за другом, по 4 ряда. Из этого строя по беззвучному сигналу дружина переходила мгновенно в любой строй: развернутый направо, налево, вперед, назад, в каре, по двум сторонам улицы и, главным образом, в рассыпной, с использованием естественных прикрытий. Командовать дружиной приучался каждый дружинник, и во время упражнений командование велось по очереди всеми, по дню каждый. Цель была та, чтобы в случае гибели вождей дружина продолжала оставаться боеспособной. Начальники наши стояли в общих рядах, так что ничем не отличались от остальных дружинников. Для упражнения в строю мы отвели бывший цейхгауз во дворе и там целыми часами ежедневно вели строевые упражнения, пока не добивались полной отчеканенности движений.
Кроме различных видов строя, мы упражнялись немало также и в невидимых передвижениях по городу. Покидая Миусский парк, мы условливались, где сойтись, и, выходя поодиночке, шли туда каждый своей дорогой.
Придя на условленную площадь, мы циркулировали по ней, все не успевали добраться, и затем по условленному сигналу, как по мановению волшебного жезла, сразу вырастала вокруг начальника боевая дружина в 48 человек в полной боевой готовности. Однако между появлением первого дружинника в условленном месте и приходом последнего проходило не более 5 минут.
Пока у нас в распоряжении были только револьверы в небольшом количестве, упражнения в стрельбе мы вели в мастерских Миусского парка, но когда мы вооружились винтовками, то пришлось подумать о стрельбище. Такое мы нашли в Сокольниках, в глухом месте рощи, где были сложены поленницы дров.
Мы брали трамвайный вагон, ставили на нем вывеску „служебный“, засаживались в нем все 48 человек и через несколько минут были уже у Сокольничьего круга. Вагон ставился на запасный путь, а сами мы направлялись на наше стрельбище гуськом друг за другом, ступая, как волки, в след друг другу, чтобы на снегу оставался след только одиночный, а не от толпы людей. Придя на место, мы так же, не топча снега, развертывались в шеренгу против поленницы дров. Стреляли по очереди, всякий со своего места, все в одну точку поленницы, начиная с очень близкого расстояния и постепенно увеличивая и увеличивая изо дня в день, причем предварительно в мастерских парка мы вели упорные упражнения в прицеле без патронов, в спуске курка и вообще во всех тонкостях, обеспечивающих точное попадание. Каждый выброшенный из винтовки патрон тщательно подбирался; это делалось для того, чтобы не оставалось следа и [чтобы] использовать патрон в дальнейшем: ввиду ограниченности их мы перезаряжали и вновь пускали в дело. По окончании стрельбы точка, куда ложились пули, замазывалась грязью и снегом, дружина свертывалась и по старому следу гуськом возвращалась к вагону, который уносил нас обратно.
Результаты стрельбы получались блестящие: каждый дружинник бил очень метко, можно сказать, без промаха, и уверенность в их меткости была настолько велика, что руководящий стрельбой стоял в нескольких шагах от цели и концом палки указывал ту точку, куда попадала последняя пуля.
Когда миусская дружина была сорганизована и обучена, партия начала употреблять ее для охраны митингов. Нас извещали заранее, и к назначенному часу мы появлялись».[614]
Для наведения порядка в стране необходимо было как можно скорее взять под контроль ситуацию в столице, поскольку Петербургский совет рабочих депутатов открыто призывал к вооруженному восстанию. Назначенный в октябре 1905 г. министром внутренних дел П. Н. Дурново, директор Департамента полиции Э. И. Вуич и градоначальник Н. А. Дедюлин применить решительные меры против совета не решались. Но заведующий Петербургским охранным отделением полковник Герасимов после обнародования Манифеста 17 октября начал готовиться к проведению арестов. Для этой цели были мобилизованы все наличные силы Петербургского охранного отделения (150 филеров «наружки» и 100 филеров охранной команды), а также секретная агентура.