Герасимов вспоминал:
«Они все получили от меня самые точные инструкции. Их задачей было выследить квартиры всех активных деятелей революционных партий, особенно связанных с боевым делом. <…> В революционных кругах к этому времени конспирация совсем упала. Люди перестали обращать внимание, следят за ними или нет. Это облегчало нашу работу. А потому к началу декабря намеченные мною списки были уже в полном порядке».[615]
Против ареста революционеров в Петербурге выступали практически все представители власти. Решительность проявил только министр юстиции М. Г. Акимов. Как генерал-прокурор Российской империи, 3 декабря он отдал Герасимову письменный приказ об аресте членов Петербургского совета во главе с Л. Д. Троцким.
Неудача с доставкой оружия на «Джоне Графтоне» не остановила революционеров, и они предприняли новую попытку, зафрахтовав пароход «Сириус». Агентурная информация об этом имелась, однако слежка за «Сириусом» оказалась осложнена тем, что конечным пунктом маршрута вместо Кавказа указывалась Финляндия. Вследствие этой ошибки (или грамотной дезинформации) наблюдение вели за судном Финляндского пароходного общества с тем же названием, совершавшим обычный рейс в Гельсингфорс. Между тем, другой «Сириус» в сентябре 1905 г. вышел с оружием в трюме (8,5 тысячи винтовок и от 1,2 до двух миллионов патронов) из Амстердама и взял курс на юг. Двадцать четвертого ноября неподалеку от Поти оружие было перегружено на четыре баркаса, которые направились к заранее определенным местам на побережье. Около двух тысяч винтовок и полмиллиона патронов удалось захватить пограничникам, но бо́льшая часть оружия попала к революционерам.
Пятого декабря 1905 г. конференция московских большевиков вынесла решение объявить 7 декабря всеобщую стачку с переводом ее в вооруженное восстание. Только после этого центральная власть осознала опасность собственной нерешительности. По завершении аудиенции у Николая II (она состоялась в 7 часов утра 7 декабря) Дурново направил во все охранные отделения и жандармские управления циркуляр о немедленном аресте лидеров революционных организаций и о подавлении выступлений с помощью оружия. Но распоряжение было исполнено только там, где полиция и специальные службы были заблаговременно подготовлены к такому повороту событий.
В Петербурге «весь день прошел в подготовительной работе. Так как чинов Охранного отделения и Жандармского управления было<…> недостаточно, то в помощь были мобилизованы все наличные силы полиции. Было намечено, кто именно будет руководить какими именно обысками и арестами. Под вечер около 5-ти часов руководители всех отрядов были собраны в Охранное отделение. <…> Намеченные обыски должны были быть произведены, чего бы это ни стоило. Если отказываются открывать двери, следовало немедленно их выламывать. При сопротивлении – немедленно стрелять <…>. Всего было произведено около 350 обысков и арестов. Взяты 3 динамитных лаборатории, около 500 готовых бомб, много оружия, маузеров, несколько нелегальных типографий. В 4-х или 5-ти местах было оказано вооруженное сопротивление. Сопротивлявшиеся убиты на месте. На следующий день было произведено еще 400 обысков и арестов <…> среди арестованных был Александр Федорович Керенский. Он был начальником боевой дружины социалистов-революционеров Александро-Невского района».[616]
В Москве события развивались по иному сценарию: 7–8 декабря полиции удалось арестовать только часть членов Моссовета и лидеров оппозиционных партий; 9 декабря на Тверской улице появились первые баррикады; 11 декабря «Известия Московского совета рабочих депутатов» опубликовали инструкцию Боевой организации при Московском комитете РСДРП «Советы восставшим рабочим».
В инструкции говорилось:
«Товарищи! Началась уличная борьба восставших рабочих с войсками и полицией. В этой борьбе может много погибнуть наших братьев, борцов за свободу, если вы не будете держаться некоторых правил. <…>
1. Главное правило – не действуйте толпой, действуйте небольшими отрядами в три-четыре человека, не больше. Пусть только этих отрядов будет возможно больше, и пусть каждый из них выучится быстро нападать и быстро исчезать. Полиция старается одной сотней казаков расстреливать тысячные толпы. Вы же против сотни казаков ставьте одного-двух стрелков. Попасть в сотню легче, чем в одного, особенно если этот один неожиданно стреляет и неизвестно куда исчезает. Полиция и войска будут бессильны, если вся Москва покроется всеми этими маленькими неуловимыми отрядами.
2. Кроме того, товарищи, не занимайте укрепленных мест. Войско их всегда сумеет взять или просто разрушить артиллерией. Пусть нашими крепостями будут проходные дворы, все места, из которых легко стрелять и легко уйти. Если такое место и возьмут, то никого там не найдут, а потеряют много. Всех же их взять нельзя, потому что для этого каждый дом нужно населить казаками.
3. Поэтому, товарищи, если вас кто-нибудь будет звать идти куда большой толпой и занять укрепленное место, считайте того глупцом или провокатором. Если это глупец – не слушайте, если провокатор – убивайте. Всегда и всем говорите, что нам выгоднее действовать одиночками, двойками, тройками, что это полиции выгодно расстреливать нас оптом, тысячами.
4. Избегайте также ходить теперь на большие митинги. Мы увидим их скоро в свободном государстве, а сейчас – нужно воевать, и только воевать. Правительство это прекрасно понимает и нашими митингами пользуется для того, чтобы избивать и обезоруживать нас.
5. Собирайтесь лучше небольшими кучками для боевых совещаний каждый в своем участке и при первом появлении войск рассыпайтесь по дворам. Из дворов стреляйте, бросайте камнями в казаков, потом перелезайте на соседний двор и уходите.
6. Строго отличайте ваших сознательных врагов от несознательных, случайных. Первых уничтожайте, вторых щадите. Пехоты, по возможности, не трогайте. Солдаты – дети народа и по своей воле против народа не пойдут. Их натравливают офицеры и высшее начальство. Против этих офицеров и начальства вы и направьте свои силы. Каждый офицер, ведущий солдата на избиение рабочих, становится врагом народа и ставится вне закона. Его, безусловно, убивайте.
7. Казаков не жалейте. На них много народной крови, они всегдашние враги рабочих. Пусть уезжают в свои края, где у них земли и семьи, или пусть сидят безвыходно в своих казармах. Там вы их не трогайте. Но как только они выйдут на улицу – конные или пешие, вооруженные или безоружные, – смотрите на них, как на злейших врагов, и уничтожайте их без пощады.
8. На драгун и патрули делайте нападения и уничтожайте.
9. В борьбе с полицией поступайте так: всех чинов до пристава включительно при первом удобном случае убивайте. Околоточных обезоруживайте и арестовывайте, тех же, которые известны своей жестокостью и подлостью, тоже убивайте. У городовых только отнимайте оружие и заставляйте служить не полиции, а вам.
10. Дворникам запрещайте запирать ворота. Это очень важно. Следите за ними, и если кто не послушает, то в первый раз побейте, а во второй убейте. Заставляйте дворников служить опять-таки нам, а не полиции. Тогда каждый двор будет нашим убежищем и засадой».[617]
Член ЦК ПС. В. М. Зензинов позднее писал о московских событиях:
«Сумасшедшие дни были пережиты нами в декабре. Баррикады, ружейная стрельба, обезоружение жандармов, городовых и Сумских драгун, прибывших на усмирение Москвы из Твери, попытки вызвать из казарм войска, явно сочувствовавшие революционерам, но колебавшиеся выйти на улицу. <…> Только поздней ночью, пробираясь вдоль улицы (после 9 часов вечера под угрозой расстрела запрещено было выходить из домов), мы собирались все вместе, сплоченная группа комитетчиков. Приходили возбужденные, взволнованные всем пережитым за день. Это была маленькая квартира Л. М. Армандт в Филипповском переулке около Арбатской площади, на которой было в эти дни немало столкновений между дружинниками и драгунами. Странный вид представляла эта квартира. Многочисленные пачки патронов к маузерам, сами маузеры в деревянных кобурах, снятая с городового шашка, пачки литературы – всем этим завалены были стулья, диваны и столы… Здесь же на столе стояли похожие на сахарницы жестяные банки, перевязанные веревочкой: то были наши динамитные бомбы, которым так завидовали тогда социал-демократы».[618]
Подавить восстание в Москве удалось только 18 декабря после прибытия лейб-гвардии Семеновского полка из Петербурга и Ладожского пехотного полка из Варшавы. Правительственные войска использовали в уличных боях артиллерию, пулеметы и залповую стрельбу из винтовок. Боевики, вооруженные бомбами-«македонками», маузерами, браунингами и револьверами, широко применяли тактику засад и налетов малыми группами.
Двадцать четвертого декабря 1905 г. министр внутренних дел Дурново подписал циркуляр «О передаче дел, связанных с террором, в военные суды». В нем указывалось:
«Ввиду исключительно тревожных обстоятельств переживаемого времени и в целях возможно быстрейшего применения репрессий к лицам, изобличаемым в убийстве и покушении на убийство должностных лиц, я признал необходимым, на основании ст. 17 Положения об охране, безусловную передачу этого рода дел в местностях, объявленных в положении усиленной охраны и не входящих в пределы генерал-губернаторств, – в военные суды для суждения виновных по законам военного времени с применением ст. 279 Воинск. уст. о наказ.
Сообщая об изложенном гг. губернаторам и градоначальникам, прошу все дела о лицах, изобличаемых в совершении указанных выше преступлений, в тех случаях, когда закон (п. I Именного высочайшего указа Правительствующему сенату 29 ноября сего года) представляет право губернаторам и градоначальникам объявлять местности, вверенные их управлению, в положении чрезвычайной охраны, – также передавать на рассмотрение военного суда для суждения виновных по законам военного времени с применением наказания по ст. 279 Воинского устава о наказаниях».