В 1764 г. А. И. Глебова на посту генерал-прокурора сменил А. А. Вяземский. При назначении государыня советовала Вяземскому надеяться на Бога и на нее, – ведь она «не выдаст». Особо отметим, что наград, званий и денег для инициативных помощников Екатерина никогда не жалела и действительно не сдавала тех, кто ей преданно и профессионально служил. Успехи длительного царствования во многом предопределили личные качества Екатерины и ее мудрая кадровая политика.
Основной фигурой в Тайной экспедиции был обер-секретарь С. И. Шешковский, остававшийся на этом посту вплоть до 1792 г. Агентурно-наблюдательной сетью в Санкт-Петербурге заведовал генерал-полицмейстер Н. И. Чичерин. Аналогичную работу в Москве проводил с 1765 г. обер-полицмейстер В. И. Толстой.
В отличие от гвардии, в действующей армии происходили позитивные изменения. В конце Семилетней войны по инициативе Румянцева в ее составе был создан батальон легкой пехоты, предназначенный для действий на флангах и в засадах. В 1764 г. в Финляндской дивизии (военном округе) П. И. Панин сформировал опытный егерский батальон, боевая подготовка и тактика которого строились с учетом действий на сильно пересеченной местности. Инициативу боевых генералов поддержала и Екатерина II. Опыт оказался удачным, и в 1765 г. был сформирован Егерский корпус, разделенный на отдельные команды (современные роты), каждая численностью 66 человек при одном офицере, приданные двадцати пяти пехотным полкам.
Термин «егерь» (от нем. Jager – охотник) удачно отражает тактику легкой пехоты: выследить добычу, скрытно подойти на расстояние прицельного выстрела и «поразить цель верно с первого раза». Первый боевой опыт штатные егерские команды приобрели во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Отметим, что большинство прославивших русское оружие на рубеже XVIII–XIX вв. военачальников (А. В. Суворов, И. В. Гудович, М. И. Кутузов, М. Б. Барклай-де-Толли, П. И. Багратион и др.) в разное время командовали именно егерями. Не исключено, что овладение егерской тактикой, предполагавшей достаточно широкую по тем временам самостоятельность мышления, инициативу и отход от шаблонов, стало основой их великого полководческого искусства.
В 1765 г. А. Г. Орлов был командирован на юг России с секретным поручением – выполнив его, он предупредил готовившееся там восстание среди казаков и татар.
В том же году в далекой Америке, которая пока еще была заморской колонией Англии, происходили тревожные для метрополии события. Неразумная налоговая политика английского правительства привела к возникновению в Бостоне тайной оппозиционной организации, получившей громкое название «Сыны свободы». Лидером новой организации стал Сэмюэл Адамс; его знаменитая фраза «Нет налогам без представительства» стала девизом этой организации. Британские секретные службы, боровшиеся со своими иностранными «коллегами» в условиях Семилетней войны 1756–1763 гг.,[200] просмотрели зарождение оппозиции в среде колонистов. В 1767 г. ситуация с налогами усугубилась, и население тринадцати североамериканских колоний все более разделялось на «патриотов» (сторонников независимости) и «лоялистов» (сторонников британской короны).
В России в 1767 г. императорским указом права доносить на своих помещиков были лишены крепостные крестьяне и лица, не имеющие чинов; дворяне, купцы и чиновники это право сохранили. Доносы по «первым двум пунктам» и по делам, касающимся хищения государственной казны, как и прежде, поступали в Тайную экспедицию или ее московскую контору. Доносам купцов на дворян или мелких чиновников на крупных придавалось меньшее значение, чем доносам дворян на представителей других сословий.
В области внешней политики российские секретные службы действовали быстро и решительно, причем, если надо, то и силовыми методами (в качестве ответной меры). Еще в сентябре 1762 г. король Франции Людовик XV направил своему послу и одному из главных резидентов в Петербурге барону де Бретею инструкцию, в которой определил цель своей политики в отношении России – удалить ее от европейских дел: «Все, что может ввергнуть ее в хаос и заставить вновь погрузиться во тьму, отвечает моим интересам».[201] И полгода спустя: «Нациям, придерживающимся здравой политики, не подобает безмятежно взирать на то, как Россия, едва сбросив свои прежние варварские одежды, стремительно пользуется новым своим положением, чтобы расширить свои границы и приблизиться к нам. Страна, которая может послать за свои пределы великолепные армии, чья торговля простирается до самых скрытых и отдаленных точек Азии, чьи войска нынче закалены в боях, а власть государя абсолютна и деспотична, должна с полным основанием почитаться опасной».[202]
В 1767 г. Екатерина II через посла в Варшаве Н. В. Репнина, выполнявшего ряд ее секретных поручений, инициировала принятие конституции Речи Посполитой и добилась признания сеймом свободы вероисповедания и доступа ко всем должностям для православных и протестантов. Это вызвало сильнейшее негодование среди католических иерархов Польши. В октябре 1767 г. в одну ночь были захвачены и отправлены в Россию вожаки католической оппозиции: епископы Солтык и Залусский, а также гетман Ржевусский с сыном. Ожесточенное противодействие русской экспансии в Польше оказывали не столько поляки, сколько Ватикан, Турция и Франция, заинтересованные в ослаблении России. Столкновение интересов привело к началу боевых действий русских войск против войск Барской конфедерации в марте 1768 г. Уже тогда к конфедератам был направлен в качестве военного советника французский драгунский капитан шевалье Пьер де Толь де Домек.
В сентябре 1768 г. отряд казаков, преследуя отступающих конфедератов, вошел в город Балта, вторгшись, таким образом, на территорию Османской империи. Используя этот инцидент, султан Мустафа III объявил России войну, продолжавшуюся до 1774 г. Особую роль в объявлении войны сыграл французский посол и резидент в Турции Шарль Гравье Вержен.
В этих условиях большое внимание уделялось обеспечению секретности при переписке русских посольств и резидентур со столицей. При составлении депеш следовало пользоваться не одним, а несколькими шифрами. Особо отмечалось, какой именно «цыфирью» зашифрована корреспонденция. Не меньшее значение Н. И. Панин придавал дешифровке переписки иностранных посланников в России с их монархами. Дешифровальную службу возглавил Ф. Эпинус. «Черные кабинеты», вскрывавшие, копировавшие и дешифровавшие корреспонденцию, работали при Екатерине II эффективно: нередко императрица читала дешифрованные депеши дворов к своим послам в Санкт-Петербурге раньше получателей корреспонденции. В 1771 г. только из переписки прусского посла (читай – резидента) было перехвачено 150 депеш, зашифрованных несколькими шифрами. K этому времени вскрывалась уже вся зарубежная корреспонденция без исключения. Сама императрица относилась к сохранению тайны информации очень серьезно. Она лично составляла и запечатывала письма и, чтобы сохранить в секрете их содержание, ни с кем не держала совета.
Одновременно был усилен надзор за внутренними делами в Российской империи. В 1769 г. властям стало известно о намерении офицеров Преображенского полка Афанасьева, Жилина, Озерова и Попова свергнуть Екатерину II и провозгласить императором Павла Петровича. Следственную комиссию возглавил Никита Панин, в нее вошли генерал-прокурор Сената Вяземский, генерал-полицмейстер Петербурга Чичерин и кабинет-секретарь И. П. Елагин. Расследование установило виновность офицеров, которые были лишены чинов и дворянства, после чего приговорены к заключению в крепость или сосланы в Нерчинск и на Камчатку.
В 1770 г. яицкие казаки воспротивились приказу Военной коллегии направить несколько сот человек в Кизляр на формирование Терской пограничной линии. Оренбургский генерал-губернатор И. А. Рейнсдорп отправил в Яицкий городок следственную комиссию во главе с генерал-майором И. И. Давыдовым. Давыдов распорядился арестовать 43 казака, признанных в качестве зачинщиков. При конвоировании арестованных в Оренбург казаки войсковой стороны напали на конвой и отбили 23 человека. Когда в январе 1771 г. калмыки подались в Китай, рядовые казаки отказались подчиниться приказу оренбургского генерал-губернатора отправиться за ними в погоню. Причины отказа – невыплата жалованья, недовольство войсковыми старшинами и «наличие якобы грамоты от Екатерины II, повелевавшей „казаков никуда не наряжать“».[203] Яицкие казаки отправили в Санкт-Петербург делегацию во главе с сотником И. В. Кирпичниковым. Пробыв в столице больше полугода, челобитчики подали петиции графам З. Г. Чернышеву и Г. Г. Орлову, а также самой императрице, но Екатерина приказала арестовать просителей. Шесть человек из двадцати попали в острог, остальные во главе с Кирпичниковым сумели сбежать из Петербурга в Яицкий городок.
В кабинетах Версаля главенствовало убеждение, что лучшим инструментом против возрастания русского влияния в Европе является смута в самой России. К тому же Франция стремилась подорвать русское влияние в Польше. В инструкциях, составленных в 1769 г. в Петербург, говорится:
«Король желает, чтобы настоящая война между Россией и Турцией длилась достаточно времени для того, чтобы Петербургский двор, униженный или по крайней мере истощенный, еще долго не мог и помыслить злоупотребить своим чрезвычайно выгодным положением в окружении слабых государств, дабы угнетать их и через то вмешиваться в общеевропейские дела, как он к тому стремился по окончании двух предыдущих войн».[204]
В 1770 г. в Польшу из Франции в качестве высокопоставленного военного советника был направлен генерал Ш. Ф. Дюмурье. В мае 1771 г. отряд Дюмурье был разбит при Ланскороне А. В. Суворовым, после чего неудачливого француза отозвали на родину. Ему на смену прибыл барон де Виомениль с двадцатью преданными офицерами, а другой резидент французского двора – шевалье де Мирине – секретно доставил деньги для конфедератов.