ольянинова, попали в опалу. Обер-полицмейстеров Санкт-Петербурга за четыре с половиной года сменилось шестеро: Е. М. Чулков (1796–1797 гг.), Н. Ф. Муравьев (1797–1798 гг.), В. И. Лисаневич (1798–1800 гг.), А. М. Рачинский (май – октябрь 1800 г.), Г. К. Зильбергарниш (октябрь – ноябрь 1800 г.) и А. А. Аплечеев (1800–1801 гг.).
Меры по обеспечению безопасности были усилены. В девять часов вечера на всех больших улицах Петербурга устанавливались заставы, не пропускавшие никого, кроме врачей и акушерок. В 1796 г. началось строительство Михайловского замка. Царские резиденции не были приспособлены для обороны при серьезном вооруженном нападении, поэтому идеей строительства замка-крепости Павел был обременен давно (работа над проектом началась еще при жизни Екатерины). В инженерном отношении это творение Баженова и Бренна представляло собой совершенный специальный объект (Павел сам рисовал эскизы, объясняя, что именно он хотел видеть). Резиденция создавалась с учетом всех требований фортификации: окруженный рвом, замок мог выдержать длительную осаду и противостоять артиллерийскому обстрелу.
«В Михайловском замке было три основных караула. Во внутреннем дворе – „большая кордегардия“, в которой стояла рота одного из гвардейских полков по очереди. На первом этаже дворца, в овальной комнате у парадной лестницы, дежурили 30 человек во главе с офицером, наряжаемые только от Преображенского полка, шефом которого был сам император. И рядом с императорскими покоями, в караульной комнате, постоянно находился один из взводов Конно гвардейского полка под командой офицера. Во дворце также были определены посты, занимаемые часовыми из этих караулов. Кроме того, в императорской библиотеке дежурили камер-гусары, и для них рядом была предусмотрена небольшая комната».[234]
За три месяца до покушения, 6 декабря 1800 г., Павел учредил Тайную полицейскую экспедицию при петербургском военном губернаторе,[235] которым тогда был граф Пален. В секретной инструкции, утвержденной императором и имевшей наименование «Учреждение Тайной полицейской экспедиции», в частности, говорилось:
«Тайная полицейская экспедиция обнимает все предметы, деяния и речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти и безопасности правления. Как-то: словесные или письменные возмущения, заговоры, дерзкие или возжигательные речи, измены, тайные скопища <…>. Тайная полицейская экспедиция обнимает все предметы, относящиеся к здравию государя, его императорской фамилии, к безопасности его самодержавия…».[236]
Во главе экспедиции стоял начальник, назначаемый императором по представлению военного губернатора, остальные сотрудники назначались непосредственно военным губернатором. Первым начальником экспедиции стал надворный советник Иван Гагельстром, который передавал все добытые сведения Палену «для донесения императору». Надзор за иностранцами в Петербурге осуществляла специальная агентурная сеть, состоявшая из лиц, служивших приехавшим иностранцам, и созданная по прусскому образцу. Эта сеть имела форму цеховой корпорации и называлась Сообщество лон-лакеев.
Секретная агентура действовала не только в столице, но и в других губерниях. «Из краткой выписки о расходах на эту агентуру в 1800 году мы узнаем, что в штате московской конторы экспедиции состояло несколько таких агентов: корнет Семигилевич, получающий 400 рублей в год, майор Чернов с тем же жалованьем и ряд агентов, получавших деньги на выполнение отдельных заданий конторы: Дельсоль, переводчик московской полиции, „люди, при Несловском и Ясинском находящиеся, получающие до десяти рублей за доставление об них сведения“. В этой же „выписке“ имеется один пункт о расходах, „по особо порученным от Его Императорского Величества секретным делам касательно некоторых людей по разным губерниям“, за которыми, несомненно, скрывалась и секретная агентура московской конторы».[237]
Однако надежной опоры в людях, без которых самые прочные укрепления ничего не стоят, император не нашел. Даже Пален, которому по должности подчинялась столичная полиция и Тайная полицейская экспедиция и который ежедневно докладывал государю полицейские сводки, был одним из руководителей заговора! Кроме Палена, в заговоре состояли дежурный адъютант императора А. В. Аргамаков, а также несколько генералов. В их числе командиры гвардейских полков: Преображенского – П. А. Талызин, Семеновского – Л. И. Депрерадович, Кавалергардского – Ф. П. Уваров. В группу заговорщиков входили свыше пятидесяти офицеров гвардии. Заговор был организован в интересах и с согласия наследника престола Александра Павловича.
Несмотря на то что противники Павла не проводили агитации среди нижних чинов гвардии и ограничили участие в заговоре гражданских лиц, об их нелегальной деятельности в столице стало известно. Как писал Я. И. де Санглен, вечером 11 марта о скором убийстве царя ему сообщил извозчик!
По воспоминаниям современников, командир лейб-гвардии Гусарского полка А. С. Кологривов, комендант Михайловского замка генерал-адъютант Н. О. Котлубицкий и полковник Н. А Саблуков, командир эскадрона конногвардейцев, несшего внутренний караул в замке, о заговоре знали, но никаких мер для его предотвращения не предприняли. Можно сказать, что в Санкт-Петербурге имели место два заговора: один (с целью устранения императора) составили конкретные лица, а во втором – «заговоре молчания» – состояли практически все недовольные государем жители столицы. Единственным, кто предупредил Павла о перевороте, был генерал-прокурор П. Х. Обольянинов.
В начале марта 1801 г. император предпринял попытку возвратить из ссылки преданных ему А. А. Аракчеева и Ф. И. Линденера, но письма Павла были перехвачены Паленом и… предъявлены императору, как «фальшивка». Депеши были отправлены вторично, но Пален отдал секретный приказ задержать Аракчеева и Линденера у городской заставы.
Усиливавшиеся подозрения государя и возможность репрессий вынудили заговорщиков перенести дату выступления с 15 (день смерти Юлия Цезаря) на 11 марта. В этот день для несения главного караула в Михайловском замке был назначен 3-й батальон Семеновского полка, шефом которого состоял цесаревич Александр.
Охрану царской резиденции несли четыре караула. Главный караул – рота Семеновского полка под командованием капитана Пайкера – располагался в кордегардии у парадной лестницы. Вспомогательный караул из тридцати солдат Преображенского полка под начальством поручика С. Н. Марина размещался во внутренних помещениях первого этажа. Перед кабинетом императора несли службу 30 конногвардейцев под командованием полковника Н. А. Саблукова. Охрану помещений императрицы Марии Федоровны осуществлял караул из тридцати семеновцев под командованием поручика А. Волкова. Проникнуть в замок, окруженный рвом с водой, можно было только по подъемным мостам. В ночное время доступ в него был разрешен только узкому кругу доверенных лиц. Однако заговорщикам, принадлежавшим к руководству гвардии и полиции, эти меры безопасности были хорошо известны.
После состоявшегося днем 11 марта военного парада Пален (как военный губернатор) приказал всем гвардейским офицерам собраться у него и после часового ожидания передал им слова, якобы сказанные Павлом I:
– Государь поручил мне вам передать, что он в высшей степени недоволен вашей службой. Каждый день, при всевозможных обстоятельствах, он замечает с вашей стороны небрежность, леность, нерадение к его приказам и общее отсутствие усердия, которых он не может терпеть далее. И вот мне приказано вам объявить, что если вы совершенно не измените своего поведения, он вас направит в такое место, где и костей ваших не сыщут. Идите по домам и старайтесь в будущем служить лучше.[238]
По нашему мнению, эти слова – элемент психологической обработки гвардейцев. Под их влиянием офицеры, участвовавшие в заговоре, еще более укрепились в намерении свергнуть императора, а неосведомленные задумались о своей дальнейшей судьбе. Наши предположения основаны на том, что во время парада Павел не высказал никакого неудовольствия, а ведь он не упускал случая устроить серьезный разнос подчиненным.
По распоряжению Константина Павловича, шефа Конной гвардии, не участвовавший в заговоре полковник Саблуков был назначен дежурным по полку и, следовательно, в этот день не мог исполнять обязанностей начальника внутреннего караула, на который заступил его эскадрон. Когда Саблуков явился с докладом в Михайловский дворец, Павел повелел ему снять караул с поста и вести в казармы, заявив, что он недоволен полком и намерен отправить его в провинцию, а эскадрон Саблукова – в Царское Село. Нести охрану у дверей кабинета государь поручил двум невооруженным лакеям. Собственноручное устранение караула во главе с офицером, по мнению современников, готовым исполнить свой долг до конца, имеет два объяснения: 1) интриги заговорщиков, внушивших Павлу мысль о «ненадежности» полка, 2) жизненный фатализм самого императора.
В трех оставшихся караулах заговорщики не имели опоры только в карауле императрицы, но по воле Павла дверь, ведущая из его спальни в покои супруги, была забаррикадирована. В этом историки также усматривают происки заговорщиков. Начальник главного караула капитан Пайкер, переведенный в семеновцы из гатчинцев, был Павлу верен, но два поручика из его роты участвовали в заговоре. Командир преображенцев поручик Марин, также состоявший в заговоре, включил в состав своего караула екатерининских гренадеров. Пароль для входа в Михайловский замок мятежникам был известен, а дежурный адъютант А. В. Аргамаков имел право на доклад императору в любое время. Доступ в замок осуществлялся через Малые ворота, для чего перед ними опускали подъемный мост. Командир лейб-гвардии Измайловского полка генерал П. Ф. Малютин в заговоре не участвовал и в ночь переворота был нейтрализован самым простым способом: в компании нескольких мятежников он усиленно боролся с «Ивашкой Хмельницким». Сторонник Павла I командир лейб-гвардии Гусарского полка генерал А. С. Кологривов был посажен Паленом под арест.