Начался постепенный рост социал-демократического движения в России. Студент Петербургского университета болгарин Д. Благоев организовал «Партию русских социал-демократов», а П. В. Точисский – «Товарищество санкт-петербургских мастеровых». В конце 1880-х – начале 1890-х гг. марксистские кружки существовали в Москве, Киеве, Казани, Одессе, Вильне. Все они требовали пристального внимания полиции.
Одним из источников информации об антиправительственных организациях в царствование Александра III являлось наружное наблюдение.
П. Б. Аксельрод
Лучше всего в России на тот момент оно было организовано в Московском охранном отделении. Московская школа «наружки» обязана своим успехам Е. П. Медникову[494], поступившему в 1881 г. на службу в полицию в чине отставного старшего унтер-офицера. Впоследствии генерал-майор Корпуса жандармов А. И. Спиридович писал о Медникове: «Природный ум, сметка, хитрость, трудоспособность и настойчивость выдвинули его. Он понял филерство как подряд на работу, прошел его горбом и скоро сделался нарядчиком, инструктором и контролером»[495]. В 1888 г. Медникова назначили заведующим наблюдательным составом Московского охранного отделения. Благодаря профессионализму его самого и его людей выявлены и предотвращены многие акции революционеров не только в Москве, но и во многих других городах империи.
Г. В. Плеханов и В. И. Засулич
Качество работы московских филеров было настолько высоким, что министр внутренних дел с похвалой отозвался об их дисциплинированности, последовательности и осторожности в деле наблюдения. Тем не менее филеры не являлись государственными служащими. В лучшем случае они числились в полиции городовыми, урядниками или околоточными надзирателями, что не могло не сказаться на их моральном состоянии. Еще одним недостатком секретных служб при Александре III являлась неудовлетворительная работа по приобретению и использованию внутренней агентуры. В отличие от высшего руководства империи профессионалы из спецслужб и полиции реально оценивали свои успехи и не успокаивались на достигнутых результатах.
Е. П. Медников
24 ноября 1892 г. заведующий Заграничной агентурой П. И. Рачковский направил в адрес директора Департамента полиции П. Н. Дурново докладную записку «О постановке работы органов сыска», в которой отмечал недостатки в деятельности органов безопасности: «Предстоящая эпоха по всем данным грозит неминуемыми катастрофами, особенно если принять в соображение, что разобщенные революционеры отыскали способы организоваться без помехи со стороны политической полиции, о неподготовленности которой бороться с ними на избранном поприще они, очевидно, были предуведомлены заранее.
При означенных обстоятельствах самая блестящая постановка наружного наблюдения не может дать необходимых результатов и, без освещения внутренней жизни революционеров, лишь производит путаницу, нанизывая бесконечный ряд ничего не говорящих имен и поддерживая рискованное напряжение агентурных сил к сугубому удовлетворению неуязвимой внутри революционной среды.
Печальный опыт показал, что под давлением одного наружного наблюдения она только изощряется обманывать полицию, и самые опасные конспираторы легко устраивают для себя все внешние признаки благонадежности; достаточно, например, вспомнить революционные квартиры, увешенные образами, или посещение церквей усердно молившимися террористами. <…>
Успешная борьба с русскими революционерами всегда возможна в пределах правильно функционирующей политической полиции, если эта последняя признает, что революционное движение приобрело уже постоянный характер, несмотря на временные затишья или отдельные удачные репрессалии, и придет к необходимости создать из себя прочную контрреволюционную организацию под <…> руководством Департамента полиции.
Сколько бы ни возникало на пространстве России отдельных и замкнутых революционных кружков, политическая полиция данной местности всегда имеет возможность объединить их для безошибочного контроля и своевременно пресекать преступные замыслы. Сосредоточивая путем внутреннего воздействия самые разнородные революционные элементы в центральные группы, органы названной полиции должны сделаться распорядителями положения, а не быть рабами революционных предприятий. При известной настойчивости и такте они могут довести дело до того, что подпольные и вообще профессиональные революционеры должны будут сойтись, под их прямым наблюдением, с той или другой легальной средой, им сочувствующей. Каждый революционер, действующий, например, в Петербурге на собственный страх, непременно примкнет к искусственному центру, находящемуся в ведении местного руководителя розыскной деятельностью, и наиболее опасные конспираторы всегда будут на виду для соответственных против них мероприятий.
Только по роковому недоразумению можно принимать означенную плодотворную систему за подобие осужденной всюду провокации, которою дерзнет увлекаться или круглое невежество, или преступное честолюбие, жаждущее громких дел во что бы то ни стало.
Для торжества приведенной системы прежде всего возникает вопрос о приобретении способных и убежденных внутренних агентов.
Как ни трудно отыскать их, но невозможностью исполнить такую задачу в состоянии отговариваться лишь те руководители политической агентуры, которые ограничиваются одним формальным исполнением своих обязанностей или косвенно сознающиеся в полной неспособности вести доверенное им дело. Внутренних агентов, которые отвечали бы своему назначению, всегда можно навербовать из элементов, наиболее враждебных правительству в данной местности. После всесторонних справок о том или другом лице, о его положении, образе мыслей и характере следует пригласить его (при известной обстановке) для переговоров, и если нельзя рассчитывать на удачу в каждом отдельном случае, то из 5 подобных случаев одно или два лица при искусном давлении, наверное, перейдут на сторону правительства.
Если революционеры узнают об этих фактах, то они отзовутся тем хуже на них в моральном отношении и, порождая взаимную подозрительность, принесут гораздо больше пользы, чем самое идеальное наружное наблюдение. По личному опыту мне известно, что вышеприведенные переговоры действительно представляют большие трудности, требуя чрезвычайной настойчивости, продолжительного времени, ясного понимания вопроса и крайнего нервного напряжения, но тем существеннее оказываются результаты.
К сожалению, этим дело далеко не исчерпывается. Даже в официальных сферах установились закоренелые предрассудки против внутреннего агента как продажного, безнравственного и предательствующего человека, не говоря уже о русском обществе, которое, по ложным воззрениям на обязанности перед Отечеством, привыкло с брезгливостью относиться ко всему, что соприкасается с правительством. У нас почти никто не склонен видеть в агенте лицо, исполняющее скромный долг перед родиной вопреки, например, французам, немцам или англичанам, которые в качестве частных людей сами помогают полиции в раскрытии преступлений и публично гордятся каждым представившимся случаем, который дает им возможность исполнить эту патриотическую обязанность. Таким образом, при беседах с новыми внутренними агентами необходимо больше всего убеждать их, что они отнюдь не презренные шпионы, а лишь сознательные сторонники правительства, которое борется с беспочвенными проходимцами, посягающими на спокойствие, честь и национальное достоинство России.
Укрепивши агента на подобной идейной почве, следует также всячески щадить его самолюбие и осмотрительно избегать всего, что бы хоть отчасти дало ему повод размышлять о своей мнимой позорной роли.
Затем уже наступает область опытного руководительства таким агентом сообразно обстоятельствам.
Вышеизложенное представляется, по моему скромному разумению, единственным способом предотвратить те невыразимые катастрофы, которые обещает видимая постановка нарождающегося внутри России революционного движения. Вне организационной деятельности органов политической полиции с помощью внутренних агентов остается только один рискованный расчет на благоприятные случайности…»[496].
Как показали дальнейшие события, прогнозы Рачковского, основанные на беспристрастном анализе развития революционного движения, оказались верными. И основная вина в недооценке ситуации и неадекватных политических решениях лежит на высшем политическом руководстве империи, не сумевшем или самоуверенно не захотевшем понять и принять к сведению доводы экспертов из специальных служб.
Группа филеров и руководителей службы наружного наблюдения
Аналогичная ситуация складывалась и в военной области, где передовые отечественные теоретики и практики предлагали альтернативные варианты повышения обороноспособности государства. В этой связи мы считаем необходимым проследить развитие теории и практики в военно-специальной области в правление Александра III. Это связано также и с тем, что не единожды в истории нашей страны передовые военные разработки, не востребованные высшим руководством страны, впоследствии использовались их политическими оппонентами весьма эффективно.
В 1885 г. Генерального штаба полковник Ф. К. Гершельман опубликовал книгу «Партизанская война», которая и в настоящее время не потеряла актуальности. Анализируя историю партизанских действий от Тридцатилетней, 1618–1648 гг., до русско-турецкой войны 1877–1878 гг., автор сделал поразительно точное заключение о цикличности партизанской войны, которая «…в смысле известного средства борьбы с противником не вырабатывается постепенно, так сказать, не совершенствуется, а является от времени до времени в истории войн как бы случайно. Несмотря на блестящий результат партизанских действий, их как будто забывают даже в тех армиях, которые ими пользовались сами, и только после большого промежутка времени, после нескольких войн опять обращаются к этому средству»