— Если что — я готовлюсь в отпуск, — заявил я, открыв дверь.
— Сочувствую, братан, — сказал офицер моего отдела, отпихнул меня в сторону костылями и заковылял к тумбочке, в которой я по обыкновению прятал чайник, кофе и печенюшки. «Секретный» обдал меня запахом перегара, протиснулся вслед за ковыляющим Мишей и устремился к холодильнику. Он, гаденыш, знал, что пара-тройка бутылок холодной минералки всегда ждут там страждущих.
— Гребушки-воробушки, — охренел я от увиденного, — Мишаня, что случилось? Откуда костыли, гипс и довольное выражение лица?!
— Не боись! Расследование я уже отработал, наверное, даже страховку получу, — ответил Миша, включил чайник и принялся сбивать в пену кофе с сахаром. — Небольшая производственная неприятность, связанная с выполнением специальных задач.
— Угу, — подтвердил «секретный» и принялся глотать минералку, — так оно и было, ну, почти так.
— Миша, было время, когда ты был начальник, а я — дурак! Но ведь сейчас я начальник, хотя все равно — дурак… что было-то?
— Да не забивай голову, со стола упал, — ответил Миша, заливая кофе кипятком и пытаясь уместиться с кружкой и костылями на кресле. — Я вот что пришел-то…
И все-таки я выяснил причину выхода из строя моего бывшего начальника, а ныне сослуживца.
Миша действительно упал со стола. Мой офицер с группой единомышленников праздновал в своем излюбленном ресторанчике субботу и отправку жен с детьми в Анапу. Он уничтожил изрядную дозу спиртного и принялся за старое, то есть начал танцевать стриптиз на столе. Еще когда я был его подчиненным в одной из бригад соседнего округа, Миша продулся в преферанс. Игра шла не на деньги, а на желание. Он вынужден был на вечеринке показать свои умения в стрип-пластике. Бурный восторг почтеннейшей публики и небольшая сумма, заработанная за первый танец, сотворили с Мишей злую шутку. Теперь при первой же возможности он залезал на стол и выписывал на нем кренделя. Хорошо, что общественность заваливала его аплодисментами и монетами заранее, до момента полного обнажения.
В этот раз Миша красиво начал танец и так же изящно, со вкусом гребанулся со стола. Но это все были прелюдии. Через неделю он собирался на тактико-специальные учения. В связи с реформами офицеров не хватало. Поэтому моему подчиненному, в прошлом доблестному заместителю командира бригады специального назначения, предстояло возглавить оперативно-агентурную группу, сформированную не из специально обученных и взращенных в недрах дипломатической академии «атташе лесных дорог», а из офицеров звена «тупой кулак разведки». Проще говоря, из спецназеров.
Дело обычное, сам сколько раз, в бытность командиром группы, что-то подрывал, уничтожал и похищал, третируя нервы сотрудникам ФСБ, МВД и мелким чиновникам народного хозяйства. Но вся незадача была в том, что офицеры будут не из нашей бригады, а из соседнего округа. Работать будем в зоне ответственности наших войск. Ну и, соответственно, наоборот, — их офицер работает с нашими.
В ходе разговора до меня начал доходить весь ужас положения, в которое меня мог поставить безусый стриптизер-полковник.
— Миша, ты — гад и… — Я впал в отчаяние и не смог закончить фразу.
Город Санкт-Петербург, куда я собирался в отпуск вместе с семьей, начало заволакивать призрачным туманом с Невы.
— «Ну а что я могу поделать», — сказал Миша не свою фразу и пожал плечами.
— Да ладно, Андрюха, не кипятись, — начал успокаивать меня «секретный», — на эти учения бабла капнуло на статью — «мама-не-горюй»! Это же не в штабе сидеть.
— Я рапорт на отпуск подал, уже собрался проездные выписывать, пока еще дают. Может, кого другого, а?
— Да не переживай, — заявил Миша.
Он уже доел пачку печенья и шарил в тумбочке на предмет «чего бы еще спереть».
— Ты же писал на начало следующего месяца, а до него еще три недели. Учения — от силы пять дней. Еще пара уйдет на всякие подведения итогов и прочее. Тем более что наш шефуля все равно тебя пнет, раз я, твой подчиненный, такой бестолковый. Работать-то все равно в нашем округе.
— Ага, а вдруг задачи не отработаем? Я уже давно по кустикам и перелескам не скакал, все больше по кабинетам да военным советам околачивался. Начальник до того обидится, что похерит мне отпуск красивым росчерком пера.
Я проводил сослуживцев тычками и нехорошими напутственными словами, схватил трубку городского телефона и начал названивать в госпиталь. Есть у меня там знакомые — такие болезни найдут, что единственным выходом будет применить эвтаназию. Проще родить нового, всему уже обученного полковника, чем лечить «этого». Кореш мой, Владимир Валентинович, как назло, отсутствовал. А через полчаса я, с лицом песика, нагадившего в прихожей, и с печалью во взоре стоял перед начальником. Солнце светило все ярче, играло бликами на впалых и мужественных скулах министра на портрете.
— И где я тебе специалистов такого класса найду, да еще в соседнем округе? — Наш главный связист метался по кабинету, хватался за голову, плакал у меня на плече, размазывая сопли и ядовитую желчь. — Не дает их разведцентр никаких фамилий. Его право. Дадут — на кого фишка ляжет, и все!
— Ага! Или назначат первого мимо пробегающего, — добавил я яду. — Мне ведь работать с абсолютно чужой группой. Сам знаешь — чем количество отработанных сеансов выше, тем лучше оценка.
Связист снова кинулся к телефонам, с кем-то говорил, уныло качал головой и даже пытался пустить слезу.
Наконец-то он повернулся ко мне и заявил:
— Старый, ну не могу, хоть убей! Они там вообще с ума посходили: сказали — назначим интуитивно!
— Ага, эвентуально, предположительно и оценочно! Могут ведь и вообще каких-нибудь «анадырских оленей» сунуть.
— Да нет, по связистам еще отдельно оценка будет, у них начальник связи в управе далеко не дурак: ты бы видел, как он в Академии, на территории, на улице Обручева, веником махал. Крупный специалист! Сказал, что сам подготовит критерий для отбора.
Я покидал кабинет в полной уверенности в том, что толковых радистов нам не дождаться.
Целую неделю я просидел, изучая обстановку за противника и за себя. В управе меня негласно объявили шпионом соседнего государства и пытались подбить на проставу за счет полученных командировочных, кстати говоря, вполне неплохих. Господа офицеры узнавали «как оно там, за кордоном» (платят ли по «четырехсотому» приказу, отстегивают ли начальникам по приказу «десять-десять») и пытались всучить мне комплект формы от Юдашкина.
Однако были во всем этом и свои плюсы. Приказом я уже был отдан как участвующий в учениях и использовал данное обстоятельство в личных целях, куда-нибудь исчезая по собственной надобности. Подобную практику я подсмотрел у одного из заместителей комбрига в бригаде, в которой служил раньше, и успешно ее применял. Главное — лицо сделать озабоченное и под мышкой таскать папочку со всякой бумажной хренью.
Услышав вопрос начальника, надо присесть, испуганно осмотреться по сторонам, закатить глазки и невнятно прошипеть:
— Товарищ генерал, ну вы ж в курсе!..
Шеф сразу же делал понимающее лицо и полушепотом сообщал, что он на меня наде-ется.
Надеяться-то он надеялся, но место встречи с моими будущими подчиненными мне так и не удалось узнать. Я был не в курсе даже насчет того, как будет осуществляться мой вывод. Всякое может статься. Выбросят меня с парашютом к селянам, на стог сена. Это еще в лучшем случае. Недавно я приземлился на будку с истошно завывающим псом и меланхолично погавкивающим хозяином.
Такой способ вывода очень опасен еще и потому, что все взлеты транспортной авиации будут отслеживаться представителями ФСБ, полиции и военными. Бойцы моей спецназовской бригады узнают, что этот полковник, который совсем уже их задолбал, переметнулся на сторону врага, да еще стал лидером партизанского движения. Они приложат все усилия, чтобы погонять меня по окрестным лесам да пригоркам. А еще мотострелки на своих БМП, радиоразведчики, рэбовцы и прочие. Спасает только «Новый Облик». Пока они проинструктируются, усвоят требования телеграмм с округа, нарисуют и тысячу раз переделают свои карты, проведут строевые смотры, я, уже в неприметной гражданской форме одежды, с рюкзачком и пистолетом Ярыгина под курточкой, буду далеко.
Блин! А в рюкзаке еще и радиостанция, по которой я должен буду в определенное время связаться со своими, договориться о месте встречи, обменяться опознавательными знаками. А не пойти ли мне старым проверенным путем: возьму-ка с собой планшетник с картами, GPS и прочими полезными приложениями.
Так… планшетник на платформе «Андроид» — значит, разряжаться он начинает еще в процессе зарядки. Понадобится пара батарей к нему. Наверное, пригодится «солнечная зарядка». Деньги само собой. Но самое главное — «ксивы» и справки, удостоверяющие всех и каждого в том, что я все-таки «военный обыкновенный». Но их мне делают в центре.
Главное сейчас, все-таки узнать хотя бы предстоящий район работы. Вчера мне вручили новую выписку по оперативной обстановке. На учениях будет развернут региональный оперативный штаб, подключатся представители Национального антитеррористического комитета. Я в прошлом году видел их на Ханкале, — парни серьезные, камуфляжи у них — американская «цифра». Правда, чем им положено заниматься, они и сами не знают, но зарплаты, говорят, у них неплохие.
Чудо все-таки случилось: всеми правдами и неправдами мне удалось узнать район выполнения задач. Недалеко, всего пятьсот километров. Можно и на своей машине прокатиться. Да только думаю, мое начальство на это не пойдет. Есть подозрения, что меня еще на строевой смотр затащат и отымеют за отсутствие какой-нибудь книжки-малышки, в которой прописаны последние требования директив и приказов командующего с министром.
Есть у меня один знакомый опер, который в последний раз бойца видел в далекой юности, командуя башней «ИС-3», где-то на островах в Тихом океане. Он имел бледный вид, когда проверяющие спросили его, сколько бойцу-срочнику положено в сутки морковки. Тот бесхитростно ответил: «Да сколько сопрет, столько и съест».