К забору, покрашенному в цвета российского триколора, чадя солярой, попыхивая, подкатил военный «КамАЗ», и из кабины высунулся доблестный представитель вооруженных сил в звании старшины.
— Здорова, мужики, — заорал военный, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно.
Старший участка, только что подписавший мне накладные на получение груза, поморщился и вышел к воротам. Он перемолвился со старшиной парой фраз и указал ему на близнецов, уже закончивших сварку и сматывающих кабеля.
Военный выпрыгнул из кабины и направился к Артемьевым. Братья меланхолично выслушали старшину, отрицательно покачали головами, указали на меня.
Так, интересно, интересно, посмотрим, что надо доблестному старшине. Все просто: колонна полевого узла связи из армейской бригады управления выдвигалась для развертывания в район учений. Водила одной аппаратной, которую тащили на жесткой сцепке, то ли уснул за рулем, то ли медленно мастурбировал, в результате чего злополучная сцепка то ли сбила, то ли срезала форкоп ведущей машины и что-то там загнула. Требовалось все срезать и приварить по новой, чтобы продолжить движение. Оставлять два автомобиля дожидаться ремонтников — значит получить «люлей» сперва от начальника автослужбы, а потом и от самого комбрига — по нарастающей. А еще я подозревал, что за такой «косяк» кого-нибудь лишат надбавок в виде «четырехсотого приказа» и прочих прелестей.
Старшина в обмен на нашу помощь обещал баснословное вознаграждение: аж целых «пять зеленых пайков»! Вова, стоявший рядом и выслушивавший сетования контрабаса, чуть не поперхнулся от восторга. Контрактник понял, что дешево нас не купить, и увеличил число пайков до десяти.
Я отрицательно покачал головой и потребовал денег. Старшина поматерился, пометался и начал названивать какому-то «товарищу майору». Положение было безвыходное, и в конце концов мы сошлись на сумме в три тысячи рублей. По штуке сварщикам и мне одну, как старшему. Вова Черепанов на деньги претендовать не стал и лишь скромно потупил глазки.
Колонна стояла недалеко от строящейся птицефермы, и мы домчались до нее с ветерком. Братья, как заправские ханыги-сварщики, долго осматривали повреждения, цокали языками, вздымали руки к небу, кричали, что тут одних электродов уйдет чуть ли не «тыщщу». Дебелый майор, начальник узла связи, отчаянно торговался, но сумму не увеличивал, тоже предлагал добавить пайками.
У него скоро какие-то злобные диверсанты-спецназовцы будут. По слухам, они ведут себя отвязно, словно на войне: крадут секретные документы, бьют кого ни попадя ногами по интимным местам и стреляют, словно кучка ополоумевших хоббитов-ваххабитов, так что «выручайте, мужики!!!».
Пока братья-близнецы торговались и устраняли последствия аварии, мы с Черепановым спокойно сняли всю колонну на видеорегистратор, пообщались с бойцами, угощая их сигаретами, узнали цели и задачи.
Из этих разговоров нам стало ясно что: «Да куда-то туда едем; генералы скоро будут; форма „цифра“ — полная фигня; да тот спецназ мы как только ни вертели, — пусть попробуют сунуться!» Хватало и прочей информации такой же важности.
Майор поторапливал, все время куда-то названивал. Близнецы добросовестно транжирили чужие электроды. Черепанов посапывал, я скучал.
Бойцы, пользуясь моментом, добросовестно храпели. Странно: если они так опасаются спецназа, то почему охранение не выставляют? Наверное, кормят друг друга баснями и страшилками.
Артемьевы закончили сварочные работы и с гордостью представили свой труд начальнику, начали хвастаться красотой шва и качеством работы. Майор вздохнул, полез в карман и достал потертый кожаный кошелек.
— А пайки? — возмутились Артемьевы.
Контрабас-посыльный залез в кунг радиостанции. Вова Черепанов вдруг встрепенулся и начал тревожно озираться.
— Чего-то я себя как на Грозненском рынке перед терактом ощущаю. — Помнишь, как в две тыщи первом по нам вье… — Вова не успел договорить.
Возле первой машины, в колонне что-то грохнуло, и ее начало заволакивать оранжевым дымом.
— Ща возле крайней долбанет, — сказал я.
И точно, возле машины, замыкающей колонну, тоже грянул взрыв и вспухли клубы дыма. Загрохотали очереди холостых, забухали взрывпакеты и раздались крики про «Аллах акбар!».
— «А я милого узнаю по походке…» — пропел Вова под нос и заявил: — Всегда хотел посмотреть, как в других бригадах куражатся, это ж твои? Пойдем взглядом стороннего зрителя заценим?
Я с удовольствием выбрался наружу. Связисты носились вокруг машин и судорожно галдели; некоторые вытащили деревянные макеты автоматов, воинственно размахивали ими и орали всяческие неприличности.
Майор, начальник узла связи, вопил, чтобы все прыгали по машинам. Да куда там!
Артемьевы поступили хитрее всех. Они сделали круглые от ужаса глаза, запрыгнули вслед за контрактником в кунг радиостанции и попытались там закрыться. Потом братья вылезли наружу и начали в спешке грузиться в свою «мтошку», угрожая воткнуть в глаз электрод всем, кто пробегал мимо. Один из близнецов помахал мне рукой в грязной брезентовой перчатке и украдкой, из-за пазухи, показал какой-то пакет. Ага, они, пользуясь суматохой, что-то уже сперли.
Однако связисты оказались не такими уж и охламонами, какими выглядели. Офицеры и контрактники общими усилиями рассовали бойцов по машинам, отогнали спецназовцев, непонятно откуда взявшихся и цепляющихся за кузова, и были таковы.
Машины умчались, чадя солярными выхлопами.
Их провожали крики близнецов:
— Пайки, суки, отдайте!
Спецназеры поняли, что упустили колонну, и кинулись в атаку на нас. Один из этих героев подбежал ко мне с Вовой и начал тыкать нам в физиономии автоматный ствол с насадкой. Мы с Черепановым заржали. Я показал бойцу «Грач» и пощекотал ему нос. Он смутился и непроизвольно чихнул.
— Успокойся, болезный! Где командир группы? Давай его ко мне!
Спецназовец тут же испарился.
Близнецы грозились повыкалывать глаза всем, кто сунется к машине, и стойко держали оборону.
Передо мной нарисовался военный в «винтажной» прыжковке и американской бейсболке, с надписью NAVY. Знакомая личность!
— О, непризнанный герой третьей мировой войны, майор Пехотин! Ведь ты, насколько я знаю, начальник штаба отряда. Здесь-то каким макаром? — осведомился я.
Пехотин откозырял мне на американский манер и заявил:
— Товарищ полковник, здравия желаю! Да я тут с отрядом работаю. Мы наковальню для этой колонны сделали в распадочке, а они все не идут да не идут. Смотрим — поломались; перегруппировываться смысла нет, и время поджимает. Тут еще колонны должны подойти. Нам пришлось изобразить тупой по своей лихости налет, чтобы они дальше полетели.
— Так ты с отрядом здесь?
— Ага, перед отпуском отправили прогуляться, — ротного на месте нет, все групперы кто на курсах, кто в отпуске; меня, старого начальника штаба, выпихнули. Товарищ полковник, а вы здесь по «спецухе»?
— Ага. Номерок мой у тебя есть?
— Есть и специальный, и обычный.
— Я на спецномере буду; вас уже «срисовали»? Кто-нибудь гоняет?
— Да так, пехота по-хиленькому да «вованы» с собаками; у них основной упор на агентурщиков, начальник разведки специально пару групп подставил, чтобы внимание отвлечь.
К нам подошли братья Артемьевы, злобно зыркающие по сторонам.
— Это что за хулиган с автоматом? — кивнул один из них в сторону майора.
— Это один из моих подчиненных.
— А-а-а, подлый изменщик, опять с кем-то мутишь: то бывшим звонишь, то на каждом шагу подчиненных находишь, — начал один, а второй добавил обиженно:
— Все вы, начальники, такие.
Мне пришлось на виду у удивленного Пехотина успокоить братьев и направить их стенания в конструктивное русло. Мы договорились, что сеанс за Артемьевых отработают радисты из отряда майора после проведения засады на колонну. Артемьевы тут же принялись составлять обычную «болванку», не несущую смысловой нагрузки.
Разведотряд специального назначения, возглавляемый майором Пехотиным, в оперативном деле назывался емко и загадочно «Меткий чукча». Он работал по такой же задаче, как и наша, только в первоочередных объектах имел пункты управления ракетной бригады и запасной КП армии.
Мы быстренько договорились о взаимодействии, способах и методах выходов на связь и разбежались. Даю левую Черепановскую тестикулу на отсечение, что у Пехотина где-то поблизости запрятан его личный тюнингованный «уазик».
Черепанов, все это время находившийся на стреме, по моей команде быстренько изъял из видеорегистратора флешку и перекинул «ненужные файлы», встречи с военными и налет. Флешку форматнули. Запись начали, только вернувшись на объект.
Весь день прошел в выездах да работах. В обеденный перерыв меня нашел Рябушкин, одетый в гражданское, и дал расклад по силам и средствам, прибывшим для поиска «террористов». Это были областные и региональные спецы из полиции, несколько фээсбэшников и какая-то машина с аппаратурой. Дорогие гости остановились у него, заняли несколько кабинетов, накурили, насвинячили и обвинили Рябушкина в некомпетентности и ничегонеделании. Майор полиции мило улыбнулся и тут же поспешил ко мне.
Злость и обида местного шерифа-территориала выплескивались на меня с каждой фразой, и я тихо млел. Под конец беседы Рябушкин сообщил, что сегодня вечерком эти самые визитеры примутся шерстить гастарабайтеров и начнут с нашей «базы» на строительном комплексе.
Будет вестись и поиск диверсантов. Этим сегодня же займется группа спецназа внутренних войск. Она станет вести наблюдение с воздуха, с вертолетов, в районе Леушово и прилегающих окрестностях.
Ну что же, будем ждать: предупрежден — значит вооружен. Надо, кстати, согласовать с Пехотиным пару мероприятий. О засаде на колонну полевого узла связи Рябушкин ничего не слышал. Наверное, визитеры просто-напросто не довели этот факт до сведения шерифа, который своей активностью мог только навредить им.
К концу рабочей смены появился начфиненок, с кругами под глазами, и поведал, что он задолбался разгребать бухгалтерские завалы и отправлять отчетность за прошедшие несколько месяцев. Короче, Овчинников поднял на ноги в Питере всех главных и старших бухгалтеров, устроил неплохой переполох. Он заявил, что кто-то из них даже пытался угрожать ему и предлагал какие-то выгоды.