Щербакова Елена Евгеньевна родилась 17 января 1972 года в Москве. Образование высшее, окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Член Академии российской литературы, ЛИТО «Друза», МГО Союза писателей России, Союза независимых авторов и издателей, секции драматургии «Образ», независимого литературного агентства «Московский Парнас», Интернационального Союза писателей.
Автор 50 книг, участница ряда фестивалей, всероссийских и международных конкурсов.
Живые старины
Как говорят, жизнь живым, а кто умер, у них свой мир. Но старина, вышедшая из прошлого, ещё живёт и шевелит жизнь. Вот в монастыре в Коломне пекут калачи на Новый год, как встарь. А дома в деревне сухари скопились на печи, надоели. Я их из ситцевых мешков в туесок побросала и на верхнюю полку отставила. И изюм с курагой рассовала по разным коробам. Орехи и семечки рассыпала. Уж начнёт мороз донимать, так орехи колоть – всяких злых и худых духов распугивать.
А время, как всегда, бежит, поторапливает, будто такой нагоняй. Оно такая известная переменная, как скорлупа, и крошится в мелкий песок, и разлетается даже по свету, как пыль или снежинки, оседает, словно иней.
Но в памяти остаются уроки и предостережения предков. И в трудную минуту, когда споткнулся твой конь и подломил ногу, всплывают твои ангелы-спутники и рассказывают о том, чего раньше не успели рассказать. Будто нашлась нужная ниточка к твоему наряду. И простое платьице стало нарядным и кстати. А я зимой сижу дома, зашиваю подушки, полотенца и коврики. Будто где-то дюймовочка запела песню, то ли на лоскутике, то ли на платочке. И в зимнем окошке с узорами, что раздул ветер-художник, заиграли жаркие лучи солнца. Поворачивай на лето! Стоп! Обратный ход! И дом, как корабль, то утопает в сугробах почти под крышу, то мокнет под сосульками, скрипит, переворачивается, движется; неживое, забытое становится желанным, как данное, ушедшее, убывшее, почти осязаемым. Ветер дует, раздувает узоры на окнах, на сосульках играет, словно на ложках, что вокруг чаши-братины нависли. Домики снегом занесло, словно уточки зимуют, крыши и столбцы в шапах, как бояре. У своего дома сидят жирные коты, напушены, смотрят на дорогу. Сколько старины! В городе ездят белые кареты с двумя лошадьми. Дома с резными заборами, словно кремль в миниатюре. Каждый особенный, осанистый, знай подход к своему делу, задумка – не тяп-ляп. Только крылец нет. Старенькие резные двери под высокими навесами, там собирается всякий люд. Лёд, снежок, дорожки чищены, словно лыжня от дома в дому проложена. Выбегай, выкатывай! Чин чинарём! Не город, а большой улей. Кипит. Живые старины! В деревнях поныне живут мастера, рисуют иконы, в домах старинная резная мебель. Накануне стучали в железную колотушку. Под Рождество идут колядки. Дети с фонариками и огоньками зовут хозяев из домов. Мол, какими конфетами медведь лакомился, поделись. Погремят, посвистят, посверкают, споют что-нибудь, попугают мороз да и сами от мороза попрячутся.
Зимушку встречай!
Будто Земля развернулась вспять и пошла обратно.
– Вот оно всё! Вот оно всё! – как контршаг адмирала витало в воздухе. И косило, ломало людей, дома и природу. Каждый прожитый день был отвоёван, будто рождался из чрева планеты с большим трудом и усилиями. Зима наступила очень морозная. Иней проступал на окна и в дом, на стёкла и посуду. Вода в бане промёрзла в вёдрах, и ледяные куски приходилось разбивать. Чтобы жить, нельзя себя давать в обиду, ни за чьи коврижки не поддаваться, смотреть на день насущный ясно и действовать. Во дворе со стороны колодца краснели редкие недобранные ягоды калины. Я наготовила настой из прошлогодней калины и пила его целыми днями. Настоянная калина сладкая, а свежая горчит. Косточки калины тоже красные и оранжевые. В город поехать- важное дело: цены узнать и про товар на рынке. Цены привыкли шкалить с огромной разницей: от трёхсот рублей до тысячи трёхсот за палтус 1 кг. Одно только яблоко «малинка» удивило, как детский кулачок с виду. Прославить его – прок. И пусть всю зимушку лежат накупленные.
Возле дома синицы щебечут, увидели, что им сальце на ветку повесила и семечки в кормушку подсыпала, налетели. Сначала робко клевали, а потом стали прожорливыми, пузатые, каждый божий день прилетали, как снайперы, атаковывали сало и семечки вылущивали. Как проведали они про кормушку, с утра раннего перед окошком вспархивают, щебечут, требуют. Через неделю гурьба из трёх синиц выросла до десяти. А потом и воробьи прилетели, образовав озорную стаю.
После обеда позднее время для птиц, они разлетаются, разве что ворона где покаркает. Снег серебрится, морозно так, что двери и ручки слипаются. На горизонте, за колодцем, широкое бордовое зарево, словно провели ярким карандашом полнеба. Ворона широко взмахнула крыльями, будто решила вбить снежную перину, оставив рисунок на снегу. Прощайте, прощайте, тёмные декабрьские ночи. Настоящий мороз!
– Встречай зимушку. Вот и стоит печку растопить и в валенках залечь на диване. Идёт зима ковать свою правду.
Папильон Пепси
(отрывок)
Он врёт, как Дюма в романах.
1.
В одном дворце жила прекрасная маленькая собачка па- пильон, что по-французски означает «бабочка». Собачка была создана для дворца и пышных балов. И когда хозяйка мерила свои наряды, собачка-бабочка всегда присутствовала при этом.
Кто бы мог подумать, что маленькая собачка совсем не глупая. Она знала, чем занимается её хозяйка, следила за ней, когда та была за чтением книг и за туалетом, и очень любила отдыхать и гулять вместе с нею. Звали собачку Пепси, и она была верной подружкой своей хозяйки, испытывая к ней всякие привязанности.
Но кроме дружбы Пепси многие часы проводила в одиночестве, гуляла по дворцу, в саду и в парке, любуясь цветами и слушая пение птиц. За чем же она наблюдает, гуляя на лужайке или сидя у окна, – был недосягаемый вопрос для всех и тайна этого крошечного существа. Только все знали, что во дворце живёт маленькая собачка, папильон Пепси, которая знает некоторые закрытые его ходы и присутствует там, где хозяева решают самые серьёзные секретные вопросы. Ни за что не подумаешь, что такая дворцовая недотрога Пепси гуляет в парке, где цветут всевозможные растения и щебечут озорные воробьи, а за углом подстерегают всякие неожиданности. Пепси всегда прислушивалась к различным шорохам, звукам и к пению самых маленьких птичек. Ведь не все летние дни проводить у себя в постели, среди подушек и любимых предметов туалета своей хозяйки. Пепси очень нравилось пение воробушков, которые так и звали её прогуляться в парке. Но однажды шустрые воробьи куда-то исчезли.
«Как же так?! – удивилась Пепси. – Я так любила их озорную игру. А теперь мне нечем завлечься».
Пепси заглянула в распустившийся цветок шиповника, и оттуда выглянул сердитый жук. Пепси дотянулась до цветка, повела своим крохотным носиком и спросила жука:
– Может, вы, жук, знаете, где сейчас воробьи?
Жук сосчитал на лапках несколько чисел и сказал:
– Вероятно, воробьи теперь живут в другой стране, совсем далеко отсюда, чтобы их никто не смог обидеть.
Пепси задумалась:
– Тогда я закажу маленький дворец специально для себя, чтобы отправиться в нём в далёкую страну на поиски воробьёв, чтобы сказать им, что этих маленьких птичек никто не хочет обижать у меня дома. Хорошо бы сделать это как можно скорее.
Маленькая собачка папильон так и решила, что обязательно нужно увидать воробьёв снова.
«Как же добраться до той далёкой страны, где живут теперь воробьи?» – призадумалась Пепси.
Вдруг на дорожку в парке вышла женщина с таксой, в сти- керсах на одежде и в разорванных на коленях джинсах. Она держала старую сухую ветку для игры с таксой. Женщина в джинсах сразу догадалась, о чём думает Пепси, и прямо ответила ей:
– Я знаю. Чтобы уехать, нужно знать секрет скорости.
Как раз в это время по скейтгоркам в парке скатились мальчики на скейтдосках.
Женщина оглянулась на шумных подростков и сказала:
– Вечно они здесь соревнуются. Только никто не знает, что воробьи не любят сильного шума. Они чирикают там, где тихо спят ночью, а днём прилежно учатся. Но это не для меня. Я люблю такс.
Такса радостно повиляла хвостиком.
– Да, я люблю занимать хорошие места. А воробьи вечно где-то летают.
«Здесь не всё так просто, – подумала Пепси. – Чтобы отправиться на поиски воробьёв и вернуть их обратно, не только надо иметь доброе сердце, а ещё стать настоящей разведчицей. И потом, путь предстоит нелёгкий, и нужно уметь защищаться на крайний необходимый случай».
Пепси заторопилась к себе домой во дворец, чтобы поскорей хорошенько разобраться в своих достоинствах и недостатках. Дверь в спальню её хозяйки была открыта. Пепси вспрыгнула на пуфик перед зеркалом, привстала на трельяж и растопырила свои ушки-бабочки. Хвостик при этом игриво вилял в разные стороны, словно она чему-то потакала.
– Я женская собачка, – сказала папильон и задрала кверху носик, воображая себя красавицей.
Нет, она не хотела принюхаться к духам хозяйки, не хотела самой вкусной закуски, которой себя балует хозяйка. Пепси ела очень мало. И талия у неё была, как у всех красавиц, осиная, если такое можно сказать про собачку. К тому же Пепси знала верх достоинства. Неслучайно папильонов держали только принцы и королевы. В верности и привязанности папи- льонов только к своим во дворце нельзя было сомневаться. Вот и Пепси всегда спала только на пышной груди своей хозяйки, словно младенец, и отвадить её от этого было невозможно.
Неожиданно скрипнула открытая дверь, и папильон Пепси воскликнула:
– Ловитва! Здесь Астерикс. Он хочет похвастаться своими бантиками на косичках. Но я не уступлю. Мои бабочки, несомненно, лучше. А причёска не уступит никаким, даже самым хитрым, ухищрениям на голове.
Пепси снова завиляла своим хвостиком, на котором тоже красовалась умело выстриженная бабочка.
– И потом, мне нужно пописать, – думала она, сидя за будуаром хозяйки.
Маленькие чёрные глазки, подобно косточкам оливок, очертили потаённые углы комнаты. Пепси спрыгнула с пуфика, зашла за бархатную портьеру, сунула носик в неведомую щель и сотворила немыслимый трюк, чтобы сделать свою личную процедуру. Но портьера от сквозняка развевалась, как парус на корабле.
«И почему постоянно хлопает дверь? Неужели в комнате шпион?» – подумала Пепси.
Она выбежала из-за портьеры, и маленький хвостик задрался кверху, как мизинец боцмана.
«Ведь здесь может бродить толстый великан. Явно это Астерикс».
Пепси выбежала снова в сад. У крыльца она увидела довольно приличную лужу. Пепси остановилась в раздумье, кто бы это мог так много написать. Может, так делает слон? Пепси повернула свою бабочку на хвосте на целый развёрнутый угол и сказала: «Не буду гадать, не цыганка. Ведь Астерикс где-то нюхает розочки, скрываясь в саду в железной каске для ловитвы».
Тут пролетела большая орлиная птица. В когтях она держала что-то, наверное, сурка.
– Ой, – испугалась маленькая собачка, – это совсем не воробышек. Скорей домой.
2.
Только она снова остановилась. Большой ковёр из пышных карликовых роз привлёк её внимание, вернее, звук, похожий на гудение жука.
«Там, наверное, кто-то есть», – подумала Пепси.
Она подошла поближе, и что-то окропило её носик. Такое шутливое щекотание очень заинтриговало её.
– Может, там кто-то писает. Ну-ка, ну-ка. Неужели мои трюки уже несовременны? – Пепси заглянула под розочку.
Но под ней не было ни крохотной собачки, ни даже клопа. Это брызгал маленький фонтанчик. Их было так много, словно для невидимых человечков установили водяные карусели. У Пепси на мгновение закружилась голова, хотя возле ушка на всякий непредвиденный случай она всегда носила маленькую заколочку. Она громко залаяла на изобилие цветов, которое так ошеломило её, и решила вернуться во дворец.
Пока Пепси шла, она так легко и тихо подпрыгивала и вертела ушками, будто порхала на крыльях бабочка-шоколадница. Ведь именно такого цвета была её шёрстка, цвета шоколада: чёрная, белая и рыжая. Пепси бежала по парку, подпрыгивая на каждом месте, где взлетали птички из травы, заодно оставляла под кустами роз свои собачьи записки.
«Интересно, чем закончатся эти дела?» – думала Пепси, торопясь во дворец.
Вдруг на дорожку выскочил птенец дрозда. Он ещё не мог летать, но был очень любопытен и напористо перескакивал поперёк дорожки. Пепси остановилась, тихо, как на цыпочках, приблизилась к птенцу, принюхалась и отпрыгнула в сторону. Маленького птенца было жалко, хотелось позвать его маму на помощь. Но, видно, птенец не ждал своей мамы, а, наоборот, хотел сам посмотреть на мир, вырвался из гнезда и не желал прятаться в кусты. Пепси хотела подтолкнуть птенца лапой, чтобы тот ушёл в траву, чтобы его, такого маленького, не задавили на дорожке. Но птенец напыжился так сильно, что сдвинуть его с места было невозможно.
«Пусть учится летать сам», – решила Пепси и побежала дальше, не обращая больше внимания на птенца.
3.
Дворец, вернее, проход в комнаты хозяйки, был открыт, и Пепси незаметно прошла в холл, где висели старинные картины. Рядом, у стен, стояли статуи обнажённых женщин.
«И почему женщины оголяют грудь?» – думала Пепси. Па- пильон всегда хотела защитить свою хозяйку и прыгала к ней на грудь, чтобы собой покрыть её тело.
«Может, из-за этих обнажённых статуй получается сквозняк и скрипят двери?»
Пепси прислушалась.
«Конечно, двери не будут снимать с петель. Но если бы во дворце висели одни портьеры, то всем бы казалось на сквозняке, что во дворце ураган или другое стихийное бедствие. А вот если бы изобразили меня на портрете? Весь свет бы перевернулся в спальне моей хозяйки, – призадумалась Пепси. – Ведь у меня приличный гардероб всевозможных нарядов: платьев и пальто, которые хранятся для важных встреч и приёмов. И что подумают про мой наряд с жёлтыми рюшами? Конечно, я в таком наряде, как великая герцогиня. Ведь Лорд и Барон – такие крохи. И мне всегда приходится задирать нос кверху, когда мы вместе сидим на нашем диванчике. А если бы мне разрешили попасть на портрет, для меня была бы иная честь находиться вместе с хозяйкой. Это был бы знак, что я верно служу ей и её дворцу. И окажись так, что хозяйке трудно и грозит погибель, то я буду до конца сопутствовать ей и умру вместе с нею. И докажу всем свою преданность, защищая её до последних минут жизни».