Вот появилось за синей горой.
Туча его от меня укрывает —
Золота обруч вечерней порой.
Свет на секунду его ослепляет.
Резко, скрываясь, темнит силуэт.
А электричка ход набирает,
По рельсам стальным продолжая турне.
Солнышко снова опять появилось —
Вся в позолоте, цитрине земля,
И за холмами оно удалилось
Сном беспробудным уснуть до утра.
«Здравствуй, солнечный сентябрь…»
Здравствуй, солнечный сентябрь!
Здравствуй, школьная пора!
День сегодня – важных знаний,
Первый праздник сентября.
В первый класс пошли ребята.
Школа, с радостью встречай!
Малых дошколят вчерашних
На уроках обучай.
Пусть сначала буквы учат,
Чтобы бегло текст читать,
И писать пускай научат
Ручкой в белую тетрадь.
Математика им в помощь
Цифры целые учить,
А придется ведь им скоро
Отнимать, слагать, делить.
И друзей найдут ребята —
Дружбой будут дорожить.
Дружба нерушима, свята,
Как и Родину любить.
Школа – храм умений, знаний.
Волшебство творит она.
Школяры умнее станут
На зарнице сентября.
«Из искры той, что мы зажгли у моря…»
Из искры той, что мы зажгли у моря,
Любви костер вознесся до небес.
И грели души у костра большого,
Что краше вместе всех семи чудес.
Сейчас у моря шторм и непогода,
И волны острые грозят бедой.
Хожу туда в любое время года,
Нигде не находя душе покой.
Но от костра лишь уголек остался.
Он еле тлеет и почти погас.
Не о такой седой судьбе мечтал я
И возвращался к угольку не раз.
Багряный уголек возьму в ладони
И буду нежностью своей дышать.
Не обожжет меня до жгучей боли
И больше не заставит он страдать.
И в безмятежной тишине, заботе
Из уголька костер любви зацвел.
Он семицветной радуге подобен,
Мерцанию больших далеких звезд.
Горят пускай костры любви повсюду
И греют души у костров всегда.
Счастливыми влюбленные пусть будут,
Храня огонь любви в своих сердцах.
«Ты, темных помыслов и мрака повелитель…»
Ты, темных помыслов и мрака повелитель,
Несешь в себе, блестя, немую пустоту.
Невинных чистых душ премудрый искуситель,
Скрывающий души глухую наготу.
Не гордостью полна презренная душонка.
Она не соткана из света и тепла.
Гордыню горькую, завернутую тонко,
Хранишь в душе своей с надменностью царя.
Холопская твоя чванливая натура
Склоняет голову пред высшей головой.
И нет в твоей судьбе ни капельки культуры,
И толерантностью ты обделен судьбой.
Лишь должностью своей кичишься в непогоду,
А в ясный день с утра любуешься собой.
Растопчешь слабого начальнику в угоду,
Играя человека жизнью и судьбой.
А мир ведь тонок и любит равновесие.
Гармония не терпит жесткой суеты.
Уйти от рока, спроса и возмездия
Навряд ли сможешь все ж ты, баловень судьбы.
«Я возьму в ладони, нежно поцелую…»
Я возьму в ладони, нежно поцелую,
На подушку мягкую уложу любя.
Огоньком и светом, робостью любуюсь.
Ты – цветочек аленький солнечного дня.
Розовые крылья спрячу под вуалью,
Золотистой нитью сотканной судьбой.
Серенаду тихо я спою, печали
Чтобы не витали ночью над тобой.
Утром из нектара полевых цветочков
Сладостный амброзий я сварю с душой.
Ложечкой хрустальной прямо из горшочка
Досыта с любовью напою потом.
И, набравшись силы, розовой жар-птицей
Взмоешь в поднебесье, за собой маня.
Ангелом двукрылым с сердцем добрым, чистым
Взмою следом в небо, чтоб достичь тебя.
«Грязный сапог на лицо – плотно сжимает…»
Грязный сапог на лицо – плотно сжимает.
Слово сказать нельзя – горло сжигает.
Честь и хвала подлецам – звезд не хватает.
Счастье стучит по утрам – двери ломает.
Дыма нет без огня – вот основание.
Выбьют каленым мечом скоро признание.
Очно дадут строгача – кросс по этапу.
Звезды получат волки за бедолагу.
Пальцы, что держат перо, с хрустом ломают.
И вновь на коне гестапо правду пинает.
Солнце еще не взошло, в камере душно.
Где-то от дома, вдали, отдали душу.
«Муреной время уплывает —…»
Муреной время уплывает —
Идут года, плывут века.
Ведь это звезды исполняют
На сцене неба номера.
Вокруг галактики вращаясь,
Веселый водят хоровод.
Вернуться скоро обещая,
Все совершают оборот.
И тянут за собой планеты
И астероидов отряд.
Горя жар-птицею кометы,
Парад планет преобразят.
В алмазных кружевах созвездий,
Как будто время – сирота,
Здесь сохнут крылья экзистенций
Не научившихся летать.
Пространство здесь безмерно долго
И не найти нигде границ.
Мы – часть плаща небесной темной,
Из мелких состоим частиц.
Муреной время уплывает,
В пространстве тает без следа.
Движения мерилом станет…
Вернется на круги своя.
«Не приемлю слащавой и приторной фальши…»
Не приемлю слащавой и приторной фальши,
Красотой привлекает блестящей своей.
Предвкушая правдивой серебряной чаши,
Коробок получаешь безумных страстей.
И сестрица ей – лесть, без прикрас, что красива,
Улыбаясь звездой, теплотой ворожит.
И порою открыта, без стесненья игрива,
Но не греет она ледяной красотой.
Ложь – обеим сестра, что коварно жестока.
Некрасива она, но хитра и умна,
Очернит и унизит в мгновение ока,
И в коварстве своей превосходна она.
Добродетели душ изможденных и слабых,
Постоянно питаясь, растут на глазах.
Исцелившись лишь верой, искушений от сладких,
Попроси о прощении теперь небеса.
«Обжигающий, точечный, брошенный взгляд…»
Обжигающий, точечный, брошенный взгляд
Истязает невинную душу мою.
Бриллиантом сверкнув, в миллионы карат
Облучает лучами волнительных чувств.
Я в плену упоительных, радужных сил.
Кружит голову, будто бы пьян от вина.
Благороден безмерно, возвышен и чист —
Подо мной безмятежно плывут облака.
Как забыть мне глаза или как разлюбить,
Что божественны, цвета небес, глубоки?
Их волнующий взгляд пулей в душу проник,
И без них я уже испарюсь от тоски.
«История как маятник качается во времени…»
История как маятник качается во времени.
Столетия – секунды невидимой материи.
Неведомая сила нам качает этот маятник,
И всякое заложено в пространстве ее памяти.
Песчинкою-молекулой планету кружат медленно;
Творениями божьими временно беременна.
И судьбы пишут разные: рваные, фартовые.
Качает их всех маятник на колесе истории.
Гуляют добродетели – наивные свидетели
Всего живого, сущего и неживой материи;
В пределах бесконечности прямой путь держат вечности,
И каждая становится судьбой безликой личности,
Горбатые и ровные, пузатые и стройные,
Романтики и лирики, похабники, бесстыдники,
Воздушные, тяжелые, вишневые, лиловые,
Негодники и сводники, любых мастей угодники.
Ничто на свете праведном, возможно, и невечное;
Уходит и приходит все, как время скоротечное.
Местами все меняется: ужасное, прекрасное,
Недоброе на доброе, правдивое на ложное.
И все же бесконечное – оно не бесконечное.
Где зиждется начальное, возможно, есть конечное.
Ведь все на свете кружится и меж собою вертится:
И белое, и черное в конечном счете встретятся.
Спиралью поднимается пространство бесконечное,
И мудрость зашифрована под каждым кодом крошечным.
В итоге все так сложено, с программою заложено:
И альфа, и омега по спискам расположены.
И слово есть начальное – порядка основание,
И по его велению пошло повествование:
От черного до белого, от слабого до смелого,
От альфы до омега, от сущего до бренного.
История как маятник качается во времени,
А время есть стремление, материи движение.
Ни левую, ни правую не нам творить историю.
Мы лишь оттенки хаоса и праведной гармонии.
«На ярмарке рабынь тебя бы я купил…»
На ярмарке рабынь тебя бы я купил
И цепь, что на тебе, в жар-птицу превратил.
И бросил бы весь мир я под ноги твои,
Свободу даровав, всю жизнь благотворил.
По саду бы с тобой за руку ходил
И листьями шурша, я на руках кружил,
Пока не упаду, лишусь последних сил.
Усядемся вдвоем на коврик из листвы.
Я мысленно к тебе мечтою приходил,
Под окнами в саду пел песню о любви
И томный, ясный взгляд из-под ресниц ловил,
Ухмылку пухлых губ улыбкою творил.
Ты – голубая кровь с походкою цариц,
Глазами ворожишь движением ресниц.
Слова из уст твоих, что ручеек журчит,
Испив ее глоток, влюбленностью пьянит.
Ты – девушка-весна, румяна и красна.
При полной темноте – полярная звезда.