– На кого?
– Ни на кого.
– Понял, – пожилой, отодвинув недрогнувшей рукой книгу, пошел открывать решетку КХО (комнаты для хранения оружия).
Вообще, заметил, что все, кто так или иначе связан с Петрушиным, отличаются повышенной понятливостью и немногословностью. Видимо, специфика работы сказывается…
Последний участок маршрута решили сократить и рванули прямиком через парк. По атласу – там вполне внятный проезд, а на деле, буквально на последних сотнях метров, пришлось на пределе моторной мощности выписывать виражи меж деревьев и буераков. В какой-то момент уже хотели бросить машину и двигаться пешком – тут рукой подать, но остановила необходимость открыто нести оружие. Все-таки город, публика дикая и непуганая – не поймут.
Впрочем, это была минутная слабость – вскоре показалось шоссе. Перед тем как выбираться на асфальт, высадили Васю с биноклем – разведчик сделал несколько шагов по направлению к авторынку и растворился среди деревьев, – а уже потом выехали на Кропоткинский проезд у пересечения с 1-й Парковой. Вот он – поселок Дружба, часть города Мытищи.
11.18…
До назначенного времени осталось сорок две минуты. Надо шевелиться побыстрее.
Вышли, осмотрелись. Присутствие транспорта почти нулевое – от авторынка ползет панелевоз, из центра едет инвалидный «запор», кроме этого на шоссе – ни души. Каких-либо признаков наблюдательной активности (припаркованных на обочине машин, имитации дорожных работ и т. д.) мы не заметили.
Сели, поехали по Кропоткинскому проезду. Если враг так хорошо спрятался, что мы его не вычислили влет, – мы едем в противоположную сторону от точки встречи и вроде бы как совсем не при делах.
Свернули на 4-ю Парковую, машину оставили за поворотом, вышли на обочину, еще раз осмотрелись – уже более обстоятельно, с биноклем. Результат тот же: тихо, пусто, никаких признаков наблюдательной активности.
Вернулись в машину, двинули по проезду к точке встречи, внимательно осматривая окрестности.
11.25…
Однако пора и честь знать. В любой момент могут появиться оппоненты, а мы тут раскатываем себе, видами любуемся.
Подобрали Васю, тридцать семь секунд посовещались.
– Есть две новости…
– Короче!
– Враги отсутствуют. Нормальная огневая позиция – тоже.
– Вот же непруха… А ненормальная?
– Вон тот бугорок, – Вася ткнул пальцем. – Видите?
– Да я этот бугор тоже заприметил, – Петрушин недовольно поморщился. – Просто думал, ты что-нибудь поприличнее найдешь.
– Восемьдесят метров от перекрестка, – доложил Вася. – Директриса – пятнадцать градусов к шоссе. Угол острый, сектор узкий, метров на пятнадцать. Шаг вправо, шаг влево – перекрытое пространство. На самой позиции в секторе надо кусты поломать, а то стрелкам придется работать с колена.
– Да уж, не фонтан. Точно больше ничего нет?
– Точно.
– Ладно. Будем работать с тем, что есть…
Васе вручили мел и оставили на точке встречи. Сами заехали вглубь по директрисе, насколько было можно, влезли на бугорок, посмотрели.
– Да ничего, не так уж все и плохо, – слегка приободрился Петрушин. – Сектор, да – узковат. Спилить бы вон те четыре дерева…
– Нереально, – возразил я.
– Сам знаю. Надо будет Иванова поставить точно по центру – тогда обе машины влезут.
Отрегулировали Васю по центру сектора и занялись оборудованием позиции. Вася довольно быстро управился с наскальной живописью и присоединился к нам: нужно было не маскировать позицию, а, наоборот, ломать кусты в секторе, чтобы стрелки могли работать лежа. Пока работали, провели боевой расчет, проговорили последовательность действий и запасной вариант. Запасной вариант – это если Иванов не вкурит насчет рисунка и встанет где-то в другом месте. Понятно, что он парень толковый и жутко интуитивный, но мало ли… Правильно военный сказал: человек расстроен, внутренне готовится к непростому диалогу с супостатами, короче – весь в себе, может вообще не обращать внимания на детали окружающей обстановки.
11.41…
Все, надо убирать машину с директрисы – вот теперь-то уж точно, оппоненты могут появиться в любую секунду. Вася с Костей взяли «СВУ» и остались дальше чистить сектор, а мы с Петрушиным прыгнули в машину и помчались по 4-й Парковой.
Отъехали от точки встречи метров двести (шоссе отнюдь не как стрела, присутствуют углы и изгибы, видимость весьма ограниченная), загнали машину в парк. Экипировались, снарядили «валы» – я оставил свой в машине и при помощи кольца из кабеля влез с биноклем на дерево. Петрушин сел за руль и оставил дверь открытой.
11.45…
Ну все, мы готовы. Где вы, оппоненты, ау!
Сидели, ждали. Я спустился и влез на другое дерево: с того было плохо видно.
Минул полдень: тишина, ни оппонентов, ни Иванова. Шоссе пустое, за то время, что мы здесь кувыркались, мимо проехало всего несколько машин. Каждую мы придирчиво рассмотрели и обсудили: по ряду признаков ни одна из них (на наш взгляд) не могла принадлежать оппонентам.
12.07…
С 3-й Парковой выехала «Мазда» цвета «металлик» и неспешно покатила на запад.
У поворота во 2-й Бакунинский переулок «Мазда» остановилась. Из салона вышел мужчина и с полминуты осматривался – не воровато и поспешно, как это недавно делали мы, а этак обстоятельно и по-хозяйски.
– Ага!
– Что?
– По-моему, наш парень…
– Излагай.
– Коренастый, среднего роста, лет сорока… Ведет себя… Ммм… Ну, в общем – уверенно. Знаешь, вполне возможно, что это и есть тот самый «старший»…
– Где сидит?
– Рядом с водителем.
– О! Может, в самом деле – старший. Запомни его.
– Зачем? Вася с Костей его наверняка видят, и гораздо ближе. А потом, когда начнем работать, через стекло все равно не различить подробностей. В лучшем случае – силуэт.
– Все равно запомни. Может, мы первыми до него доберемся.
– Запомнил. Лицо не рассмотрел. Бежевая однотонная толстовка, светло-коричневая кожаная жилетка, бежевые брюки, светлая обувь. Стиляга.
– Гут. Звони Васе – этого убиваем последним.
– Я вообще-то маленько занят…
– Ладно, сам позвоню…
Закончив осмотр, коренастый сел в салон. «Мазда» свернула во 2-й Бакунинский и скрылась из вида.
Беседа с Васей была короткой и до предела зашифрованной.
– Ты вот эту колбасу не ешь – на ужин оставь…
Отзвонив, Петрушин уточнил:
– Кстати, что там с рисунком?
– Ты знаешь, как-то не догадался спросить: оценил он наши художества или нет.
– Да ладно глумиться, я тебя о деле спрашиваю!
– Ну не понял я, заметил он или нет. Не прыгал он, как гамадрил, руками не махал, буйную радость по поводу обнаружения вражьих знаков не выражал. Короче, если даже и увидел, то явным образом это никак не выказывал.
– Понятно… Как сидится?
– Нормально. С какой целью интересуешься?
– Звонить можешь?
– А сам?
– СМС. Пальцы большие, пока натыкаю – полгода пройдет.
– Ладно. Кому?
– Валере.
– Содержание?
– «По Бакунинской. Смотрите на забор».
– Жень, мы же определились по порядку связи. Жми Валерин номер, жми цифру три – и все.
– А если Иванов не догадается?
– Думаю, догадается. Но если на Валерином номере уже сидят, такая СМС выдает нас с головой.
– Ладно, – Петрушин недовольно поморщился, но спорить не стал и быстренько скинул Ростовскому номер маршрута.
«Цифра три» – это Бакунинская улица. Если ехать с Ярославского по 2-му Бакунинскому, Иванова, по логике, удобнее высаживать либо на другой обочине, либо вообще со стороны парка. А если по Бакунинской улице, то как раз на том месте, где Вася развлекался художественными изысками.
12.13…
Прибыли наши. Валера молодец, не подкачал – высадил Иванова где надо. Ему и разворачиваться не пришлось: сразу же свернул во 2-й Бакунинский и скрылся из глаз.
– Наши.
– А что-то уж совсем ползли. Почти на пятнадцать минут за лимит вылезли, – проворчал Петрушин. – Валера уехал?
– Да.
– Как Петрович?
– Петрович… Ты знаешь, пока – никак…
Вид у Иванова – как у примерного семьянина, проигравшего по пьяни все фамильные ценности. Плечи безвольно опущены, руки сунул под мышки, смотрит в пол, зябко ежится, будто замерз (а жарко – мы, вон, все упрели), взгляд потухший. Стоит на месте, никуда не идет, только покачивается с пятки на носок… Да, про взгляд я приврал – полковник стоит боком, выражения глаз не рассмотреть. Но я давно и хорошо знаю этого человека, могу легко домыслить, какую гамму чувств выражает сейчас его взгляд.
Однако самое главное сейчас вовсе не его настроение: общаться с супостатами и блистать интеллектом ему все равно не придется – мы не дадим.
Но вот тот факт, что встал он неправильно, может загубить на корню всю боевую задачу…
– В смысле – «никак»?!
– До сектора не дошел.
– Вот епп… На забор смотрел?
– Никуда он не смотрел. Весь в себе.
– Ладно, тогда вот так. – Петрушин достал телефон.
– Кому?
– Иванову.
– Жень, запорем всю операцию. Ну обсудили же все эти аспекты…
– А я говорить не буду. Просто позвоню, чтоб встряхнуть, из ступора выдернуть.
Петрушин набрал номер.
– Смотри.
– Да и так смотрю.
Через несколько секунд Иванов встрепенулся, полез в барсетку и воровато оглянулся по сторонам.
И тут взгляд его споткнулся об надпись на заборе – полковник застыл как вкопанный и даже слегка отшатнулся назад, словно стукнулся лбом об стену.
На заборе – каракули, такое впечатление, что нацарапал только что освоивший азбуку пятилетний мерзавец: «Сдезь былъ Вася» – и жирная стрелка вправо.
Иванов приложил телефон к уху, еще пару секунд смотрел на забор, потом уверенно двинулся к нарисованному на асфальте условному знаку.
Отсюда знак не видать – угол не позволяет, но вас, так и быть, я в этот дикий секрет посвящу. Там намалеваны девчачьи классики – для отвода глаз (пришлось Васю отдельно инструктировать, в тех местах, где он рос, классикам предпочитают игру «завали хунхуза с первого выстрела»), а рядом, в полуметре, кривоногий волосатый мужик, писающий по навесной траектории на угол армейской палатки.