Так… А что-то он совсем не волнуется. Странно. Я бы, например, перед такой судьбоносной встречей не стал бы жрать: кусок в горло не полез бы…
– Вы ко мне? – ласково уточнил Собакин.
– Нет.
– А что здесь делаете?
– Как видите – ем. А что, нельзя?
– Это, вообще-то, стоянка отдела.
– У нас визит. К начальнику отдела. Босс зашел, я жду.
– Босс?
– Ну – шеф, босс… Начальник, короче.
– Ясно. Ну – приятного аппетита.
– Спасибо. Пирожки у вас тут делают – язык проглотишь.
– Да, я в курсе. – Собакин вдруг схватил пакет побольше и направился к крыльцу, совершенно серьезно бросив через плечо: – Это штраф за парковку в неположенном месте.
– Не понял… – Крепыш даже слегка растерялся от такой наглости. – Ну блин!.. Ну, ладно. И вам – приятного аппетита.
– Спасибо…
А крепыш силен. При ближайшем рассмотрении видно: волнение присутствует, но вполне рабочее, все в рамках. Короче, держится неплохо, видно, что опытный. При задержании будет реагировать быстро, надо учитывать…
Дежурный по отделу доложил обстановку: за истекшие сутки происшествий не случилось, сотрудники все «на объектах», в отделе никого нет, к вам посетитель.
Посетитель терпеливо скучал в коридоре: сидел на стуле у дверей кабинета Собакина и читал «толстушку». На вид в самом деле интеллигентный молодой человек: модно стриженный худенький блондин в свободно сидящей на нем английской «скинхедовской» ветровке, отутюженных костюмных брюках и до зеркального блеска начищенных туфлях (а вроде бы всю ночь в машине трясся).
Заметный представительский штрих: дорогие очки в изящной золотой оправе.
– Вы ко мне?
– Вы начальник отдела?
– Да.
– Тогда к вам.
– А по какому вопросу?
– По личному.
– Извините, но я сейчас на работе. – Собакин невозмутимо вытащил связку ключей, отобрал нужный и отпер дверь кабинета. – По личным вопросам – после восемнадцати.
– Не хочу показаться назойливым, но этот личный вопрос как раз таки касается вашей профессиональной деятельности. – Блондин искательно улыбнулся и как-то очень по-интеллигентному сконфузился: – Эмм… Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
– Не понимаю. – Собакин, по обыкновению, соорудил удивительно тупую рожу. – Но, раз «профессиональной» – что ж, заходите, послушаем…
У Собакина в кабинете казенно и неуютно. Ни тебе картинки на стене, ни безделушки на столе, ни цветочка на подоконнике. Вещи прежнего хозяина и часть обстановки кабинета Собакин вернул семье Исаева, а из своего практически ничего не принес. Сейф на тумбе, на сейфе – три немытых стакана, полпачки дешевой заварки и пожелтевший маленький кипятильник. Рядом с сейфом – неподъемный металлический шкаф для бумаг, посреди кабинета – два стола буквой «Т» и семь стульев. «Хозяйский» стул за рабочим столом ничем не отличается от остальных, стоящих с обеих сторон от стола для совещаний. Мне, в числе прочего, доводилось заниматься сидячей работой, так что скажу по собственному опыту: даже самый непоседливый опер обязательно подыщет себе какой-никакой стульчишко поудобнее. А уж главный местный наркобоец, с его возможностями, мог бы одним щелчком организовать себе дорогое офисное кресло, да и вообще, комплект мебели поприличнее.
Короче, этакий обезличенный, глубоко казенный кабинет. В сейфе у Собакина лежит цифровая камера последнего поколения и ноутбук со всяческими наворотами, но если сейф не открывать, то стороннему взгляду тут просто не за что зацепиться. А посему у любого вдумчивого посетителя наверняка возникает мысль: хозяин здесь отбывает номер. Временный товарищ…
Собакин указал гостю на стулья у стола для совещаний, сам сел на свое место, а мы с «близнецами» остались стоять у двери. Получилось нехорошо: как будто конвой. Кабинет небольшой, если сядем с другой стороны стола – опять неладно будет, как на смотринах. В общем, как ни крути, получалось, что мы в этом разговоре лишние.
– Итак?
– Григорий Ефимович, надо бы тет-а-тет. – Блондин бросил извиняющийся взгляд в нашу сторону – дескать, это не я такой вредный, просто обстоятельства так сложились. – Разговор очень конфиденциальный.
Точно – шустрые. Быстренько все «пробили». На визитке была только фамилия и телефон.
– Да ничего, это свои. – Собакин покосился на нас, недовольно поджал губы и показал мне глазами – сядь. – Излагайте…
Я послушно сел за стол совещаний с противоположной от блондина стороны, а «близнецы» продолжали работать конвоем. Лучше и уютнее от такой перестановки не стало.
– Извините, Григорий Ефимович, но я вынужден настаивать… – Блондин достал платок и промокнул лоб – вспотел, бедолага, от смущения. – Понимаете… Ну очень конфиденциальный вопрос! И он касается только вас лично.
– Да ничего, валяйте! – Собакин простецки хмыкнул. – Это мои молочные братья. Мне от них скрывать нечего.
– Есть такие вещи, о которых… эмм… которыми нельзя делиться даже с самыми близкими людьми. – Блондин от неловкости пошел пятнами. – Мне неудобно вам говорить… Гхм… Повторюсь: это касается только вас. И это… гхм-кхм… это не очень благовидные вещи…
– Да ну! – Собакин изобразил нешуточное удивление. – Кто-то заснял, как я баловался рукоблудием в общественном месте?
– Григорий Ефимыч – ну что вы, право…
– А! Видимо, до общественности дошли слухи, что я отнимаю еду у тех, кто слабее меня. – Собакин живенько достал из пакета пирожок, понюхал его и с аппетитом принялся жевать. – Знаете… Ммм-ням-ням… Мне очень стыдно, но… Ммм-ням-нямррр… Да, есть такой грех! Умр-ррр… Как увижу, что кто-то жрет пирожки рядом с отделом… Мрр-ням… Обязательно отниму!
– Речь идет о двух местных художниках. – Блондин опять промокнул лоб платком и, пытаясь не смотреть на жующего Собакина, сосредоточился на подборе формулировки. – И… Эмм… Как бы это… Ммм… А! Скажем так: о некоем незаконном изъятии… Вы понимаете, что я имею в виду?
– А, вот вы о чем… – Собакин доел пирожок, и, жмурясь от удовольствия, достал следующий. – Эмрр… И что?
– Вы по-прежнему не желаете говорить со мной тет-а-тет?!
– Не желаю. – Собакин откусил разом полпирожка и заурчал. – Какой шмышл? Мрр-ням-ням-ррр… Валяйте – открытым текстом, без всяких там. Все равно мы все здесь – одна банда.
– Понятно… – Блондин выглядел растерянным. – То есть не совсем понятно… Вы хотите сказать, что вот эти все ваши сотрудники… эмм… простите… с вами в доле?!
– Точно! – Собакин дожевал пирожок и широко улыбнулся. – Я же сразу сказал, можете не стесняться! Выкладывайте, что там у вас.
– Ну, раз так… Гхм-кхм… Вообще, знаете – это несколько необычно… Вот ваш предшественник, например…
– Что?
– Ну… Он сам подобные вопросы решал… Так скажем – в единоличном порядке… Кхм…
– Да, решал. – Собакин согнал с лица улыбку. – А потом умер. В единоличном порядке.
– Мы к этому никакого отношения не имеем, – поспешил заверить блондин. – Сами подумайте – какой нам резон? Это местные заморочки, вы разберитесь как следует…
– Может, о деле поговорим?
– Да, разумеется… Давайте вернемся к этому незаконному изъятию…
– Возражаю.
– В смысле?
– Насчет формулировки «незаконное изъятие».
– Так… Ну, давайте рассмотрим… Вы ворвались в частную квартиру без постановления и каких-либо оснований для силового вторжения, как то: явные признаки, указующие на совершение особо опасных преступлений, террористическую деятельность и прочие общественно опасные деяния… Документы не предъявляли, не представлялись… Так?
– Так.
– Избили двух граждан, допросили их с применением силы, произвели обыск без понятых, изъяли полкило кокаина без оформления… Так?
– Точно. Так и было.
– И вы будете утверждать, что это законное изъятие?!
– Не буду.
– А как тогда прикажете понимать ваше возражение?
– Это было не изъятие.
– А что тогда?
– А ничего. Мы просто отняли у педерастов ваш «снежок».
– ?!
– Да, взяли – и отняли… – Собакин глумливо хмыкнул. – И предупредили: не надо больше сюда ездить. Вам передали?
– Эмм… Я по выражению вашего лица не пойму – вы так шутите, или…
– Так вам передали или нет?
– Не извольте беспокоиться, передали все дословно. Только вот…
– А зачем тогда приехали?
– Ну… Пфф… Что значит – зачем?! Вы же специально оставили визитку…
– …на которой была фамилия и телефон, – подхватил Собакин. – И сказано было так: если возникнут вопросы – звонить вот по этому телефону! А ехать сюда – не надо!
– Да, Григорий Ефимович… – Блондин скорбно поджал губы и с большим неодобрением покачал головой. – Я не понял, какую вы тут игру затеяли… Но так дела не делаются.
– А как они делаются?
– Ладно, с этим мы еще разберемся…
– Да на здоровье. Мы сегодня до сути доберемся?
– Да, конечно… В общем, если вы настаиваете, извольте – «открытым текстом». Мы предлагаем вам сотрудничество. На тех же условиях, что и с вашим предшественником. Что скажете?
– Спасибо за предложение. – Собакин попробовал изобразить признательность – получилось из рук вон (с таким личиком это ой как не просто!). – И что для вас делал мой предшественник?
– Да ну, перестаньте, Григорий Ефимович…
– Нет, на полном серьезе – понятия не имею!
– То же, что и все на его месте: обеспечивал безопасность бизнеса и получал за это деньги, – подобравшись, отчеканил блондин. – Вульгарно выражаясь – был «крышей» на данном конкретном участке.
– Ну что ж. – Собакин благосклонно передернул бровями. – Скажу сразу, без обиняков: я согласен!
Блондин сдвинул изящные очочки на нос и испытующе глянул на своего визави. Да уж, на таком непробиваемом личике трудновато прочитать какие-либо оттенки и нюансы. Пойди тут определи, шутит товарищ, или где?
– Хорошо. – Блондин вернул очки на место и, покосившись на подпиравших косяки «близнецов», понизил голос: – Обсудим условия?
– Нет, обсуждать не будем, а вы просто послушайте. – Собакин вытер жирные пальцы носовым платком и непримиримо скрестил руки на груди. – Через двое суток в нашем городе начинает работать государственная программа «Контроль». Поскольку дело это новое, расшифровываю: вся торговля наркотиками переходит в руки государства. Все наркозависимые персонажи регистрируются в государственной клинике. Любой, кто попробует на свой страх и риск торговать «слева», будет ликвидирован. Последнее расшифровываю особо: уничтожен физически, убит на месте без суда и следствия. Вам все понятно?