Пошарил в мини-баре, налил пару глотков бренди и, не разбавляя, сунул ей стакан:
— Выпей!
Она послушно глотнула, судорожно дернулась, икнула, оторопело взглянула на него и повторила — уже в четвертый раз:
— Там маньяк…
Рассказывала Глэдис долго, со всеми подробностями, всхлипывая и запинаясь, и, чтобы было не так страшно, забравшись на колени к Джеку. В середине рассказа, обнаружив, что до сих пор сжимает в руке тюбик с помадой, она предъявила его в качестве вещественного доказательства:
— Вот… Я подумала, что это ты мне купил… чтобы помириться… А потом посмотрела в зеркало и увидела, что на балконе шевелится маньяк! То есть я сначала думала, что это ты, а потом подошла поближе и увидела, что не ты, а он, другой, и он на меня смотрел, и я сразу поняла, что он меня сейчас задушит… или зарежет…
Джек молчал — лишь теплое и надежное основание, на котором она сидела, постепенно начало подозрительно подрагивать… пока внезапно, даже не дослушав ее рассказ до конца, он не заржал совершенно неприличным образом!
Все его тело тряслось, грудь ходила ходуном, по лицу текли слезы. Сквозь взрывы мерзкого вульгарного хохота он повторял одно и то же:
— Нет… ну это только ты могла! Вот бедняга! С тобой не соскучишься! Да еще помаду сперла! Нет, ну это только ты могла!
Глэдис попыталась вырваться — но не тут-то было, Джек держал ее мертвой хваткой! Да еще без спросу поцеловал за ухом! А ведь она его еще не простила!..
— И что, позволь поинтересоваться, ты увидел во всем этом смешного? — спросила она холодным возмущенным тоном, не слишком подходящим к положению, в котором пребывала.
— Ну, ты представь себе — вышел бедолага покурить… на балкончик — и вдруг в его номер без спросу вкатывается какая-то особа, хватает помаду и удирает! Представляю, как он удивился!
— Нет, он маньяк! — из чувства противоречия попыталась настоять на своем Глэдис.
— Да с чего ты взяла, что он маньяк?!
— Не знаю… Он такой… Он на меня смотрел, вот! — она и сама знала, что этот аргумент не выдерживает никакой критики…
— А если бы к тебе в номер кто-то внезапно без спросу влез, ты бы на него не смотрела?! Да еще помаду утащила! Ну ты даешь!
И тут наконец Глэдис поняла, что Джек прав! И эта помада вовсе не ей предназначалась…
— И что теперь делать? — неуверенно спросила она, уже зная, каким будет ответ.
— Помаду придется вернуть… — (Так она и знала! Но как же — ведь этот цвет идеально подходит к ее новому пестрому саронгу! А в универмаге такой нет!) — Сейчас я схожу, извинюсь перед ним и скажу, что моя жена по ошибке вошла к нему в номер и… — Джек вздохнул и осторожно ссадил ее с колен, вставая — но тут в голове Глэдис внезапно мелькнул хитроумный план!
— Скажи, а ты Панча кормил? — вскочив с места, она, словно невзначай, загородила от мужа стол с лежавшей на нем помадой.
— Нет… — слегка удивленно протянул он — кормить Панча было ее обязанностью.
— Тогда… тогда перед тем, как пойдешь, достань мне тот чемодан, где его еда! Он же голодный, нельзя заставлять ребенка так долго ждать!
Джек послушно направился к шкафу.
Для выполнения задуманного Глэдис хватило всего нескольких секунд.
К тому времени, как Джек элегантным жестом указал ей на раскрытый чемодан: — Вот, получай! — она уже сидела в кресле, а на столе мирно стоял тюбик с помадой, на котором было написано «Весенняя орхидея». Футлярчик же с романтической надписью «Рассвет орхидеи» надежно покоился на самом дне ее сумки! Глэдис была абсолютно уверена, что подмены никто не заметит — ведь ни один мужчина в помаде толком не разбирается!
Вернулся Джек минут через пять. К тому времени Глэдис уже пришла к выводу, что в этой дурацкой истории на самом деле виноват он — нечего было пялиться на посторонних вульгарных старух! Если бы он вел себя, как порядочный муж, то этого всего бы не было. Так что поделом ему — и пусть теперь сам извиняется!
— Там, в номере, никто не отзывается, — сообщил Джек, выкладывая в пепельницу перламутровый футлярчик. — Завтра вернем. А ты — брысь отсюда! — щелкнул он по носу подсунувшегося понюхать помаду Панча.
Кот отскочил и обиженно посмотрел, словно говоря: «Так пахнет же вкусно! И блестит!..» — он вообще был неравнодушен к мелким блестящим предметам и при случае не упускал возможности утащить у Глэдис бусы, авторучку или заколку для волос. Пропажа потом обычно обнаруживалась у него под матрасиком.
Уже засыпая, Глэдис вдруг вспомнила одно странное обстоятельство и подскочила в постели.
— Ты чего? — сонно пробормотал Джек, обернувшись к ней. — Опять маньяк приснился, что ли?
— Да ты не спи, послушай! — поторопилась она поделиться своим открытием: — Как же получилось, что он курил на балконе — ведь ключ-то был внизу?!
Джек несколько секунд тупо смотрел на нее сонными глазами, после чего отрезал:
— Не знаю! И знать не хочу! Спи!
Несмотря на все пережитое, спала Глэдис отменно и никаких маньяков ей не снилось. Проснувшись, она с некоторым удивлением обнаружила, что еще нет и семи. Глэдис злорадно подумала, что на этот раз у Джека не будет повода применить свой обычный садистский метод: из постели — прямо под душ! Наоборот — сейчас она развлечется!
Сказано — сделано. Как следует намочив в ледяной воде полотенце, она подкралась к ничего не подозревавшему мужу и внезапно, с диким воплем:
— Вставай-вставай-вставай! — попыталась ляпнуть его ему на лицо.
Попытка не удалась — ее рука была перехвачена на полпути. Оказывается, подлый негодяй не спал и подглядывал!
После короткой борьбы грубая сила восторжествовала, полотенце перешло в руки победителя и заездило по лицу несчастной Глэдис, которая не могла даже шевельнуться, прижатая к постели горячим тяжелым телом, весящим не меньше, чем средняя горилла.
В результате встали они только часам к восьми — да и то потому что Глэдис не терпелось, наконец, добраться до рынка!
— Подожди, надо еще помаду вернуть! — вспомнил было Джек — но у нее уже было готово свое, более простое решение проблемы:
— А мы ее сейчас по дороге занесем — и в пакетике на дверь повесим. Зачем зря беспокоить человека — а вдруг он еще спит?!
Спустившись на один этаж, Глэдис осторожно заглянула в коридор — ей сейчас меньше всего хотелось встретиться с напугавшим ее вчера брюнетом. В коридоре никого не было…
Воспрянув духом, она быстро, на цыпочках добежала до номера, повесила на дверь полиэтиленовую сумочку с помадой «Весенняя орхидея» и что есть духу припустилась обратно.
На секунду ей показалось, что где-то скрипнула дверь, но когда, добежав до холла, Глэдис обернулась, все двери в коридоре были закрыты.
— Ну что — порядок? — встретил ее вопросом Джек.
— Порядок? — гордо, с сознанием выполненного долга подтвердила она.
Бусы действительно были просто прелесть! Глэдис со знанием дела терла их мокрым пальцем, спорила, сбивая цену, примеряла, соглашалась купить еще одни, другого цвета — словом, развлеклась на славу.
Поэтому когда Джек, едва они вышли с рынка, в ультимативной форме потребовал идти на пляж — ему, видите ли, хочется, наконец, искупаться! — она решила не спорить. Тем более что, впервые надев саронг, а под него — бикини размером с почтовую марку (именно это бикини Джек настоятельно рекомендовал ей не брать в отпуск — оно, мол, слишком уж… откровенное. Тоже мне, ревнитель морали нашелся!), Глэдис и сама хотела проверить, так ли эффектно этот самый саронг спадет, как было задумано.
Время они провели прекрасно — правда, в первый момент, услышав легкий шелест спадающего саронга, Джек обернулся, вздрогнул и попытался заслонить Глэдис от нескромных взглядов — сразу со всех сторон.
Но через пару минут, видя, что особого интереса появление его жены ни у кого не вызвало, поскольку вокруг болтаются многочисленные девицы, одетые в еще меньшее количество ткани — в том числе и вообще топлес — он постепенно пришел в себя.
Они купались, загорали, снова купались и снова загорали — так что к обеду, возвращаясь в отель, Глэдис пребывала в отличном расположении духа, уже и думать забыла про вчерашнее и не подозревала, какое потрясение ее вскоре ждет.
Войдя в вестибюль, Джек слегка встрепенулся, неожиданно сказал ей:
— Возьми ключ сама! — и устремился куда-то в сторону. Глэдис подозрительно проследила за ним взглядом, но, убедившись, что он подошел к какому-то парню и заговорил с ним, повторила в уме три раза, чтобы не ошибиться: «Тринадцать пятьдесят шесть, тринадцать пятьдесят шесть, тринадцать пятьдесят шесть», — и пошла к стойке портье.
Получив ключ, она не успела оглянуться — Джек оказался уже рядом, подхватил ее под локоть и потащил за собой.
— Ты чего?! — попыталась воспротивиться Глэдис. — Там еще киоск есть! Я хочу!.. — но была впихнута в лифт и прижата к стене.
— Молчи! — шепотом рявкнул он, хотя поблизости никого не было.
Глэдис притихла, не понимая, что происходит. Может, на солнце перегрелся? Или съел что-то не то?… Хотя нет… от яичницы с ним еще никогда такого не бывало…
До самого номера Джек хранил зловещее молчание и мрачно тащил ее за собой. Только войдя в комнату и захлопнув за собой дверь, он толкнул Глэдис в кресло, навис над ней, опершись на подлокотники, и выпалил:
— Дорогая, кажется, мы с тобой слегка влипли!
Она не успела даже открыть рот, чтобы спросить, что это значит, как услышала:
— Постоялец номера двенадцать пятьдесят шесть сегодня утром найден убитым в своем номере…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Это не я! — запротестовала Глэдис. — Я его не трогала!
— Вот в этом я как раз не сомневаюсь, — ухмыльнулся Джек, выпрямляясь. — На киллера ты у нас явно не тянешь!
— А что теперь будет?…
— Надеюсь, что ничего… — судя по всему, он начал постепенно успокаиваться — нашарил в кармане зубочистку и привычным жестом запихнул в рот, плюхнувшись а противоположное кресло. — Я тут разговорился с одним парнем из службы безопасности отеля — я его еще по предыдущему разу знаю — вот он мне и рассказал. Постояльцам ничего не говорят, боятся напугать…