— И не подействует. Она сейчас способна думать только об одном — в порядке ли ее макияж. — (Это был голос Джека!)
— Она что… это самое?!
(Интересно, что они имеют в виду?!)
— Нет… но обращаться с ней нужно вежливо и с учетом ее характера.
— То есть?
— Прежде всего дать ей переодеться, привести себя в порядок и выпить чего-нибудь горячего — а потом уже задавать вопросы. И по одному!
— Но у нас нет времени на подобные церемонии! Она должна срочно сказать все, что знает!
— Характер у нее еще тот, так что давить или взывать к ее здравому смыслу бесполезно — если хотите добиться какого-то результата, сделайте, как я говорю.
Теперь Глэдис сочла нужным обидеться и на мужа. Что значит — «характер еще тот»?! А вот Рони Тальбот считает, что у нее прекрасный характер! И не только он!
Такого она от Джека не ожидала. Ее муж — ее собственный муж!!! — примкнул к ее гонителям! Вместо того чтобы помочь любимой жене и вытащить ее скорей отсюда, он советует им, как заставить ее отвечать на их вопросы!
Пускай сажают в тюрьму — и точка! Ничего она им не скажет!
От обиды Глэдис даже перестала слушать и не сразу заметила, что в соседней комнате наступила подозрительная тишина.
— Не советую! — сказал вдруг Джек с какой-то странной интонацией. — Ой, не надо-о! — Казалось, он с трудом сдерживает стон.
Да в чем дело-то?! Неужели… неужели его пытают?!
Этого Глэдис не выдержала — какой бы он ни был, это все-таки ее муж! Мощным толчком пнув дверь, она вылетела на середину комнаты и застыла, обводя глазами присутствующих — пусть только попробуют тронуть его при ней!
Джек сидел на стуле, зарывшись лицом в руки, и тихонько стонал, двое мужчин, сидя напротив, смотрели на него во все глаза, а у двери стояла та самая мымра, которая когда-то чуть не арестовала его!
Что она с ним сделала? Ударила?! Да как она смеет?!!!
Бросившись к несчастной жертве полицейского произвола, Глэдис заслонила ее собой и диким голосом заорала:
— Не тронь моего мужа, сука! — нагнулась, стащила с ноги босоножку, замахнулась ею и крикнула еще громче: — Не дам!
В этот момент в комнату вбежал молодой парень в клетчатой ковбойке, выпалил с таким видом, словно сообщает что-то на редкость приятное:
— С утра шторм обещали! — и лишь после этого застыл, глядя на развернувшуюся перед ним сцену…
Когда утром Глэдис проснулась в своем номере, все происшедшее ночью показалось ей дурным сном и лишь побаливающая пятка (вот что значит вовремя не помазать йодом!) доказывала, что это случилось на самом деле.
А случилось многое!
Оказывается, Джек вовсе не нуждался в защите! И никто его не пытал!
Она еще стояла с босоножкой, защищая мужа, когда он вдруг подскочил, сорвался с места, схватил за рукав сидевшего напротив него высокого и костлявого типа с торчащими в стороны ушами и, на ходу бросив привычное:
— Наминуткубубубу (имени Глэдис не разобрала), — вытащил его за дверь.
Выходит, притворялся, негодяй!
Глэдис остолбенела от негодования, и тут мымра посмела нагло прошипеть:
— Публичное оскорбление — это тебе даром не пройдет! За все ответишь — и за угрозы тоже! И этот твой… красавчик блондинистый в камере хорошо смотреться будет!
— Да ради бога, — мгновенно нашлась Глэдис. — Может, хоть там мерзкие старухи вроде тебя к нему лезть перестанут!
Остальные присутствующие растерянно переводили взгляд с одной женщины на другую, не понимая, в чем, собственно, причина конфликта.
— Да уж не вульгарная девка в пестрых отрепьях!
Это она так про новый саронг с драконами?! Да кто она такая? На самой-то — опять черный костюм. Интересно, она его хоть стирает иногда?!
— Все лучше, чем тощий катафалк в темных очках!
Неизвестно, какое хамство ждало Глэдис в ответ — неожиданно дверь распахнулась, и тот костлявый тип, которого уволок Джек, появился на пороге и начальственным тоном сурово приказал:
— Мисс Себастьяни, прекратите оскорблять нашего главного свидетеля и следуйте за мной!
Выходя вместе с ним, мымра оглянулась, словно говоря: «Ну ничего, мы с тобой еще посчитаемся!» Торжествующая Глэдис — последнее слово все-таки осталось за ней! — не преминула быстро и незаметно показать ей язык.
Вернулся костлявый тип минут через десять — вместе с Джеком. За это время Глэдис успела проникнуться к нему (не к Джеку, конечно, на него она все еще была обижена! — а к этому мужчине) искренним расположением: как хорошо он поставил на место мерзкую фэбээровку!
То, что он сказал, заставило Глэдис окончательно понять, что она имеет дело с джентльменом:
— Миссис Четтерсон, я понимаю, что вы очень устали и пережили тяжелое потрясение! Но мы нуждаемся в вашей помощи — речь идет о безопасности государства! — это прозвучало так торжественно, что ей захотелось встать навытяжку. — Моя фамилия Лэнгфорд, я представляю здесь Агентство национальной безопасности США. Пожалуйста, ответьте нам на несколько вопросов — и после этого вы сможете отдохнуть. А-а, кстати! — обернулся он к двери. — Позвольте предложить вам… не знаю даже, как это назвать: ранний завтрак или поздний ужин…
Еще один незнакомый мужчина — господи, сколько же их тут?! — внес поднос с огромным блюдом бутербродов и кофейником, от которого пахло так, что у Глэдис чуть не потекли слюнки.
В трапезе приняли участие все присутствующие, и бутерброды исчезли в минуту.
Глэдис успела урвать целых три штуки, а бедняге Джеку достался всего один (ха-ха-ха, зевать не надо!). После этого за столом установилась дружеская атмосфера — совместное поедание бутербродов очень сближает людей.
Вопросов, правда, оказалось не несколько, а довольно много. Сначала ее попросили рассказать подробно все, что произошло сегодня вечером. Глэдис стойко держалась своей версии: Тимоти она впервые встретила у бассейна, а до того в жизни не видела! Не может же она говорить при муже, что этот английский недотепа пригласил ее посмотреть ночные орхидеи!
Потом зашла речь и о вчерашнем происшествии. Слушали ее, надо сказать, с большим интересом — в отличие от Джека, не перебивали хамскими репликами и не стали глупо ржать, когда она упомянула про маньяка. О помаде, которую она сначала по ошибке прихватила, а потом вернула, Глэдис решила не говорить вообще. К счастью, Джек, очевидно, счел это не заслуживающей внимания мелочью и напоминать не стал.
Потом ей принесли пачку фотографий и попросили выбрать из них того человека, которого она видела сквозь стекло. В пачке такового — увы! — не обнаружилось.
Когда Глэдис сказала это, в комнате наступило короткое молчание, после чего Лэнгфорд осторожно поинтересовался:
— Миссис Четтерсон, вы в этом уверены? Может, вам стоит посмотреть еще раз?
— Да что я, слепая? — обиделась Глэдис. — Тут все старые и лысые — а там был такой… брюнет кучерявый! Ну… не совсем кучерявый, но волосы вьются.
Почему-то сообщение о прическе маньяка вызвало среди присутствующих (исключая Джека, который меланхолично жевал зубочистку) легкий ажиотаж.
Они переглянулись, двое из них выскочили за дверь, потом всунулись и позвали Джека, потом — она уже успела соскучиться и захотеть спать — вкатились все толпой, Лэнгфорд выбрал из пачки одну из фотографий и положил перед ней:
— Значит, вы совершенно уверены, что на балконе был не этот человек?!
Да что они, глухие, что ли? Она говорит про зловещего брюнета с зыркающими глазами, а ей подсовывают какого-то желчного противного старика с лысиной в полголовы и поджатыми губами! Глэдис решила не тратить зря слов и молча решительно помотала головой.
Перед ней тут же распластался лист бумаги, и Джек приказным тоном бросил:
— Рисуй!
Естественно, кто бы еще, кроме него, мог додуматься до такого зверства — заставлять усталую женщину с наколотой пяткой рисовать всяких маньяков!
Тяжело вздохнув, Глэдис принялась за дело. Но даже тут ей не дали успокоиться и сосредоточиться: наглый голос ее мужа (предатель!) заявил:
— Вы можете ее пока спрашивать. У нее лучше получается, когда она не пытается думать.
— Миссис Четтерсон, — тут же откликнулся на призыв Лэнгфорд, — вы видели, кто стрелял в Раймека?
— А кто такой Раймек? — заинтересовалась Глэдис.
— Ну… тот, с которым вы пили шампанское.
— Я не пила, я на землю вылила! И зовут его не Раймек, а Тимоти Веллер. И когда он на меня плюхнулся, я под водой сидела… И ничего я не видела! — произнося все это, она одновременно энергичными движениями растушевывала карандашные линии.
— А зачем вы под водой сидели?
— Зажигалку его дурацкую доставала! Вот, получайте! — протянула она Лэнгфорду портрет брюнета.
Получился — как живой, даже зверский блеск глаз ей удалось передать! — Ну, могу я теперь идти домой?!
— Сейчас, еще минуточку! — Чувствовалось, что портрет произвел впечатление, все присутствующие сгрудились вокруг и уставились на него. — А… что это такое? — Лэнгфорд ткнул пальцем на тщательно выписанную деталь за плечом маньяка.
— Капюшон, — устало отозвалась Глэдис. — На нем был такой спортивный костюм, серебристо-серый с синим кантиком… на самом деле ему больше пошел бы бежевый.
— Почему?
— У него глаза карие.
После этого, очевидно не в силах придумать новых вопросов, ее отпустили домой, пообещав, что Джек придет через минуту. Но к тому времени, когда он наконец появился, Глэдис уже спала.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
С утра Джек проснулся в скверном расположении духа, надутый и мрачный. Только буркнул:
— Ешь быстрее, нас уже ждут! — как будто кто-нибудь ждал там его. Да кому он нужен?! Пусть не воображает — это она главный свидетель!
За окном подвывал ветер, на пляже не было ни души — вздымающиеся сизые волны отбивали всякое желание лезть в воду. Глэдис даже удивилась, подумав, что Джек огорчился именно из-за этого — неужели он снова купаться собирался? Как будто ему вчерашнего мало!