Ровно через пятнадцать минут она делает попытку дозвониться сама – Митя никогда не неволит коллег: хотите потерпеть поражение – терпите. Наташа терпит раз, другой, пятый…
– Мы – обедать, вам что-нибудь принести?– хором спрашивают длинноногие девочки.– Мы в японский ресторан! Но если хотите, зайдём в немецкий! Или в кондитерскую! Или в столовку! Или в гастроном! Или…
– Я вчера от острой тоски изготовил изумительный борщ. И взял с собой в термосе. Так что идите с миром! Если опять задержитесь на лишних полчаса – накладную на вас докладу. Эм-м-м…. Докладную накладу. Короче, кыш отсюда,– путается в сложных словах Митя. А потом, как бы играючи, с первой попытки дозванивается до нужного человека.
– Ваше дело мы утрясли,– воркует заместитель. Слышно, как он помешивает ложечкой чай в стакане.– А что ж, хорошее дело. Поддержим. Это же у вас спортивное мероприятие, типа городского ориентирования?
– Не совсем. Это социальная сеть.
– Да? А почему у меня написано… Так, подождите, выходит, я не там советовался. Уехал, ничего не оставил… это я не вам! Через пять минут перезвоните, и всё уладим.
– А можно я повишу на трубке? Чтобы не набирать вам в третий раз.
– Что значит – повишу? Висеть на турнике надо! Не валяйте дурака, а то я опять всё перепутаю.
– Это было два!– делает пометку Митя.
Через пять минут Наташа набирает нужный номер – гудки, гудки, гудки… Едва к телефону прикасается Митя – соединение мгновенно устанавливается.
– А что, Интернет и социальные сети – это сейчас приоритетное направление. Ваши документы рассмотрены, одобрены. Вот они, собственно, рядом со мной на столе. Оказывается, всё это время лежали. Главный их подписал, прежде как уехать. Присылайте курьера.
– Спасибо… Я так вам благодарна…
– Пустяки. Спорт – всему голова. В здоровом, как говорится, теле – здоровый дух!
– Это было три,– потирает руки Митя.– Теперь ты моя!
– Твоя, твоя.
– Но ты не думай. Я не изверг. Раз ты плохо спишь, когда долги на тебя давят, то давай так…
Словом, сговорились. Три звонка – в обмен на одну встречу следующим утром. Митя будет нежиться в кроватке, приедет на работу как обычно, к одиннадцати. А Наташа уже в девять должна сидеть в комнате переговоров и любезничать с одной злобной, спортивного вида мегерой, разъезжающей по городу на желтом «Ягуаре». Митя эту мегеру очень боится, потому что она всегда требует от него невозможного, а он не в силах отказать, когда видит такой напор. И вот Наташе выпала высокая честь – встретиться с этой наводящей на всех ужас заказчицей и отказать ей в самой категорической форме. При этом не потерять заказчицу – что особенно важно.
На следующее утро Наташа пришла на работу пораньше, сняла с крючка ключ от малой переговорной и спрятала его под пятку. Расписалась за Митю – якобы, это Митя взял ключ, ведь он же переговорную заказал. Без трепета поприветствовала повелительницу желтого «Ягуара».
Она, кстати, оказалась не такой уж мегерой – надо было просто аргументированно объяснять, почему технически невозможно заклеить все поручни в метро рекламой её маникюрного салона, и она тут же согласилась на обыкновенные световые щиты на эскалаторных сводах. Да ещё и вручила Наташе подарочный купон «Закажите на 10000 рублей всяких разных маникюров – и получите в подарок крем для рук».
Уехала спортивная маникюрша, коридоры и кабинеты заполнились людьми, начался и закончился обеденный перерыв. После обеда младших сотрудников – а в их числе и Кэт с Марой – согнали на какой-то нелепый тренинг корпоративной солидарности. Пользуясь тишиной в кабинете, Наташа сделала всё, что было запланировано, и даже кое-что сверх того. Рабочий день перевалил за середину. Всё было хорошо. Но что-то было нехорошо. Наташа задумалась – что именно? Что она упустила, не сделала? И вдруг поняла. Она боится потерять Рыбу. Причём не того боится, чего стоило бы: что однажды они перестанут сниться друг другу и расстанутся навсегда. А боится она, что Рыба встретит Кэт Матроскину и влюбится в неё. Он обязательно увидит её, нет такого мужчины, который бы не заметил Кэт. Она такая живая, такая непосредственная. Да что там! Кэт – красавица, умница и человек неплохой. При виде таких, как она, все радуются, все улыбаются. Все хотят быть ей полезными.
Кэт и Рыба. Вот они идут, обнявшись, по улице, и все смотрят на них с восхищением. Вот она накручивает на палец его непослушную зелёную прядь. Вот он рассказывает о своих чашках, а она искренне восхищается им. Вот она расстёгивает крючок за крючком на его костюме…
Наташа вскочила с места. Прикинула, как можно передвинуть шкаф с документами, чтобы заслонить стол, за которым работает Кэт. Если стол развернуть боком, а шкаф поставить наискосок – можно скрыть её почти полностью.
Скорее! Скорее двигать шкаф! Позвать ребят-дизайнеров! Хватит троих: один будет двигать, а двое – следить за тем, чтобы это у него выходило максимально художественно.
Наташа выскочила в коридор, сделала несколько шагов, остановилась. Неприятное ощущение нарастало. Может быть, отправить Кэт к Мите, а на её место взять какого-нибудь прыщавого мальчика?
– Мало мне забот, теперь ещё мальчика какого-то искать!– подумала она. И вдруг поняла, что произнесла эту фразу вслух. То-то смеху было бы, если бы кто-нибудь услышал! Наташа резко свернула за угол – и чуть не сбила с ног Рыбу.
– А ты как… тут…– у неё уже не хватало слов!
– Сегодня лёг пораньше. И сразу сюда,– Рыба огляделся: стены без окон, очень много закрытых дверей.– Мы сейчас где-то под землёй, да?
– Мы сейчас в аду,– ответила Наташа,– и наш ад – режимный объект. Тебя могут увидеть черти с вилами!
– Кто меня увидит? Меня никто, кроме тебя, не видит.
– Ты не знаешь наших чертей! Ладно, иди пока в мой кабинет. Номер 712, за углом. Там никого нет. А я сейчас.
Шкаф, конечно, двигать уже бесполезно. Одно хорошо, что Кэт на корпоративном тренинге. Сейчас Наташа быстро добежит до туалета, потом скажется нездоровой, и они с Рыбой спокойно уйдут отсюда.
Туалеты на седьмом этаже выходили дверями как бы на центральную площадь: здесь сидел дежурный секретарь, здесь пересекались маршруты дизайнеров, бегающих к кофейному автомату, и менеджеров, возвращающихся от генералитета с намыленной шеей.
Здесь и настиг Наташу Прямой. Он тоже вышел из туалета.
– Ну, как дела продвигаются?– спросил он.– Читаю твои отчеты. Молодец, умеешь работать.
Наташа изобразила на лице смущение, потом сообщила об успехе с КПМПМП.
– Очень хорошо!– возвысил голос Прямой.– Ну а вообще как?
Он затеял этот разговор в воспитательных целях – не Наташу воспитывал, конечно, а тех, кто в этот момент проходил через «центральную площадь». Пусть знают, как надо работать, чтобы заслужить похвалу начальства.
– А напомни-ка мне, каков у нас прирост посещений,– Прямой рокотал уже, кажется, на всё здание.
«Это надолго»,– поняла Наташа. В другой раз она с удовольствием подыграла бы ему, но сейчас все её мысли занимал Рыба.
Рыба тем временем не скучал. Буквально за пару минут до его появления Кэт и Мара вернулись к работе. Корпоративный тренинг ещё не закончился, просто они притворились «эгоистичными инфантильными тварями» (слова тренера) и были с позором изгнаны, на зависть прочему персоналу. «Эгоистичные инфантильные твари» старались наверстать упущенное – присутствие на тренинге не считалось достаточно уважительным поводом не выполнить дневную норму.
И тут дверь открылась. Кэт не заметила этого – она сочиняла обличительную статью о корпоративных тренингах. Рыба вошел, увидел Мару, но не сразу понял это – она слишком сливалась с интерьером. И Мара увидела его. Вскочила с места, уронила карандаши, скрепки, ещё какую-то мелкую офисную утварь.
– Вы артист?– спросила она.– Вы будете в рекламе маникюра сниматься? Вам тогда не сюда, не к нам.
– Мне сказали, чтобы я шел сюда,– растерялся Рыба.– Мне уйти?
– Нет-нет, если сказали, не уходите. Сейчас-сейчас. Как же, детектив такой, очень хороший, четырёхсерийный. Вы там снимались, да?
– Ты можешь в коридоре по телефону поговорить?– кротко спросила Кэт. Мара не слышала её. Рыба – не видел. И Кэт не видела Рыбу.
– Или нет, подождите. «Мастерская Петра Фоменко». Я вас запомнила в роли Фауста. Точно. У меня такой вопрос… даже не знаю. Лучше не надо, да?
Рыба затравленно огляделся, дёрнулся к выходу, потом внимательно посмотрел на Мару – и остался. Даже подошел к её столу, склонил голову и тихо сказал:
– Я не тот, за кого вы меня принимаете. Но если я – это он, то что я могу для вас сделать?
– Понимаете… – Мара набрала побольше воздуха в лёгкие и решилась:
– Несколько лет назад я написала пьесу.
– Ты пьесу написала?– подпрыгнула Кэт.– Дашь почитать?
Рыба молча ждал продолжения.
– Ну, ну, дай же почитать, не жадничай!– Кэт была уже рядом с Марой. Они с Рыбой, не видя друг друга, стояли возле её стола. И тут вошла Наташа.
– Та-ак,– сказала она и осела на пол, у стены. Все трое бросились к ней, позабыв про пьесу.
– Со мной всё в порядке!– объявила Наташа, подымаясь на ноги без посторонней помощи.– Почему вы не на тренинге?
Сообразив, что в помещении находится кто-то ещё, кого он не видит, Рыба осторожно отступил в тень.
– Тренинг закончился!– хором соврали Кэт и Мара.
– Да? А почему я слышала голоса в большой переговорной?
– А там остались двоечники. Которые плохо тренировались!– нашлась Кэт.– А Мара пьесу написала! Представляешь?
– Прямо на тренинге?– с сомнением спросила Наташа.– Дурное влияние Гогоги детектед. Значит так. Мне плохо. Все видели? Мне плохо. Я – домой. А вы – работайте!
Она выключила компьютер, одной рукой подхватила сумочку, другой – Рыбу, и буквально вытолкала его в коридор.
– Ну, как тебе мои девочки?– спросила она, глядя ему в глаза.
– А много их? Я только одну увидел.
– Ну, и как она тебе? Красивенькая, да?
– Ну… своеобразная,