Потом она собралась с силами и перечитала письмо от Игоря, которое пришло ещё неделю назад. Оказалось, что он не умоляет о новой встрече, не пытается запоздало выяснять отношения и ничего не требует. В письме он сообщал, что сдержал слово и зарегистрировал в сети всех, до кого дотянулся. К письму прилагался список почти из трёхсот душ. Всё сплошь имена и фамилии, никакой выдумки. Выделялись на этом фоне трое вольнодумцев: Эффективный Лидер (должно быть, сам Игорь), Манюнька76 и Lich – по всей видимости, Светка.
«Надо написать ей»,– подумала Наташа.
Открыла почтовую программу. О чём писать?
«Я работаю там-то и там-то» – это понятно и так.
«У меня бессонница» – это пройдёт.
«Живу всё там же» – а зачем тогда писать об этом?
«У нас осень» – а у них что, другое полушарие?
«Я люблю человека, которого вижу во сне. Но теперь он мне даже не снится» – а вот это никого не касается.
Она закрыла файл, так ничего и не написав. Вот если бы они просто посидели рядом, помолчали. Слишком многое надо объяснять – а что-то объяснять не надо вовсе. Но понять это можно только при личном общении, глядя друг другу в глаза.
В ящик упало письмо от Снусмумры. «Специально к вашему концерту я написала новую песню. Надбавку, заметь, за это просить не собираюсь. Насчёт бессонницы поспрашивала народ. Мне такое наговорили – сама теперь засыпаю с трудом. Шла бы ты лучше к врачу».
«Спасибо. Надбавку выбью. Вместо двух тысяч получишь три. Не за песню – а чтоб спалось лучше. А к врачу мне пока некогда – каждый день забит под завязку».
Чтобы перебрасываться такими письмами, надо находиться на одной волне. И, по возможности, в одном городе.
Вечером, всё ещё думая о том, что написать Светке, Наташа вновь смогла заснуть. На этот раз она оказалась в коридоре своей школы. Сны о школе – кажется, единственные связные истории, которые она видела до встречи с Рыбой.
Во всех классах шли уроки, а Наташа, должно быть, прогуливала. Прогуливать было сладко и упоительно, особенно одной. Напротив кабинета литературы лежали листы самоклеящейся плёнки с огромными – в натуральную величину – дорожными знаками. Большая часть знаков уже была кем-то отклеена. Оставался только белый круг, обведённый красной чертой – какой-то из младших запрещающих арканов, и знак «Ведутся дорожные работы».
«Дорожные работы» пытался отклеить какой-то человек. Он придерживал носком ботинка кусок плёнки и бормотал себе по нос.
«Чтоб тебя ветром унесло!» – услышала Наташа, подойдя поближе.
И поняла, что этот человек – Рыба. Хотя внешне он совсем не был на него похож, но во сне такие вещи не имеют значения.
– Привет,– сказал Рыба,– сейчас отлеплю и на стенку наклею.
– А можно?
– Нет, конечно. Иначе какой смысл?
Наташе тоже захотелось сделать то, что нельзя. В школе она нечасто позволяла себе это. «Будь как все, не высовывайся, потихоньку делай то, что надо тебе, и не верь никому на слово. Тогда сможешь жить, как хочешь, и никто к тебе не полезет»,– учил её дед. Так она и старалась поступать.
Но сейчас – сейчас было можно!
Наташа легко отклеила запрещающий знак и решила приладить его на дверь мужского туалета. То-то парни обломаются! Выбегут на перемене из классов – а в туалет-то нельзя!
Когда она вернулась к кабинету литературы, её уже ждал физрук.
В следующее мгновение они с Рыбой, прижавшись друг к другу и дрожа от страха, сидели за первой партой на педсовете (хотя за партами обычно сидят преподаватели, а нарушитель стоит у доски).
Но на этот раз у доски царил физкультурник и грозно вещал:
– Если бы она так не хваталась за свой сон, то давно уже была бы у него! Он это понял! Но без её помощи не справится.
Наташа повернулась к Рыбе, но рядом с нею никого не было. И педсовет растаял вместе с доской и всеми партами, остался только пустой, освещённый солнцем класс, по которому скакал то ли каучуковый мячик, то ли солнечный зайчик. Наташа стала ловить его, но он ускользал из рук, даже когда она хватала его и прижимала к себе крепко-крепко…
Глава двадцать восьмая. Кое-что о способах открывать двери
Если будешь вести себя хорошо, получишь в награду то-то и то-то – учат всех девочек с самого детства. И даже некоторых мальчиков. Но мальчикам проще. Им говорят – если ты не способен вести себя хорошо, но очень хочешь получить эту прекрасную награду, пойди и набей морду тем, кто стоит на твоём пути. В последнее время девочки берут пример с мальчиков. Но и те, и другие нередко терпят поражение. Ведь есть такие преграды, которым морду не набьёшь – бессонница, например.
Конечно, существуют на свете девочки, которые в награду за прогулку перед сном, ромашковый чай с мёдом и тёплый душ с лавандовым гелем получают превосходный крепкий сон. Но дело всё в том, что эти гипотетические девочки гуляют, пьют чай и принимают душ не ради того, чтобы уснуть, а исключительно для собственного удовольствия.
Да, ты получишь награду, если будешь вести себя хорошо. Но только если «вести себя хорошо» само по себе будет для тебя наградой, ну или хотя бы естественным образом жизни.
Наташа плюнула на все советы, приметы и народные средства. Она любит кофе, она не желает после работы бродить по тёмным улицам. Душ приятнее принимать утром. А перед сном так здорово разложить компьютерный пасьянс.
Оставался, впрочем, один неиспользованный метод борьбы с бессонницей, от которого Наташа, как правило, получала удовольствие. Можно было позвать в гости Игоря – да и не обязательно Игоря. Но инстинктивно она понимала, что вся эта мучительная история приключилась из-за того торопливого, никому особо не нужного свидания.
Квартира сияла, как фотография в интерьерном журнале и наводить порядок дальше было уже некуда. Наташа подумала было переклеить обои, но вовремя вспомнила, что для начала можно разобрать шкафы, стеллажи, антресоли и ящики, которых рука человека не касалась уже более пяти лет. В этой квартире жили три поколения. И все что-то копили на чёрный день, складывали, упаковывали, припрятывали.
И вот чёрный день настал. Вернее, чёрная ночь. За дело!
Снусмумра без сожалений раздавала или выкидывала вещи, которыми не пользовалась больше года. Прошел год. Лыжи, купленные прошлой зимой, не пригодились. Потому что была слякоть, а снега не было. Ничего не знаю. Долой лыжи! Жизненное пространство человека слишком невелико, чтобы делить его с ненужными вещами.
Наташе была чужда такая философия. Она знала, что каждой вещи – своё время. Вот и расписные футболки, оставшиеся на память о «Свежих прикидах», пригодились для конкурса – словно магазин протянул ей из прошлого руку помощи.
Но для того, чтобы воспользоваться нужной вещью в нужное время, о ней надо помнить.
Археологические раскопки в области личной и семейной истории решено было начать с кладовки, напоминавшей маленькую комнатку без окон, заставленную, завешанную, заполненную предметами, которые выбросить жалко, а применить негде. Попасть в неё можно было из детской (теперь – Наташиной спальни). Наташа играла в кладовке в «узника замка Иф», в «кругосветное плаванье “Наутилуса”», в «пещеру Робинзона». Эти игры всегда заканчивались одинаково: граф Монте-Кристо, капитан Немо или Робинзон побеждал всех врагов, накапливал на своём острове, корабле или в пещере несметные богатства (пуговицы, значки, фишки, мелкие иностранные монеты), после чего довольный шел обедать на кухню.
Сестра Аня приводила в кладовку подруг, и они до икоты пугали друг друга страшными историями. Иногда Наташа подкрадывалась к двери и завывала жутким голосом, а один раз накинула на себя пододеяльник, приготовленный «на тряпки», и изобразила привидение. Неудачно. Малышня смеялась как в цирке, и с тех пор Наташа больше никого не пугала.
Она перебирала воспоминания, газеты, платки, галстуки, шляпы… Корзины, картонки… А вот и тот самый пододеяльник – лежит в пакете.
Альбомы с фотографиями – чёрно-белыми, любительскими.
Интересно, почему Наташа ни разу не догадалась сфотографировать Рыбу, когда он был рядом? Сейчас бы хоть рассматривала его портрет, глядела в глаза. Погладила бы пальцем монитор.
А вдруг его не поймать в объектив фотоаппарата? Интересно, а в зеркалах он отражается? Ну, если она отражается в витринах хрупкого мира, то почему бы Рыбе, в таком случае, не отражаться в здешних зеркалах и не ловиться здешними зеркалками?
«Если ещё хоть раз, хоть когда-нибудь, я увижу его здесь – сфотографирую!» – пообещала себе Наташа.
А вот и её старый школьный ранец, в котором лежат избранные тетрадки, букварь, пропись… Какие-то записочки, которые стыдно перечитывать, девчоночья анкета, разукрашенная цветочками и бабочками. Тетрадка с рассказом про человека, нашедшего свою могилу на Новодевичьем кладбище.
Наташа села на корточки возле стены, открыла тетрадь и стала читать. Написано прямолинейно и трогательно, без всякого знания жизни. Неужели она была такой? Или просто думала, что писать надо серьёзно и с пафосом, как будто ты умудрённый опытом, всему миру известный великий писатель Лев Толстой.
Может, зря она так уж на новенькую обиделась? Слов нет – поступила Катя подловато, и Кимчука напрасно приплела, и влюблённой дурой Наташу зря выставила. Но рассказ был и вправду нелогичный, глупый и смешной. В каждой строчке – слово «Предательство» с заглавной буквы, и вообще, слишком много прописных букв и многоточий. Как вам такой пример: «Это Предательство было Тем Что Забывать Нельзя… Он будет Помнить… Вечно…Встреча с своей Смертью изменит его Жизнь… Навсегда…» Она ведь плакала от восторга, когда выписывала эту фразу – то была истина, открывшаяся ей внезапно, истина, которую надо было донести до всего человечества.
Наташа закрыла тетрадку, отложила в сторону.
Как она любит это слово – «предательство с большой буквы». А то, как она поступила с Рыбой – как расценивать? Тянет её поступок на большую букву, или всё же на маленькую? Малюсенькую такую буковку. А то, что делал он? Ведь он встречался с той женщиной не раз и не два. Да и встречался ли? Может быть, он наскоро придумал эту историю, чтобы … ну, например, чтобы было, чем ответить. Или – чтобы Наташа не чувствовала себя такой уж дрянью? А если встречался, и не с одной, и сейчас, вот прямо в этот самый момент, «зажигает огонь» в очередной томной феечке?