он указал на бумажный халат. – Это долбаное унижение, а не стыд. Дело не в психологии. Дело в том, чем я занимаюсь в «Перигелии». Вернее, чем мне доверено заниматься. Эд терпеть не может болезни и больных, Тайлер. Презирает любую слабость. Ненавидит Кэрол с того самого дня, когда у нее появились проблемы со спиртным.
– Думаешь, он не поймет?
– Я люблю отца, но не слеп к его недостаткам. Нет, он не поймет. Все мое влияние в «Перигелии» исходит от Эда, и в нынешний момент у меня не самая прочная позиция. У нас с ним были разногласия. Если я стану для него обузой, он отправит меня в ссылку, сдаст в какую-нибудь дорогую клинику в Швейцарии или на Бали еще до конца недели, а себе скажет, что сделал это ради меня. И хуже того, в это поверит.
– Рассказывать о болезни или не рассказывать – дело твое. Но тебе следует наблюдаться у невропатолога, а не у штатного врача общей практики.
– Нет, – отрезал он.
– Я не смогу с чистой совестью лечить тебя, Джейс, если ты не покажешься специалисту. Я и так посадил тебя на «Тремекс» без рекомендации мозговеда, а одно это уже весьма рискованно.
– У тебя ведь есть результаты МРТ и анализов крови, что тебе еще надо?
– В идеале? Полноценная медицинская лаборатория и специализация по неврологии.
– Чушь. Ты сам говорил, что сегодня рассеянный склероз лечится на раз-два.
– Если лечится. А бывает, что не лечится.
– Мне нельзя…
Джейсон настроен был спорить, но я видел, что он страшно устал: слишком много работал в эти несколько недель перед визитом И Ди, хотя изнеможение могло оказаться еще одним симптомом рецидива.
– Давай договоримся. Я покажусь специалисту, если ты устроишь нам встречу в строжайшем секрете и не станешь заносить данные в свою статистику. Но мне нужно быть в рабочем состоянии. Не когда-нибудь, а уже завтра. «В рабочем состоянии» значит ходить без посторонней помощи и не ссаться. Этот твой лекарственный коктейль, он быстро действует?
– Обычно да. Но без неврологического обследования…
– Тайлер, пойми одну вещь: ты многое для меня сделал, и я это ценю, но при необходимости я могу купить более покладистого врача. Подлечи меня прямо сейчас, а потом я покажусь специалисту. И впредь буду тебя слушаться. Но если думаешь, что я появлюсь на работе в кресле-каталке и с торчащим из писюна катетером, ты ой как ошибаешься.
– Джейс, даже если выписать рецепт, до завтра ты не поправишься. Лекарство подействует через пару дней.
– Пара дней еще куда ни шло. – Он задумался, а затем наконец сказал: – Ну ладно. Мне нужны таблетки и еще нужно, чтобы ты незаметно вывел меня отсюда. Если справишься, я в твоих руках. Без разговоров.
– Врачи не торгуются, Джейс.
– Либо так, либо никак, Гиппократ.
Сделать полноценную лекарственную смесь я не сумел – в нашей аптеке не нашлось всех нужных препаратов, – но дал Джейсу стимулятор ЦНС, чтобы следующие несколько дней он мог хотя бы контролировать мочевой пузырь и передвигаться без посторонней помощи. Обратной стороной медали была нервозность и перевозбужденность сознания (говорят, такое бывает под конец кокаинового марафона). У Джейсона поднялось кровяное давление, а под глазами образовались пухлые черные мешки.
Наконец почти весь персонал разошелся по домам и на территории осталась только ночная смена. Джейс – неуклюже, но вполне правдоподобно – прошагал через приемную, вышел на парковку, дружелюбно махнул рукой парочке припозднившихся коллег и опустился на пассажирское сиденье моей машины. Я отвез его домой.
Он несколько раз заходил в мой съемный домишко, но я у него прежде не бывал. Ожидал увидеть что-то, отражающее его статус в «Перигелии», но место, где он ночевал (видно было, что там он лишь ночует), оказалось квартирой в скромном кондоминиуме с видом на узкую полоску океана. Джейс поставил там диван, телевизор, рабочий стол, пару книжных шкафов и медиасервер с широкополосным выходом в интернет. Стены везде были голые, но над столом Джейс прикрепил начерченный от руки график линейной истории Солнечной системы – от рождения Солнца до его финальной трансформации в тлеющий белый карлик. На главной линии имелась точка с подписью «Спин». От нее отходила еще одна черта: линия истории человечества. На книжных полках, ломившихся от технических журналов и научных трудов, стояли всего три фотографии в рамочках: И Ди Лоутона, Кэрол Лоутон и Дианы в скромном образе. Должно быть, фото сделали много лет назад.
Джейс растянулся на диване, словно пособие для изучения парадоксов: совершенно неподвижное тело и живейшие глаза, горящие огнем под действием медикаментов. Я удалился на тесную смежную кухню и приготовил болтунью (с завтрака мы оба ничего не ели), в то время как Джейсон говорил, говорил и никак не мог наговориться.
– Ну да, – сказал он, – понимаю, я чересчур многословен, я превосходно это осознаю, но сна ни в одном глазу, даже думать про сон не могу – это пройдет?
– Если надолго посадим тебя на эту микстуру, да, стимуляция станет менее явной.
Я принес ему тарелку.
– Жутко быстрая штука, вроде тех пилюль, которые принимают студенты, ну, ты понял, чтобы вызубрить экзаменационные билеты. Но в физическом плане успокаивает, я как неоновая вывеска на пустом здании, снаружи весь такой яркий, а внутри тишина и покой, ах да, яичница, яичница классная, очень вкусно, спасибо.
Он отставил тарелку. Съел от силы одну ложку.
Присев за стол, я бросил взгляд на график Спина. Любопытно, каково это – жить рядом с бесстрастным напоминанием о судьбе человечества и постоянно видеть, насколько ничтожен наш род по сравнению с жизненным циклом самой обычной звезды. Джейс изобразил этот график фломастером на свитке самой обыкновенной коричневой оберточной бумаги.
Он проследил за моим взглядом и сказал:
– Очевидно, они хотят, чтобы мы что-то сделали…
– Они? Кто?
– Гипотетики, если можно их так называть, а я думаю, что можно и даже нужно, все их так называют, и гипотетики от нас чего-то ждут, но чего именно – без понятия, какого-то сигнала, подношения, подходящей жертвы…
– Откуда тебе знать?
– Это не такое уж оригинальное наблюдение; почему барьер пропускает рукотворные предметы вроде спутников, но напрочь отсекает метеоры и даже частицы Браунли? Очевидно, что никакой это не барьер, мы изначально выбрали неверное название, – под воздействием стимуляторов Джейс налегал на слово «очевидно», – очевидно, это селективный фильтр; нам известно, что он фильтрует энергию, достигающую земной поверхности, так что гипотетики хотят, чтобы человечество выжило или, по крайней мере, чтобы земная экология сохранилась в целости, но зачем тогда нам оставили доступ к космосу? Даже после того, как мы попытались взорвать два артефакта – единственных артефакта, связанных со Спином, ведь других никто никогда не находил! Чего они ждут, Тай, какого приза, какого выигрыша?
– Может, они ждут не приза, а выкупа. Заплатите, и мы от вас отстанем.
– Отстанем? – Он помотал головой. – Уже слишком поздно от нас отставать, теперь нам без них не обойтись, и нельзя исключать вероятность, что они наши благодетели или хотя бы настроены благожелательно; давай предположим, что они не объявились бы. Многие считают, что наступило последнее столетие жизнеспособной цивилизации; быть может, даже последнее столетие рода человеческого: глобальное потепление, перенаселение, загрязнение и гибель океанов, убыль пахотных земель, распространение болезней, угроза ядерной или биологической войны…
– Да, мы могли бы уничтожить себя, но хотя бы сами были бы виноваты.
– Кто конкретно был бы виноват? Ты? Я? Нет, это явилось бы результатом относительно безобидного выбора, сделанного несколькими миллиардами гомо сапиенс: завести детей, ездить на работу на личной машине, держаться за рабочее место, первым делом решать насущные проблемы. А если в конце концов мы доходим до черты, за которой даже самые безвредные действия караются вымиранием человечества, то очевидно – очевидно же! – что мы оказываемся в критической ситуации. Так или иначе, но в точке невозврата!
– Неужели будет лучше, если нас пожрет Солнце?
– Этого пока не произошло, и Солнце – не первая выгорающая звезда; белых карликов в нашей галактике как грязи, и в их системах когда-то были обитаемые планеты – не факт, но не исключено. Никогда не задумывался, что стало с этими планетами?
– Задумывался, но нечасто.
Я прошагал по голому паркету к шкафу с семейными фотографиями. Вот И Ди, он скалится в объектив – человек, чья улыбка всегда выглядит не вполне убедительной. Отец и сын были весьма похожи друг на друга («Очевидно похожи», – сказал бы Джейсон). Сходные машины, различный дух.
– Как жизнь может перенести звездную катастрофу? Очевидно, все зависит от того, что подразумевается под словом «жизнь». Речь об органической жизни или любой обобщенной автокаталитической петле обратной связи? Являются ли гипотетики органическими существами? Кстати говоря, уже этот вопрос весьма любопытен…
– Тебе обязательно надо поспать. Попробуй уснуть.
Было уже за полночь. Он сыпал словами, смысла которых я не улавливал. Я взял в руки фотографию Кэрол. Здесь сходство было менее явным. Фотограф запечатлел Кэрол в один из удачных дней: глаза, вопреки обыкновению, широко раскрыты, однако скупая улыбка, едва заметный изгиб тонких губ, будто натянута.
– Возможно, они ведут на Солнце какие-то разработки. – Джейс по-прежнему вещал о гипотетиках. – Некоторые данные о вспышках на Солнце наводят на определенные мысли: очевидно, чтобы провернуть такой фокус с Землей, требуется огромный запас энергии; это же все равно что заморозить массу, аналогичную массе планеты, почти до абсолютного нуля. Так где же источник энергии? Скорее всего, это Солнце. А с тех пор, как завертелся Спин, мы наблюдаем выраженную редукцию крупных солнечных вспышек. Некая сущность – какая-то сила, какой-то фактор – перехватывает частицы с высоким содержанием энергии еще до того, как те успевают сформировать солнечную корону. Они ведут добычные работы на Солнце, Тайлер! Такая претенциозная технология будет едва ли не покруче самого Спина!