Докторский саквояж был со мной. Я закатал ему рукав, обмотал тощую руку манжетой тонометра, чувствуя, как под ней непроизвольно сокращаются мышцы.
Давление у него оказалось высокое, пульс учащенный.
– Скажи, ты принимаешь антиконвульсанты?
– Ну конечно, я принимаю твои долбаные антиконвульсанты.
– По расписанию? Свою дозу? Если перестараться, будет больше вреда, чем пользы.
Джейсон раздраженно фыркнул, а потом сделал нечто невообразимое: выбросил вперед руку, больно ухватил меня за волосы на затылке и притянул мое лицо к своему. Слова из него хлынули настоящим гневным водопадом:
– Тайлер, хватит мне тут педанта строить, хватит. Этого я себе позволить не могу. Понимаю твои моральные терзания насчет моих назначений, но ты уж извини, сейчас некогда лелеять твои принципы сраные. Слишком многое поставлено на карту. Утром в «Перигелий» нагрянет Эд. Он решил, что настало время выложить главный козырь. Эд скорее закроет нас, чем позволит мне сесть на свой сучий трон. Такого я допустить не могу. А ты смотри, смотри на меня. Как по-твоему, похож я на человека, способного на отцеубийство? Здоровье еще позволяет? – Он сжимал мои волосы все больнее (да, он по-прежнему был силен), а потом отпустил и другой рукой толкнул меня в грудь. – Так вылечи меня, живо! Ты только для того и нужен!
Я придвинул стул, уселся и молчал, пока он, измотанный вспышкой ярости, не рухнул обратно на диван. Он следил, как я достаю из саквояжа шприц и набираю лекарство из коричневого пузырька.
– Это что?
– Временное облегчение.
Я решил вколоть ему безобидные витамины группы B вкупе с легким транквилизатором. Джейсон смотрел на шприц с подозрением, но позволил ввести иглу ему в руку. Я сделал инъекцию, убрал шприц, и на месте укола выступила капелька крови.
– Ты уже знаешь, что я должен тебе сказать. – Я помолчал и добавил: – Лекарства от твоей болезни не существует.
– Земного лекарства.
– Не понял.
– Все ты понял.
Он говорил о марсианском методе продления жизни.
Помимо реконструкции организма, рассказывал Вон, препарат также способен решить множество генетических проблем. Он вырежет петлю АРС из Джейсоновой ДНК, после чего ингибирует негодные белки, разъедающие нервную систему.
– Но процедура займет несколько недель, – возразил я. – К тому же я не могу допустить, чтобы ты испытывал на себе непроверенный препарат. Ты не подопытная свинка.
– Ну какой он непроверенный? Марсиане вкалывают его себе уже несколько веков, а они такие же люди, как мы. И ты уж меня прости, Тайлер, но меньше всего меня интересуют твои профессиональные угрызения совести. Они попросту не вписываются в уравнение.
– Нет, вписываются. Пока это уравнение касается меня.
– Тогда вопрос: каким боком оно тебя касается? Если не хочешь связываться, просто подвинься.
– Но риск…
– Рисковать мне, а не тебе. – Он закрыл глаза. – Не сочти за заносчивость, не сочти за тщеславие, но буду я жить или умру, смогу ходить прямо и выговаривать эти с-сраные согласные, имеет огромное значение. Огромное значение для всего мира. У меня исключительно важная должность. Я получил ее не случайно, и не потому, что я умен, и не потому, что я воплощение добродетели. Меня назначили. По сути дела, Тайлер, я артефакт, искусственная конструкция, которую спроектировал И Ди Лоутон – так же как они с твоим отцом проектировали аэродинамические поверхности. Я выполняю работу, для которой он меня построил: руковожу «Перигелием». Руковожу людским ответом Спину.
– У президента может быть другое мнение. Не говоря уже о конгрессе. И, если уж на то пошло, об Организации Объединенных Наций.
– Господи, ну хватит. Я не питаю никаких иллюзий. В том-то и дело. Руководить «Перигелием» – значит подыгрывать всем заинтересованным сторонам. Всем без исключения. Эд прекрасно это понимает. Его позиция – воплощение цинизма. Он выжал из «Перигелия» денежный дождь для авиакосмической промышленности. Как? Обзавелся друзьями и выковал политические альянсы в высоких кабинетах. Умасливал, пресмыкался, лоббировал, финансировал дружественные компании. У него была стратегия и были связи, он оказался в нужном месте в нужное время, выступил вперед со своими стратостатами, спас индустрию телекоммуникаций от Спина, оказался в обществе власть имущих – и он прекрасно знает, как ухватить удачу за хвост. Если бы не Эд, на Марсе не было бы людей. Вон Нго Вен существует исключительно по милости И Ди Лоутона. Давай признаем, что этот старый пердун достоин уважения. Он великий человек.
– Но?..
– Но он дитя своего времени. Доспинового времени. У него архаичные мотивы. Факел уже перешел из рук в руки. Или вот-вот перейдет, если от меня хоть что-то зависит.
– Не понимаю, о чем ты, Джейс.
– Эд все еще уверен, что в нынешней ситуации можно найти персональную выгоду. Обижается на Вона Нго Вена и даже слышать не хочет о том, чтобы засеять галактику репликаторами: не потому, что это чересчур амбициозный шаг; это, видишь ли, навредит бизнесу. Благодаря марсианскому проекту в авиакосмическую отрасль закачали триллионы долларов. Эд получил такое богатство и влияние, о котором даже мечтать не смел. Заработал себе общеизвестное имя. И все еще уверен, что это не пустой звук. Что это имеет значение – так же как имело значение до Спина, когда в политику играли, словно в «Колесо Фортуны». Но из предложения Вона нельзя извлечь финансовой выгоды. По сравнению с терраформированием Марса запуск репликаторов потребует ничтожных инвестиций. Достаточно пары седьмых «Дельт» и грошовых ионных движков. По большому счету – праща и пробирка.
– И чем это не устраивает Эда?
– Индустрия рушится, и такой запуск не принесет ей никакой пользы. Этот проект подорвет Эдов финансовый фундамент. Что еще хуже, Эд выйдет из света прожекторов. Все мигом переключатся на Вона – через две недели, кстати, СМИ поднимут такую бурю говна, что нам и не снилось, – а Вон назначил меня лицом этого проекта. Меньше всего Эду нужно, чтобы неблагодарный сын на пару со сморщенным марсианином ухайдокали дело всей его жизни и запустили в космос армаду, которая обойдется дешевле, чем производство одного-единственного пассажирского самолета.
– А что бы он сделал?
– Он разработал крупномасштабную программу. Называет ее «всесистемным наблюдением». По сути, это поиск новых свидетельств деятельности гипотетиков. Планетарные исследования от Меркурия до Плутона, хитромудрая прослушка межпланетного пространства, орбитальные миссии для изучения артефактов Спина – что здесь, что над полюсами Марса.
– Считаешь, это плохая мысль?
– Ну разживемся банальной информацией, вытянем немножко данных, швырнем в жерло индустрии кучу денег. Вот зачем это надо. Но чего не понимает Эд, чего не может понять все его поколение…
– Чего, Джейс?
– Того, что окно закрывается. Окно человечества. Наша жизнь на Земле. Жизнь Земли во Вселенной. Все вот-вот закончится. Думаю, у нас осталась всего лишь одна реальная возможность понять, что значит – нет, что значило – построить человеческую цивилизацию…
Веки его медленно опустились – раз и еще раз, от безумного напряжения почти ничего не осталось.
– Что значит быть избранными для столь специфической формы вымирания… И это еще не все. Что значит… Что значит… – Он поднял глаза. – Что за хрень ты мне вколол, Тайлер?
– Ничего серьезного. Легкий анксиолитик.
– Косметический ремонт?
– Как ты и просил.
– Ну да, верно. Завтра утром я должен выглядеть презентабельно. Больше ничего не надо.
– Такие медикаменты не лечат. Ты требуешь, чтобы я починил неисправную проводку, усилив напряжение тока. Для ближайшего будущего такое решение, быть может, и годится. Но оно ненадежное, к тому же нагружает весь организм самым недопустимым образом. Не представляешь, как бы мне хотелось устроить тебе бессимптомный выходной. Но дело в том, что я не хочу тебя убить.
– Если не устроишь мне выходной от симптомов, считай, что убил.
– Могу предложить лишь свое профессиональное мнение.
– И чего мне ждать от твоего профессионального мнения?
– Я тебе помогу. Наверное. Немного. На этот раз. Только на этот раз, Джейс. Но у нас почти нет пространства для маневра, и ты должен с этим смириться.
– Ни у кого из нас почти нет пространства для маневра. И все мы должны с этим смириться.
Когда я снова открыл саквояж, он вздохнул и улыбнулся.
Вернувшись домой, я увидел, что Молли сидит на спинке дивана и не отрываясь смотрит в телевизор. Показывали какой-то хит последних лет – то ли про эльфов, то ли про ангелов. На экране клубился голубой свет. Когда я вошел в комнату, Молли выключила телевизор. Я спросил, что происходило, пока меня не было.
– Почти ничего. Тебе звонили.
– Да ну? Кто?
– Сестра Джейсона. Как там ее зовут? Ах да, Диана. Та, что в Аризоне.
– Она сказала, чего хотела?
– Просто поболтать. Вот мы и поболтали.
– Хм. О чем болтали?
Молли повернулась вполоборота, демонстрируя мне свой профиль на фоне тусклого света из спальни:
– О тебе.
– А конкретнее?
– А конкретнее я сказала, чтобы она перестала тебе названивать. Потому что у тебя новая подружка. Сказала ей, что отныне буду принимать все твои звонки.
Я в изумлении уставился на нее.
– Ладно тебе, Тайлер, – оскалилась Молли в попытке изобразить улыбку. – Шуток не понимаешь? Пора бы научиться. Я сказала ей, что ты вышел. Устраивает?
– Сказала, что я вышел?
– Да, сказала, что ты вышел. Куда – не сказала. Потому что мне ты, вообще-то, тоже ничего не сказал.
– Она не говорила, что дело срочное?
– Судя по голосу, ничего срочного. Перезвони ей, если хочешь. Давай, вперед – мне плевать.
Но это была очередная проверка.
– Спешить некуда, – сказал я.
– Хорошо. – На щеках ее появились ямочки. – Потому что у меня другие планы.