Пьерра сделал рывок – и сразу услышал слева отчаянный визг резины по асфальту. На его счастье, Марэ почти стоял, захлебнувшись в пробке, и скорость автомобилей не превышала 20 километров в час, поэтому Пьерра вовремя увернулся от удара бампером «Лексуса», запрыгнув на сверкающий капот и успев разглядеть вытаращенные глаза водителя и пассажирки. Быстро спрыгнув с капота, он помчался дальше сквозь толпу. Уроки бокса, полученные в боях с мальчишками родного квартала, не прошли даром: он был в прекрасной форме. Метр за метром Пьерра сокращал расстояние до Валека.
Добежав до площади, тот совершил ошибку: повернул направо и попал в узкий пешеходный проход, загроможденный стульями и столиками с зонтиками. Пьерра знал это место: настоящая ловушка, тупик. Валек оказался в положении загнанной в капкан крысы, но слишком поздно это понял. Пьерра увидел, как он затоптался на месте, не решаясь забежать в магазин итальянских специй. Сыщик затаил дыхание. Если Валек окажется внутри и достанет оружие, ничего нельзя будет сделать, кроме как дожидаться полицейского патруля. А потом Пьерра станут упрекать, что он завалил дело… Валек сделал нерешительный шаг к магазину. Не ходи туда, гаденыш… Еще шаг… А вдруг этот мерзавец возьмет заложников?
Пьерра слишком поздно услышал дробный топот у себя за спиной. Какой-то мальчишка с ранцем на спине пробегал мимо и тоже угодил в тупик, наткнувшись на столики. Несомненно, он жил неподалеку и возвращался из школы. Пьерра увидел, как он беззаботно развернулся и побежал в сторону Валека, резво перебирая маленькими ногами. Валек тоже его увидел. И его глаза сразу обрели выражение змеи, увидевшей мышь. Мерзавец… Пьерра в ту же секунду понял по взгляду Валека, что тот собирается сделать с мальчиком. Но риск был слишком велик: ребенок находился на линии огня.
Пьерра словно током поразило. Все произошло так быстро, что он даже не успел крикнуть «нет!». Валек ограничился тем, что на ходу протянул руку почти элегантным жестом, схватил мальчика и прижал к себе. Тот сначала удивился, потом пришел в ярость. Через секунду он уже отбивался от Валека, но тот крепко его держал. Мальчик ни капельки не испугался. Зато парижский сыщик чуть не умер от страха. Потому что серый дневной свет теперь отражался от ствола «Глока», который Валек приставил ко лбу паренька.
– Не делай глупостей, Ферхаген, – произнес Пьерра бесцветным голосом; по спине у него ручьями лился пот Не валяй дурака… Ведь это всего лишь ребенок…
Валек посмотрел на него пустым взглядом, потом глаза его забегали по сторонам: он искал выход.
– Что ты собираешься сделать? – не унимался Пьерра. – Убить ребенка? Перебить весь мир?
Вокруг них клиенты разбегались с террас, толкаясь и попискивая, как стая воробьев. Все, кроме одного, который достал смартфон и снимал все, что предшествовало либо смерти сыщика, либо смерти бандита, либо смерти заложника.
– Дай мне уйти, малыш, – произнес Валек каким-то слишком уж высоким голосом. – Дай мне уйти, и я сохраню ему жизнь.
– Даже не рассчитывай.
– Если попытаешься меня задержать, я устрою резню, – настаивал Валек, указывая на мальчика. – Ты уверен, что сможешь жить с этим дальше?
По затылку Пьерра побежали мурашки.
– Не валяй дурака, – повторил он. – Ты ведь знаешь, что бывает за покушение на ребенка… А ты, Стенли Кубрик хренов, очисти территорию, – обратился он к постановщику-любителю, который поспешно ретировался.
– Ну, так как мы поступим? – спросил Валек.
– Ты сдаешься. Время еще есть… а я забываю о ребенке. Ты никого не брал в заложники, я ничего не видел.
Валек горько хмыкнул:
– За дурака меня держишь… Тут есть идиот, который снимал все на телефон. Будь уверен, что это уже появилось в соцсетях. И тут не меньше десятка свидетелей. А я в тюрьму больше не пойду, парень. Об этом не может быть и речи.
– Еще как пойдешь, – раздался голос за спиной Валека, и тот почувствовал холодный металл у виска.
В тот же миг мальчишка укусил Валека за руку, тот вскрикнул и выпустил его. Пьерра глядел, как пацан удирает со всех ног, и улыбался.
– Это провал, Валек, – сказал он, держа Ферхагена на мушке.
– Каков мальчишка, а?.. Прекрасно сработано, Дино! А как тебе удалось пройти? Тут же тупик.
– Через лавку специй, там несколько выходов, – ответил Дино, отбирая у Валека оружие. – Мордой в землю, подонок!
– Ладно! – бросил красивый брюнет. – Ладно, уберите пушки.
Но никто даже бровью не повел.
– Это не я убил твоего коллегу, – повторял Валек, когда Пьерра вталкивал его, уже в наручниках, в полицейский фургон.
– Заткнись!
– Это не я!
– Схлопочешь пожизненное! – рявкнул Пьерра, наблюдая, как в другой фургон, стоящий чуть поодаль, сажают Эзру Шренкеля и Аркана. – Убит полицейский; в любом случае раньше, чем через двадцать лет, не выйдешь.
Он разглядывал небольшую толпу зевак, вытащивших телефоны, чтобы заснять знаменитого актера в наручниках, которого полицейские заталкивают в фургон вместе с Арканом, то есть для любопытных – с длинным, очень тощим и очень странным парнем, похожим на инопланетянина. Эту сцену освещали крутящиеся прожектора полицейских машин. «Вот будет сенсация для тележурналов», – подумал Пьерра. Валека весь этот спектакль мало интересовал. Он буквально впился затравленным взглядом в глаза сыщика.
– Вы действительно хотите узнать, кто за всем этим стоит? Я все вам расскажу! Я тут просто как предохранитель, черт побери! За всем этим стоят люди, гораздо крупнее и важнее меня! Я назову вам все имена, но клянусь, это не я убил вашего коллегу!
68
«Привет, Цорн…»
Сервас вглядывался в лицо Маттиаса Ложье на экране. Черты лица искажены болезнью, меловая бледность резко контрастирует с черными кругами под горящими безумными глазами.
«Мне конец, Цорн… меня дожидается ад… И тот священник, что приходил ко мне, уже ничего не может изменить. Если ты сейчас меня видишь, то поймешь, о чем я говорю. Потому что это означает, что он передал тебе конверт…»
Сервас быстро переглянулся с Самирой.
«Асбестовый рак. В то время он был распространен повсюду, помнишь?»
Ложье помолчал, опустив глаза, и веки его затрепетали, словно он сосредотачивался, перед тем как с яростью заглянуть в объектив.
«Но тебя тоже ждет ад, Цорн. Тебя и остальных… Потому что ты продолжил. Потому что вы все продолжили… Вы все будете в аду, и я вас там дождусь. Пока,
Цорн…»
Ложье посмотрел в камеру в последний раз, и изображение пропало с экрана. Растворилось в темноте.
Тишина.
– Это еще не всё, – предупредил их жандарм и нажал большую круглую кнопку прокрутки. Экран остался темным, а потом вдруг появилось изображение. В середине ярко освещенной комнаты сидела на стуле девушка. Напротив нее – еще четверо людей, сидящих за столом спиной к камере.
Прослушивание. Кастинг. Камера наезжает на лицо девушки. Сервас не дал бы ей больше восемнадцати лет.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Всё в порядке? Снимаем?
ВТОРОЙ ГОЛОС: Съемка идет.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Как вас зовут? Для начала достаточно только имени.
ДЕВУШКА: Мия.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Прекрасно, Мия. Вы выучили текст?
ДЕВУШКА: Да. Я готова.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Отлично. Вы поняли, о чем там речь?
ДЕВУШКА: Да. Речь идет о молодой девушке, одержимой дьяволом, у которой начинается припадок.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Это тот самый момент, в который демон овладевает ею. Она не хочет его впускать, но в то же время что-то внутри ее жаждет, чтобы он вошел…
Сервас посмотрел на жандарма:
– Это прослушивание. Какое отношение оно имеет к тому, что было сказано ранее?
– Подождите, – сказал офицер жандармерии.
Все снова повернулись к экрану.
ДЕВУШКА: Да…
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Вы понимаете, Мия? Она страдает, ей плохо, но она испытывает желание, жаждет наслаждения, ее все сильнее охватывает экстаз. Постепенно она входит в транс и испытывает ощущение, которого никогда не испытывала до этой ночи. Улавливаете?
ДЕВУШКА: Думаю, да…
ВТОРОЙ ГОЛОС: Чтобы вам было комфортно, чтобы вы могли забыть о нашем присутствии и войти в текст, мы погасим весь свет в студии. Камера снабжена инфравизором, то есть вас будут снимать, а мы сосредоточимся на вашем голосе, дыхании и интонациях. Вы готовы?
ДЕВУШКА: Да.
Следующий фрагмент сцены был действительно снят в инфракрасном освещении. И начался мрачный театр светотени, где девушка очень убедительно играла одержимых, а красный свет и черные тени придавали обстановке дополнительную тревожность. Когда сцена закончилась, зажегся свет. Девушка выглядела измученной, ее глаза с расширенными зрачками растерянно блуждали, волосы приклеились к вспотевшему лбу.
Вдруг в верхнем правом углу экрана появилось лицо, от которого всех передернуло. Насмешливое лицо, снятое крупным планом, принадлежало человеку, стоявшему к девушке спиной. Улыбка разрезала его, как рана, и одновременно оно выражало абсолютный цинизм, недоброжелательность, беспринципность, хитрость и жестокость.
– Ну и как вы ее находите? Разве она не феноменальна? Она справится с делом, как думаете?
Валек…
– Что это было? – сказала Самира, когда жандарм включил свет в маленькой комнате без окон.
– Тип, который появился последним и который сказал: «Она справится с делом», – это Андреас Ферхаген, он же Валек, – пояснил Сервас. – Он принимал участие в… убийстве Венсана. – На последних словах голос его дрогнул.
– Дьявол, – выдохнула потрясенная Самира.
– По всей видимости, священник до этой сцены не досмотрел. Он подумал, что запись кончилась, когда все погрузилось в темноту.
– Один из мужчин, который задает вопросы актрисе, – Кеннет Цорн, продюсер, покончивший с собой, – пояснил жандарм. – А вот девушку, проходящую кастинг, второго мужчину и женщину, сидящую спиной, пока идентифицировать не удалось.
– Я знаю женщину, сидящую спиной, – сказал Сервас.