Заговаривая с мужиками о том же и делая им предложения сдачи на новых условиях земель, он тоже сталкивался с тем главным затруднением, что они были так заняты текущей работой дня, что им некогда было обдумывать выгоды и невыгоды предприятия.
Наивный мужик Иван-скотник, казалось, понял вполне предложение Левина – принять с семьей участие в выгодах скотного двора – и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Другая трудность состояла в непобедимом недоверии крестьян к тому, чтобы цель помещика могла состоять в чем-нибудь другом, кроме желания обобрать их сколько можно. Они были твердо уверены, что настоящая цель его (что бы он ни сказал им) будет всегда в том, чего он не скажет им. И сами они, высказываясь, говорили многое, но никогда не говорили того, в чем состояла их настоящая цель. Кроме того, (Левин чувствовал, что желчный помещик был прав), крестьяне первым и неизменным условием какого бы то ни было соглашения ставили то, чтобы они не были принуждаемы к каким бы то ни было новым приемам хозяйства и к употреблению новых орудий. Они соглашались, что плуг пашет лучше, что скоропашка работает успешнее, но они находили тысячи причин, почему нельзя было им употреблять ни то ни другое, и, хотя он и убежден был, что надо спустить уровень хозяйства, ему жалко было отказаться от усовершенствований, выгода которых была так очевидна. Но, несмотря на все эти трудности, он добился своего, и к осени дело пошло, или по крайней мере ему так казалось.
Сначала Левин думал сдать все хозяйство, как оно было, мужикам, работникам и приказчику на новых товарищеских условиях, но очень скоро убедился, что это невозможно, и решился подразделить хозяйство. Скотный двор, сад, огород, покосы, поля, разделенные на несколько отделов, должны были составить отдельные статьи. Наивный Иван-скотник, лучше всех, казалось Левину, понявший дело, подобрав себе артель, преимущественно из своей семьи, стал участником скотного двора. Дальнее поле, лежавшее восемь лет в залежах под пусками, было взято с помощью умного плотника Федора Резунова шестью семьями мужиков на новых общественных основаниях, и мужик Шураев снял на тех же условиях все огороды. Остальное еще было по-старому, но эти три статьи были началом нового устройства и вполне занимали Левина.
Правда, что на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове на холод потребуется меньше корму и что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Правда, что компания Федора Резунова не передвоила под посев плугами, как было уговорено, оправдываясь тем, что время коротко. Правда, мужики этой компании, хотя и условились вести это дело на новых основаниях, называли эту землю не общею, а испольною, и не раз и мужики этой артели, и сам Резунов говорили Левину: «Получили бы денежки за землю, и вам покойнее и нам бы развяза». Кроме того, мужики эти все откладывали под разными предлогами условленную с ними постройку на этой земле скотного двора и риги и оттянули до зимы.
Правда, Шураев снятые им огороды хотел было раздать по мелочам мужикам. Он, очевидно, совершенно превратно и, казалось, умышленно превратно понял условия, на которых ему была сдана земля.
Правда, часто разговаривая с мужиками и разъясняя им все выгоды предприятия, Левин чувствовал, что мужики слушают при этом только пение его голоса и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся ему в обман. В особенности чувствовал он это, когда говорил с самым умным из мужиков, Резуновым, и заметил ту игру в глазах Резунова, которая ясно показывала и насмешку над Левиным, и твердую уверенность, что если будет кто обманут, то уж никак не он, Резунов.
Решение о распределении ресурсов принимается только лидером и происходит по возможности и по потребности. Все просят у лидера. Дал – хорошо. Не дал – ну что же, барину виднее. Лидер принимает решение об оплате тому, кому больше нужно, кто приносит большую пользу племени.
Когда весь этот племенной бардак надоедает, лидер берет власть в свои руки.
3. Как принимаются решения на уровне Игры во Власть?
На уровне культуры власти лидер все решения принимает сам. Требует все с ним согласовывать. За все отвечает сам. Победы достаются ему, а поражения – козлу отпущения. Ведь царь/большой босс/самый крутой не ошибается, и если что-то сделано не так, то это исполнители балбесы, конечно, виноваты они. От подчиненных теперь требуется, чтобы они сами определяли приоритеты своей работы, но обязательно согласовывали их с лидером.
Он сам выдает правила и регламенты «под подпись» сотрудникам и заставляет всех этим правилам следовать. Ответственность за «синий» контур целиком на лидере. Если кто-то не соответствует принятым правилам, лидер должен это увидеть и провести исправительные работы.
Стратегия и цели тоже целиком на лидере. Он указывает направление «куда» и дает четкие указания «как». «Просто идите и сделайте это! Мы это можем! Я верю! И вы – верьте! Сделайте или сдохните! Just Fucking Do It Mother Fuckers!»
Миссию и ценности тоже задает первое лицо. Если у организации и есть описанная идеология, то она формальная, потому что «так надо». Сам же лидер считает всю эту идеологическую чушь ненужной.
Есть цель. «Замочить… Взять свое… Завоевать…» с соответствующими ценностями.
Любопытно, что в организациях с доминантой синего уровня и выше, как правило, все сотрудники, включая топ-менеджмент и первое лицо, питаются по одним правилам часто в одной столовой. В красных же довольно часто места питания жестко разделены: те, кто эксплуатирует, питаются в месте с изысканным меню, а те, кого эксплуатируют, – в столовой с простым.
Но однажды мы встретили организацию с четырьмя уровнями разделения по принципу питания! В обычной столовой на втором этаже питались специалисты. В ней постоянно пахло жареным луком, стулья были пластиковыми, а подносы грязными. В столовой на пятом этаже питался линейный менеджмент. Там был шведский стол, чистые подносы, а стулья из качественной искусственной кожи. В столовой на 15 этаже питался средний менеджмент. Это был красивый зал с ресторанными столиками, а менеджеры могли заранее заказать любые блюда, которые готовил корпоративный шеф-повар со своей командой.
На самом верхнем этаже в отдельном кабинете с панорамными окнами питался топ-менеджмент. Они имели право заказать себе доставку любого блюда из любого ресторана города, которое сервировалось в дорогущий китайский фарфор.
Как мы потом узнали, после вынужденного слияния с более крупной организацией, эти излишества были упразднены, и все стали питаться в одной хорошей и качественной столовой. Компания с более высокой культурой поглотила и трансформировала этот наглядный пример, до чего может довести принцип «Разделяй и властвуй!»
Зоны безответственности тоже заполняются руководителем, но от сотрудников требуется указать на них, чтобы помочь быстрее найти ответственного. Если сотрудники этого не делают, то им задается вопрос: «Ты видел, что это не сделано? Почему мне не сказал?» с дальнейшими воспитательными процедурами.
Любые изменения происходят также через насилие. Первое лицо всем приказывает. Остальные кивают и делают вид, что слушаются, до поры до времени, пока руководитель не забудет и не увлечется другим. Как только он забывает – все тут же возвращается на круги своя. Вы же не проконтролировали, мы забыли.
Поэтому лидеру приходится опираться на горстку сильнейших, которые верны ему лично и его идеям. Им достаются ресурсы и самые лакомые кусочки добычи. Кто тащит – тот и молодец. Кто сильнее кричит – тому и власть. Им же достается часть прибыли, оставшаяся после того, как лидер заберет себе свою львиную долю. Лидер обычно щедр к тем, кто умеет показать свою важность для организации и преданность лично ему.
Когда босс устает все контролировать и постоянно принимать решения, его и организацию ждет следующий уровень.
4. Как принимаются решения на уровне Игры в Правила?
На синем уровне у подчиненных появляется возможность принимать операционные решения в своей зоне ответственности и уже не согласовывать их, как на красном, а просто информировать руководителя. Что это за операционные решения?
1. Назначать и снимать с должности подчиненных в своей зоне ответственности.
2. Распоряжаться выделенным бюджетом для достижения операционных показателей.
3. Устанавливать внутри своей зоны ответственности свой «синий» контур: правила, регламенты и процессы.
4. Награждать и наказывать прямых подчиненных.
Но если хочешь качественно развить свою зону ответственности, то нужен дополнительный бюджет на проект развития. И вот тут дисбаланс полномочий/ответственности часто проявляется в том, что контролирующие подразделения могут легко остановить инновацию, но при этом они не несут никакой ответственности за то, что она не внедряется.
Теперь каждая зона ответственности может выстраивать свои операционные приоритеты исходя из операционных приоритетов организации.
«Синий» контур меняется через командные коммуникации. Мы коллективно обсуждаем изменения в правилах и процессах, договариваемся друг с другом, фиксируем договоренности и следуем им. Каждый может инициировать улучшение «синего» контура, решение – за командой. Теперь все равны перед правилами.
На темной стороне «синего» контура лидерство в определении стратегии у тех, кто защищает уже достигнутое: финансистов, юристов и экономистов. Они просчитывают текущий рынок, оценивают свои операционные показатели и ставят команде консервативные цели с учетом всех многочисленных рисков.