Зажглась красная точка в префронтальной коре.
— Ну, вот! — прокомментировал Олег. — Даже отвечать не надо.
— Почему же? Я отвечу. Почему то, что допустимо для них, должно быть недопустимо для нас?
— Для них тоже недопустимо. И мы не должны им уподобляться.
— Не в моих привычках подставлять другую щеку.
— Иногда альтернатива этому война и гибель многих.
На этот раз отреагировала и височная доля, и префронтальная кора.
— Мы стараемся обойтись малой кровью, — сказал Альбицкий.
— Вы убили вашего друга?
— Нет, — ответил Андрей. — Я не убиваю друзей.
Монитор отреагировал зеленой вспышкой.
— Олег Николаевич, что делает программа?
— Помечает проблемные зоны. Мы говорим: снимает реперные точки. Как градуировка прибора. Вас ведь не за это убийство разыскивают?
— Формально за это. Оно им нужно как предлог для ареста.
— А не формально?
Красные точки зажглись и в височной доле, и в префронтальной коре.
— Вы увидите, — сказал Андрей. — Он же сам все прочитает.
— Прочитает, — кивнул Олег. — Просто вы пришли ко мне за помощью, а ведете себя так, как будто я вас допрашиваю с пристрастием.
— Реперные точки сняты, — объявил Дмитрий. — Можно запускать анализ.
На экране, на месте статистики появилась оранжевая кнопка «Сделать предварительный анализ», под ней зеленая «Да» и красная «Нет».
— Тогда так, Андрей, — сказал Штерн. — Первое. Вспоминаете что-то значимое — тут же мне рассказываете. Второе. Относительно обработки данных. Мы сейчас можем запустить экспресс-анализ. Программа пройдется по проблемным зонам префронтальной коры и выдаст предварительный результат. Тут же узнаем, положительное или отрицательное ПЗ, и нужна ли психокоррекция. Подробный анализ продлится до глубокой ночи. Экспресс займет минут пятнадцать. Можно будет, наконец, пообедать, точнее уже поужинать. Делаем экспресс-анализ?
— После него может измениться результат?
— Только в худшую сторону. Если быстрый анализ выдаст положительное ПЗ, оно таким и останется. Если отрицательное — утром все может оказаться гораздо хуже.
— Делаем, — кивнул Андрей.
И Олег коснулся пальцем зеленой кнопки «Да».
Ужинали на веранде, здесь же на первом этаже. Большое трехстворчатое окно выходило в сад, солнце клонилось к закату, удлиняя тени от цветущего куста сирени и калитки ворот. Через дорогу высился Лесногородский Психологический Центр за высокой каменной оградой.
Все собрались за одним большим столом с сервизом тонкого фарфора с супницей, графинами с морсом собственного изготовления и радушной хозяйкой — ни дать, ни взять — интеллигентская дача времен Антона Павловича Чехова. Живая иллюстрация к известной фразе о том, что за двадцать лет в России меняется все, а за двести — ничего.
Супница содержала уху из лосося и пахла перцем, укропом и кумином. Марина разлила суп по тарелкам.
Андрей наслаждался ситуацией.
— У вас очень классно, Олег Николаевич, — сказал он. — Спасибо вам!
— Я буду уговаривать вас остаться, — сказал Олег.
— Если бы не специфические обстоятельства, меня бы не надо было уговаривать.
— Я понял про вас три вещи, Андрей. Первая: все очень плохо. Вторая: вы этого не осознаете. То есть очень плохими вам кажутся внешние обстоятельства, а на самом деле это о вашем внутреннем состоянии. И последняя: вы совершенно не безнадежны. ПЗ у вас положительное — сто процентов, мне для этого карту смотреть не надо. Коррекция нужна — сто процентов, без всякого анализа. И сделать ее надо обязательно, независимо от того, кто вас ищет и как быстро найдут.
— От того, как быстро найдут, зависит. Тогда нам уже ничего не дадут сделать, даже, если я соглашусь.
Уху сменили куриные ножки, тушеные в сметане с пряностями. Потом чай. Дмитрий разлил кипяток, заварив чайные пакетики. К чаю полагались булочки и вишневое варенье.
У Штерна звякнул телефон. Он прочитал сообщение и побледнел.
Андрей посмотрел вопросительно.
— Мне звонили из СБ, — сказал Олег.
Альбицкий вздохнул.
— Видимо, мне пора изменить планы, — заметил он.
— Не торопитесь, это только звонок. Может быть, вообще совпадение. Я не знаю пока, что от меня хотели. Надеюсь, они считают, что я в Москве. Машина на приколе. Телефон в офисе. Заключение будем смотреть?
— Да, конечно.
— Прошло больше часа, — сказал Дмитрий. — Там, наверное, все готово.
— Пойдемте, — позвал Олег.
Они вернулись в кабинет к погрузившемуся в спячку компьютеру с черным экраном.
Олег Николаевич коснулся клавиатуры, и экран вспыхнул.
Сверху, над таблицей со многими параметрами, шла надпись: «Результат диагностики: положительный, 95 %». И под ней: «Потребность в психокоррекции: необходима, 91 %».
— Да-а, — протянул Олег, — плохи ваши дела.
— Я ожидал чего-то в этом духе, — заметил Андрей, — но не думал, что настолько жестко.
— Сядьте, давайте посмотрим параметры. Поймем, что ему не понравилось.
Они сели у монитора.
Олег начал просматривать и комментировать таблицу.
— На первой странице сплошная норма. Видите, черные цифры? То, что выпадает за границы нормы, будет красным. Интеллект высокий. Хорошо. Зеркальные нейроны. Выше среднего. Еще лучше. Развитие префронтальной коры: высокое. Супер! Самоконтроль. Высокий. Ответственность: очень высокая. Честность: узкая норма. Это лучше, чем широкая. С такими параметрами в сонм святых надо, а не в ПсиЦентр. А вот! Авантюризм: высоковат. Даже окрашен оранжевым. Широкая норма. Такие показатели бывают у гангстеров и флибустьеров, но у них зеркальных нейронов мало. В сочетании с высокими зеркальными нейронами, это скорее первооткрыватели новых земель, предприниматели и революционеры.
Олег прокрутил страницу.
— А вот она ваша проблема. Склонность к насильственным действиям. Значительно выше нормы. Это ваш пистолет и, видимо, то, о чем вы молчите. Экспресс-анализ не ловит конкретные эпизоды.
— А подробный анализ?
— Подробный конечно. Но он будет через несколько часов. Подождете?
— Думаю, да. Но держите меня в курсе вашего общения с известной конторой.
— Конечно. Но по-хорошему с таким результатом надо вводить коррекционные моды и зависать у меня в клинике, причем, боюсь, что нескольких дней не хватит. Ничего страшного в этом нет. Хотите я покажу вам как работают коррекционные моды?
Андрей кивнул.
— Надеюсь, что время еще есть.
Олег навел курсор на роковые красные цифры, и над ними всплыла мелкая надпись: «Показать карту и рекомендации». Олег кликнул по надписи, и картинка сменилась: вместо таблицы возникла объемная нейронная сеть.
— Вот проблемный участок, — сказал он. — видите, один из отростков нейрона помечен красным. Он лишний. С помощью ферментов моды его уберут. А зеленые линии — это связи, которые должны быть, но их нет. Их моды достроят.
Олег уменьшил картинку, нейронная сеть отдалилась, зато нейронов прибавилось. Красных и зеленых линий оказалось много.
— Как видите, есть, чем заняться. А теперь посмотрите, что должно быть.
Картинка сменилась. Теперь нейронная сеть была без красного и зеленого, просто с одинаковыми клетками.
— Может быть, сложно заметить разницу, но это здоровая сеть — то, что получится.
Под картинкой располагалась кнопка «принять рекомендации».
— Я пока ее не трогаю, — сказал Олег. — Это, если только вы согласитесь на коррекцию.
— Если они сюда не нагрянут в ближайшие несколько часов.
— Уже хорошо. Значит, не исключаете согласия. Еще раз: совсем не страшно. Введение коррекционных модов, конечно, штука неприятная, но это и все. Коррекционные моды вводят один раз на весь курс лечения. В остальное время можете гулять по саду, валяться на кровати с планшетом и беседовать с Мариной Юрьевной и Дмитрием Сергеевичем. Коррекция протекает совершенно незаметно. Надо будет только очень четко принимать все лекарства, которые я выпишу. Они не страшные, это не кондактин. Температура будет немного повышенной, но это не сорок, и даже не тридцать девять. И где-то раз в три дня будем смотреть, как меняется нейронная карта. По сигналам с коррекционных модов.
— Пока, в любом случае, ждем окончательный результат. Когда он будет?
— В три-четыре утра. Остаетесь переночевать?
— Да, спасибо огромное. Честно говоря, двое суток не спал.
— У меня сейчас свободна одна комната для пациентов, так что пойдемте.
Они поднялись на второй этаж, и Олег открыл дверь в маленькую комнатку: окно, стол, стул, шкаф у стены, кровать.
Но поспать не удалось.
Не прошло и получаса, как от Штерна пришло сообщение: «Андрей, это из СБ».
И два пересланных письма.
«Олег Николаевич, мы давно знакомы, и я решил Вас предупредить, — говорилось в первом. — По нашим сведениям, вы укрываете человека по имени Андрей Альбицкий. Это крайне опасный человек. Вы очень рискуете! Кстати, у него арестованы счета и заблокированы все карты. Он с Вами не расплатится. Если он еще у Вас, вы обязаны нас проинформировать. Ответьте мне или перезвоните».
«Я поблагодарил за предупреждение, — прокомментировал Штерн, — но написал, что не знаю вас. Тогда мне пришло еще одно письмо. Вот: „Вы сегодня совершили ужасную ошибку, Олег Николаевич. Ваш протеже вас предаст, на секунду не задумавшись. Если не убьет. Ему не впервой. Берегите себя“».
«Вам ничего не угрожает, — ответил Андрей. — Я сейчас спущусь».
Дальше события развивались стремительно.
— У меня обыск в офисе, — сказал Олег, когда Андрей спустился в кабинет. — С охраны звонили.
— Этого следовало ожидать. Извините. Боюсь, что офисом они не ограничатся. Жаль, что не получается у вас остаться, Олег Николаевич. Действительно хотел выспаться. Мое присутствие требуется для завершения анализа карты?
— Нет, все в памяти.
— Отлично! Когда будет готово, закачайте ее в облако и сотрите оригинал, он не должен попасть к ним в руки. Я сам с вами свяжусь. Могу я воспользоваться машиной?