— На двадцать лет?
— От десяти до двадцати.
— Разве не до семи оправдание терроризма?
— У него бы было от двух до пяти, либо штраф. Поскольку в частной беседе, а не в интернете. Но здесь другая статья. Участие в деятельности террористической организации. От десяти до двадцати. Поэтому мы с ним так и хотели избежать снятия карты. Но это было практически невозможно. Если бы только не предъявили обвинение, оставили подозреваемым! Он сразу этого Родиона подсадного вычислил, так что мы напирали на то, что была полицейская провокация. Но нам сказали: «Ок. Пишите согласку, едете в Центр и снимаете карту. Если это был единственный случай, будет штраф». Мы отказались, и ему тут же предъявили обвинение.
— А потом он согласие написал?
— Да, но его не спешили переводить в Центр.
— А так можно?
— Они всегда так делают, если человек подписывает согласие после картографирования. Как бы раньше надо было думать. В общем-то, четких сроков нет. Говорят: «Пока нет, мы планируем следственные действия». Но следственных действий не было еще месяц. Я успел выйти из дела.
— Но в его показаниях про меня ничего нет, — заметил Дамир.
— Пока нет, это не последние показания. Ну, давай дальше читать.
Второй допрос Грановского. В работе Лиги участвовал. Был агитатором. Все есть в ПЗ. Да, подтверждаю. Готов подписать согласие на коррекцию. Еще хочу добавить, что ко мне обратился другой член Лиги Дамир Рашитов и предложил принять участие в подготовке убийства Анжелики Синепал. Я согласился. Я должен был приготовить яд, а Дамир обработал им программку, которую положил на кресло в театре. В содеянном раскаиваюсь.
— Это неправда, — сказал Дамир.
— Ну, здесь ты знаешь. А, если бы не знал? Что здесь не так?
— Нет конкретики, и полностью противоречит ПЗ. Они что этого не замечают?
— Не хотят замечать.
— Его пытали?
— Видимо, да. Дальше в деле есть отказ от этих показаний, как полученных под давлением. Но есть и отредактированное ПЗ с изготовлением яда для Синепал, но тоже без конкретики, что для ПЗ странно. Из какого цветочка стирали-то?
— ПЗ из Лесного городка?
— Нет. СБшники переписали.
— А можно как-то их заставить конкретизировать ПЗ?
— Можно попробовать. Я уже жалобу написал и ходатайство о конкретизации тоже. И по твоему ПЗ напишу. Как ты Земельченко тормоза-то портил? Откуда достал яд для судьи Беленького? И программку для Синепал. Не возражаешь?
— Нет, конечно.
В очередном допросе Ян сознавался, что участвовал в подготовке убийства прокурора Земельченко, тоже по просьбе Дамира. И в том, что готовил яд для судьи Беленького. Потом лежало еще одно ПЗ, отредактированное в очередной раз, с тремя убийствами. Потом еще один отказ от показаний.
— У них нет фантазии, — усмехнулся Дамир. — Все по одной схеме.
— У вас с Яном по одной схеме, потом будут вариации.
— Но это же просто шито белыми нитками!
— Конечно. Ни в одном нормальном суде это обвинение бы не выстояло. Достаточно назначить независимую экспертизу карты. Но у нас суды специфические.
Следующими изучали показания некоего Валерия Рекина.
— Этого парня я не знаю, — сказал адвокат.
В показаниях Валерий говорил, что знает Яна Грановского, работали вместе. Грановский несколько раз просил его сделать закладки в определенных местах. Координаты закладок передавал Грановскому и скидывал на номер… и следовал номер Дамира.
Содержимого закладок не знает. То, что надо спрятать, получал в запечатанном виде от Грановского. У Валерия были финансовые проблемы, и так он зарабатывал «на чашечку кофе».
В ПЗ Валерия говорилось, что он наркозависимый и подрабатывал закладчиком. Про содержимое закладок прекрасно знал. Но про какие-то другие закладки, кроме как с наркотиками, ПЗ умалчивало.
— Ну, это даже почти изящно, — заметил Левиев. — Ну, какая разница, что прятал: наркотики или яд. Тем более, что это почти одно и то же.
— Отказ от показаний есть? — спросил Дамир.
— Нет. Так что этого Валерия будем выводить на чистую воду.
— Сколько полагается закладчикам?
— От десяти до пятнадцати, если особо крупный размер. Видимо уговорили сказать про тебя и Грановского, в обмен на снижение тяжести. Например, крупный размер от трех до десяти. А, если не крупный, можно и штрафом обойтись.
Далее говорилось, что существует видео с камер, где видно, что Рекин делает закладки.
— Видео есть, посмотрим?
На видео действительно был парень, который что-то зарывал под деревом где-то за гаражами.
Но это было единственное видео.
— Понимаешь, Дамир, если кто-то что-то зарыл, значит кто-то другой это вырыл. Где второе видео?
— Ну, они же имеют в виду, что это я.
— Ну, да. Координаты этого места есть. Химки.
— Я там ни разу не был.
— Точно? Ну, хорошо.
Еще один псевдосообщник Дамира звался Геннадий Дудко и признавался в причастности к убийству прокурора Земельченко и полковника СБ Немирова. Именно он якобы испортил тормоза машины прокурора, поскольку работал в автосервисе, где прокурор в последний раз ремонтировал машину. А Дамир, понятно, был организатором. Причастность Дудко к убийству Немирова из первого допроса вообще не была ясна.
— Ну, как думаешь, правда? — спросил Петр Михайлович.
— В автосервисе он может быть и работал…
— Точно! Только Альбицкий его не знает. А тот автомеханик, которого он знает, вообще уже давно не в России.
— Дальше отказ есть?
— В том, что я уже видел, нет. Возможно, его держат на другом крючке.
— Наркотики?
— Не похоже. Он же здесь не может сказать, что не понимал, что делал. Он же не непонятные закладки зарывал, а тормоза портил.
— Воровство?
— Вряд ли. За воровство санкция меньше. Увидим! Что гадать!
Оставщиеся «сообщиники» Дамира были те самые Елена и Руслан, о которых у него спрашивали на допросе: ребята из Екатеринбурга.
Их обвиняли в убийстве губернатора Артюхова, которое организовал естественно Дамир.
Сами ребята придерживались на этот счет противоположных мнений. Руслан во всем сознавался, а Елена все отрицала. Но в деле была ее карта, которая доказывала, что она агитатор Лиги. Но карты с подтверждением соучастия в убийстве почему-то не было.
— Наше глубинное разгильдяйство, скорее всего, — заметил Левиев. — Точнее глубинная рассудительность. Действительно, зачем вообще что-либо доказывать, если суд все равно проштампует все, что угодно.
Это «суд проштампует все, что угодно» резко кольнуло Дамира.
Левиев заметил его бледность и поспешил успокоить:
— Поборемся еще, Дамир, поберемся!
Ознакомление с делом близилось к концу, и адвокатам надо было выработать концепцию защиты. Встретились в офисе Константинова на Якиманке. Присутствовал сам Илья Львович, Петр Михайлович Левиев, помощники Константинова и Штерн, которого тоже пригласили на встречу.
Расположились за длинным деревянным столом буквой «Т». Константинов на месте председателя.
Собиралась гроза. В комнате потемнело, так что несмотря на десять утра пришлось включить свет. Прогремел гром, дождь забарабанил по листьям за окном и потек сплошным потоком по ту сторону стекла.
— Итак, что мы имеем… — начал Константинов.
— Большую и разнообразную коллекцию ложных показаний, — хмыкнул Левиев.
— И два отказа: Дамира и Яна Грановского. А также полный отказ Лены Мальцевой.
— Ну, суд, как всегда не поверит в искренность отказов и будет зачитывать показания, данные под пытками, — сказал Петр Михайлович.
— Угу! — вздохнул Илья Львович. — Сто раз проходили! И эти показания переписаны из обвинительного заключения.
— Все равно противоречие на противоречии, — сказал Левиев.
— Если бы еще нас слушал суд!
— Не опровергнем, но на смех поднимем. Пресса будет.
— Если пустят.
— Если бы народ вышел… — вздохнул Штерн.
— Ради таких, как Дамир, у нас народ не выходит, — сказал Левиев. — У нас выходят только за лидеров. И то не всегда. Если бы выходил за всех, мы бы давно жили в другой стране. За таких, как Дамир, выходит только Лига.
— К сожалению, с оружием, — заметил Штерн.
Левиев развел руками.
— Я их не оправдываю, — сказал он. — В нашем суде это невозможно.
— Ладно, — вздохнул Константинов. — Я набросал список свидетелей защиты. Сейчас раздам.
И список упал присутствующим на Телеграм.
Олег бегло просмотрел. В списке было человек двадцать. Медынцева не было.
— Медынцев сказал он почти одновременно с Левиевым.
И они переглянулись.
— А он придет? — спросил Константинов. — Вызывать они его точно не будут, если только не будут уверены, что он подтвердит ПЗ.
— Есть вероятность, что не подтвердит, — заметил Петр Михайлович. — А прийти убедим, если сами не вызовут.
Константинов посмотрел на Левиева с любопытством. Тот таинственно улыбнулся.
— Могут вообще никого не допросить, — сказал Левиев.
— Могут, — вздохнул Константинов. — Но будем пытаться.
— Если свидетель в суде, и сидит за дверью, не имеют права не допросить, — сказал Штерн.
Левиев усмехнулся.
— Все-таки у Вас мало опыта работы с политическими, права не имеют, но именно так и делают.
— Мы смогли достать список всех исходящих и входящих звонков Дамира, — сказал Константинов. — Документ официальный, от оператора мобильной связи. Ловите!
На Телеграм упал список. Ни имени Яна Грановского, ни Валерия Рекина, ни Геннадия Дудко, ни Лены и Руслана из Екатеринбурга в его контактах естественно не было. И никаких таинственных псевдонимов — тоже. Было несколько телефонов без подписей.
— Проверим, — сказал Константинов.
— А кто этот Дудко, — спросил Левиев. — Мы о нем ничего не знаем.
— У него государственный адвокат, — сказал Константинов. — На контакт не идет.
— Государственный адвокат? Тогда понятно. Возможно парень вообще не понимает во что влип.