Он все исполнил. Честно говоря, было очень страшно. Ампулу ломал, зажав полотенцем, руки дрожали. А питье безвкусное, ну, чуть-чуть с кислинкой.
Он тогда уже был зачислен кандидатом в отряд и дал клятву кандидата: «Клянусь беспрекословно подчиняться любым приказам Лиги, сознавая, что и исполнение, и неисполнение приказов может стоить мне жизни».
А значит, если Лига прикажет выпить любую неизвестную гадость, он будет обязан это сделать. И должен доказать, что сделает.
Минут через десять после того, как он выпил эти полстакана воды с содержимым ампулы, пришло новое сообщение: «Как бы плохо вы себя ни почувствовали, обращаться за медицинской помощью, в частности, вызывать скорую строго запрещено».
По-настоящему дерьмово стало где-то через полчаса. Тошнило, он начал задыхаться.
Хорошо, что живет один, родственники или друзья обязательно бы поинтересовались, что с ним. Лига любит таких одиночек, это в анкете надо указывать.
Он держался. Потом пришло новое сообщение: «Ложитесь на кровать и закройте глаза». Он лег и потерял сознание.
Пришел в себя через несколько часов, было ранее утро. Очнулся от звука сообщения, которое пришло на телефон: «Вы должны взять у себя анализ крови. Оборудование и инструкция в нижнем ящике стола. Инструкция имеет силу приказа Лиги».
Труднее всего было попасть в вену, он никогда раньше этого не делал. Но ничего, справился. Инструкция очень подробная, на флэшке, с фотографиями. Флэшку надо было уничтожить, а контейнер с кровью оставить в определенном месте. Все по времени. Надо было успеть до семи утра. Он успел.
Когда он пришел домой, снова стало хуже, и он понял, что никуда больше не пойдет. Но приказа Лиги не было. Он колебался. Вдруг, обязан идти?
Сообщение пришло около восьми: «Вы не должны выходить из дома вплоть до приказа Лиги. Пейте только воду. Ничего не ешьте».
Есть и не хотелось. Его несколько раз рвало. Новый приказ пришел только на следующее утро. Совсем рано. Нужно было пойти в парк. Определенный. И сесть на скамейку. Определенную. Третью по счету на определенной аллее. И ждать указаний. Были даны точные координаты. Так что ошибиться трудно.
Смарт подтвердил, что он в правильном месте.
Было около пяти утра. Весна. Чуть-чуть светает. Пахнет свежей землей. В общем, класс. Он думал, что, если его все-таки убьют, здорово, что у него было такое утро.
Он ждал минут пятнадцать. Потом пришло сообщение: «Не двигайтесь. Не оборачивайтесь. Не трогайте иглу. Потерпите».
Он сначала не понял смысл, но приказал себе замереть. Ждал еще несколько минут, пока плечо не обожгла боль. И тогда понял, что за игла. Очень хотелось ее выдрать, но он терпел. Хуже всего, что не знал, сколько терпеть. Указаний не было.
Он стал считать в уме. Досчитал до ста. До двухсот… До тысячи. Боль не утихала.
Начал сначала. Досчитал до пятисот. Наверное, прошло минут десять, но это были ужасные десять минут. Наконец, пришло сообщение: «Аккуратно удалите иглу и выбросите ее в урну рядом со скамейкой».
Легко сказать! «Удалять иглу» оказалось еще мучительнее, чем получить ее в плечо. Он сжал зубы, чтобы не закричать. У иглы оказалось оперение, из сарбакана что ли стреляли, или из арбалета. По крайней мере, никакого звука выстрела он не слышал. Ее удалось выдернуть через несколько минут мучений. Он ее выбросил и остался сидеть на скамейке.
Если получаешь приказ Лиги, переходишь в этот режим жизни только по приказам, пока тебя не отпустят.
Он ждал еще минут десять, прежде, чем пришло сообщение: «Идите домой и ложитесь спать».
Вернулся домой и проспал часов до двенадцати.
Проснувшись обнаружил, что все неприятные симптомы прошли. И его ждало очередное сообщение: «Евгений, поздравляю. Вы прекрасно прошли первую проверку. Нигде не оступились. Любое отступление от приказов Лиги могло стоить Вам жизни. На первой проверке отсеиваются до пятидесяти процентов кандидатов. Так держать! Однако это не последняя проверка. Будет и сложнее, и суровее. Поэтому, если вы не готовы к этому, еще можно отказаться.
Если Вы не хотите больше бороться за членство в отряде исполнителей Лиги, просто напишите „нет“ в ответ на это письмо. Это ничем Вам не грозит. Если Вы намерены продолжать борьбу, просто напишите „да“. С уважением, Андрей Альбицкий».
Конечно, Женя ответил «да».
Законного права убивать у членов Лиги не было и нет. Но Лига помогает творить справедливость. Он ненавидел несправедливость. Ему было реально больно, когда он узнавал о ней. Так, что хотелось кричать.
Ему ответил Альбицкий:
«Евгений, я очень рад, что Вы остаетесь в наших рядах. На этом этапе отсеивается еще треть кандидатов. Живите обычной жизнью до следующего приказа Лиги. С уважением,
Некогда предаваться воспоминаниям!
Он заставил себя вернуться к реальности: чашка чая, открытое окно — ожидание «эвакуации».
Первые инструкции пришли уже через час.
«Соберите самые необходимые вещи. Не более одного места ручной клади. Не берите с собой ни мобильный телефон, ни документы, ни банковские карты. Только наличные деньги, не менее пяти тысяч рублей».
Ок. Деньги у него были. Он собрался за полчаса и взял двадцать тысяч.
Было семь часов вечера.
Очередных указаний пришлось ждать еще два часа.
В девять телефон снова ожил: «Все, что нужно, в вашем почтовом ящике. Вы должны выйти из дома ровно в десять вечера. За воротами вас будет ждать такси: серый Фольксваген А922вк. Садитесь на заднее сиденье. Вы едите в Домодедово. По дороге выучите ваше новое имя. Не включайте новый телефон до аэропорта. Сотрите это сообщение».
Без трех минут десять Женя Соболев уже открывал почтовый ящик, там обнаружился запечатанный пакет. Евгений вскрыл его уже в такси: красный паспорт с тремя золотыми львами на обложке на гражданина Эстонии Калле Тераса, биометрический, с толстой первой страницей и его фото; банковская карта банка Швеции, билет до Праги и очень тонкий и компактный мобильный телефон.
Женя подивился такому интернационалу и решил говорить поменьше, чтобы не выдать отсутствие акцента и полное незнание эстонского языка.
Автомобиль медленно ехал по обледенелому шоссе, даже лихач-таксист не решался делать больше шестидесяти на такой дороге. Вылет был в час ночи.
— Да вы не беспокойтесь, — сказал таксист. — Все рейсы задерживаются, из-за этой проклятой погоды. Полоса скользкая. Так что точно успеете.
В Домодедово действительно транслировали объявления о задержке самолетов.
Напротив пражского рейса висела надпись «Вылет отложен». Однако регистрация шла, и Женя зарегистрировался на рейс. Но на паспортном контроле советовали подождать, и он забурился в «Шоколадницу» и взял кофе с чизкейком.
После той первой, где ему выстрелили противоядием в плечо, была очередная проверка. И она радикально отличалась. Во время первой он рисковал только собой. Вторая касалась другого.
Все приказы Лиги приходили с одного и того же короткого номера, который ему сообщили заранее, на один и тот же телефон. На этот раз он должен был пойти в определенное место и взять там пакет.
У Лиги был ключ от его квартиры. Он сам сделал копию и оставил в тайнике. Это было условие поступления в кандидаты.
Это был чердак заброшенного дома. Он поднялся туда по полуразрушенной лестнице, которая страшно скрипела. Было уже темно, около семи вечера. Женя нашел пакет под чердачным окном с разбитыми стеклами. Ничем не примечательный пластиковый пакет, как в магазине.
Было приказано ждать: прислониться к стене рядом с окном и сидеть неподвижно. Через некоторое время он услышал писк. Чердак кишел мышами. Очень наглыми. Они норовили подбежать поближе и как минимум, обнюхать.
Мыши могут переносить бешенство, так что было не очень приятно. Но обошлось. Около полуночи пришел приказ открыть пакет. Женя пошевелился, и мыши разбежались. Все надо было делать вслепую, разрешалось только посветить телефоном, когда приходили сообщения.
В пакете было три пакета поменьше. С разной фактурой, так что он мог различить их наощупь. «В гладком пакете вы найдете резиновые перчатки. Наденьте их», — пришло сообщение. В темноте это было нетривиальной задачей. Он сначала перепутал руки. Потом надел одну перчатку ладонью вверх. Справился, но минут за пять.
«В том же пакете вы найдете влажные салфетки. Тщательно протрите перчатки».
Чтобы не осталось следов пота на той вещи, которую возьмешь этими перчатками. То есть на винтовке.
Винтовка была в третьем пакете. Но сначала приказали открыть второй: «В пакете с выпуклым рисунком вы найдете прибор ночного видения, наденьте его». Пакет был с такими выпуклыми пупырышками, в таком полиэтилене хранят бьющиеся вещи, ни с чем не спутаешь.
Он надел очки, и проблема темноты тут же исчезла. Все было видно прекрасно. В том числе мышей по углам. Эти твари, естественно никуда не делись.
Винтовка была в разобранном виде. Ему приказали собрать ее, согласно инструкции на прикладе, которая была отлично видна, хотя он в ней не особенно нуждался. Не в первый раз держал в руках винтовку, далеко не в первый.
Он любил пострелять в тире. Кандидат в мастера спорта. Правда, из короткоствола, что упомянул в резюме. Видимо, Лига учла. Но, как только его зачислили в кандидаты, запретили посещать тир.
Почему? Лига ничего не объясняет. Более того, считается очень дурным тоном задавать вопросы. А гуглить прямо запрещено. Видимо, чтобы не засветиться.
Винтовка была с оптическим прицелом. Эту систему он тоже знал. «Встаньте у окна и держите под прицелом уличный фонарь на высоте около метра от земли. Ждите приказа», — это сообщение показалось несколько смешным, пока он не увидел человека, который подошел к фонарю и встал перед ним. Фонарь горел очень тускло, и то и дело норовил погаснуть. Человек стоял и чего-то ждал. Приказа не было.
Неизвестно, сколько прошло времени. Наверное, немного. Но минуты тянулись, как часы. Наконец пришло сообщение: «Тщательно прицельтесь в живот человеку у фонаря и сделайте три выстрела». Он подчинился. Выстрелы прозвучали как три хлопка, и на них наложился крик боли. Вроде бы, человек упал, но Женя не вполне был в этом уверен, потому что пришел новый приказ: «Отвернитесь от окна. Сделайте два шага вправо. Прислонитесь к стене. Сядьте на пол».