Разговор перешел в ссору, он разозлился, достал пистолет… Гошка, ты почему смеешься?
— Потому что именно эту версию, по рассуждению Стрешнева, должен посоветовать нашему клиенту умный адвокат.
— Но согласись, версия совсем не плохая. И, в общем, все объясняет.
— Кроме того, как у Ивана Алябьева оказался пистолет, который уже послужил орудием убийства десять лет назад. — Александр Сергеевич продолжал прогуливаться по комнате. — Очень мне это не нравится.
— Получается, что Паршина застрелил тот же человек, который убил Илью Алябьева? — Очевидный вывод, но мне он дался с большим трудом. — Хотя за это время пистолет мог несколько раз сменить хозяев.
— Ясное дело, мог, — согласился напарник. — А теперь прикинь вероятность того, что, переходя из рук в руки, через десять лет пистолет вернулся в ту же семью.
— Ноль процентов, — печально признала я.
— Как хотите, а по всему получается, что это Иван убил своего брата, — подвела итог Нина. — А через десять лет и Паршина застрелил. Очень неприятно, но другого объяснения нет.
— М-да-а… — Гошка почесал в затылке. — И что теперь, спрашивается, нам делать?
Вопрос повис в воздухе.
— Нет, если вы, Сан Сергеич, считаете, что с Алябьевым нужно поговорить… хотя, зачем? Просто чтобы поставить точку в наших отношениях?
Баринов не ответил. Он прошелся от окна к двери, потом остановился передо мной.
— Рита, как ты считаешь, Алябьев застрелил Паршина?
— Не знаю. — Я беспомощно развела руками. — Помните, когда он у нас был, как он себя вел? Как он переживал, что друг оказался на подлость способен? И мне кажется, что Алябьев до конца не верил, что Паршин собирается его заказать. Он надеялся, что это клевета и что мы это докажем. Все улики против него, но мне не хочется в это верить.
— Угу. — Шеф повернулся к Ниночке: — А ты что скажешь?
— То же, что и Рита. Алябьев мне понравился. Если бы его не взяли с поличным, я бы тоже не поверила.
— Угу. Гоша, твое мнение?
— Я уже сказал. В маленьких зеленых человечков с Марса я не верю, а Паршина кто-то застрелил. Есть труп, есть мотив, есть свидетели, есть пистолет. Десять лет назад свидетелей не нашлось, вот Алябьев и выкрутился. А сейчас… Стрешнев прав, дело чистое, хоть завтра в суд передавай.
— Угу.
Шеф снова прошелся по комнате и остановился у окна. Мы молча ждали. Но, прежде чем Александр Сергеевич заговорил, в дверь постучали.
— Да-да, заходите, пожалуйста, — автоматически откликнулась Ниночка.
Дверь приоткрылась, и в приемную вошла невысокая женщина в бежевом драповом пальто с круглым норковым воротничком. Женщина остановилась, обвела неуверенным взглядом наши хмурые лица и, не здороваясь, спросила:
— Вы уже знаете, какое у нас несчастье случилось?
— Простите, вы… — Ниночка встала из-за своего стола.
— Галина Алябьева, я жена Ивана. Он вчера был у вас, а я… на самом деле, я просто не знаю, что теперь делать, куда обратиться?
— Вы правильно сделали, что пришли к нам. — Внешне шеф был абсолютно спокоен, но глаза его заблестели. — Проходите, присаживайтесь. И снимайте пальто, у нас тепло.
Галантный Гошка тут же вскочил и помог Галине снять пальто, я придвинула ей стул, а Ниночка тем временем налила чашку чая. Шеф дождался, пока вся это суета закончится, потом присел рядом и предложил:
— Рассказывайте.
— На самом деле я ничего не понимаю. Я знаю только, что случилось ужасное — Валя убит, а Ивана арестовали. Но это просто нелепо, Иван никогда никого ни при каких условиях не смог бы убить, а тем более Валю! Они ведь столько лет дружили, еще с института, а Иван — человек верный.
— А Паршин? — Шеф взял со стола красивую сувенирную ручку и зажал ее в кулаке.
— Валя? Вы спрашиваете, верный ли он человек? — Галина замялась, подбирая подходящие слова. — Я ведь Валентина тоже много лет знаю, почти столько же, сколько Иван. И Валентин, он на самом деле славный, но как бы это объяснить… Понимаете, он очень зависимый. Если вокруг порядочные благородные люди, то он и порядочный, и благородный, и на подвиг готов. А если он попадает в окружение людей с гнильцой, то и от него можно ожидать всякого. Подлость становится допустима, понимаете?
— Вплоть до преступления? До убийства?
— Не знаю. — Она взяла чашку с чаем, но пить не стала. Просто держала в руках, словно грела ладони. — Я не знаю, где у Валентина проходит граница и есть ли она. Но в последние годы он очень изменился.
— Сменилось окружение?
— Валентин женился. И его жена имеет на него огромное влияние.
— Вот как? — не удержался Гошка. — Вы хотите сказать, что супруга господина Паршина не отличается порядочностью?
— На самом деле… — Алябьева поставила чашку и стряхнула со стола несколько крошек. Потом кашлянула и заявила твердо: — Да, не отличается. Я Светлану не люблю. Может, я несправедлива, но я ее очень не люблю. И я думаю, что о порядочности тут даже говорить не приходится.
— Вы давно ее знаете?
— Да, еще со школы. Мы со Светланой учились вместе, а с Иваном жили в одном дворе, получилась такая общая компания, понимаете? Потом и Валентин появился. Светлана ему сразу понравилась, но это было движение в одну сторону. Она не обращала на Валентина внимания, ее интересовали люди более состоятельные. А Валя что — ни кола, ни двора, ни богатого дядюшки в перспективе. Но когда у Ивана с Валентином бизнес начал налаживаться, а ничего лучше на горизонте так и не появилось, Светлана, так сказать, снизошла. Валентин был счастлив. И его не смущало то, что дружба с нами почти сразу дала трещину.
— Почему?
— Ну-у… как правило, семьями дружат тогда, когда это поддерживают женщины. А мы со Светланой… мы и в юности-то не особенно дружили, а со временем и вовсе потеряли охоту общаться.
— Она пыталась отбить у вас мужа? — догадалась Нина.
— Не то чтобы пыталась… — Галина скупо улыбнулась. — Иван ей всегда нравился, но я же говорила, Светлане нужен был человек состоятельный. А когда Иван начал соответствовать ее высоким стандартам, у нас уже старшему сыну два года было. Пришлось ей ограничиться Валей. И Светлана сразу начала его настраивать против нас. По-моему, она и замуж за Валентина выходила с мыслью, что поссорит его с Иваном и приберет к рукам большую часть фирмы.
— А что вам известно о проблемах с разделом бизнеса?
— Практически ничего. Иван не любит дома говорить о делах, я от знакомых больше узнаю, чем от него. От того же Вали, например, или от его жены.
— Значит, вы с ними все-таки общались?
— Конечно, не так, как раньше. Но Валентин к нам забегал, и со Светланой мы тоже встречались. Мы же цивилизованные люди. Но я хочу сказать, что, если бы не Светлана, ребята до сих пор вместе работали бы. И если Валентин на самом деле решил Ивана убить, то это он не сам придумал, я уверена. Это ему Светлана подсказала.
— Но убили как раз Паршина.
Галина снова взяла чашку и сделала глоток остывшего чая.
— Да. Знаете, до сих пор не могу поверить. Но, вы помните: «Не рой другому яму»? Я не хочу сказать, что мне все равно, что меня не волнует смерть Вали, но в данный момент для меня важнее судьба моего мужа. Человек, который убил Валентина, очень ловко подстроил так, чтобы подозрение упало на Ивана.
— Это не просто подозрение. Все улики на него указывают. Кстати, скажите, вы когда-нибудь видели у вашего мужа пистолет?
— Пистолет? У Ивана? Что вы, откуда? Иван оружие не любит и не интересуется им.
— И никогда не интересовался? Даже когда мальчишкой был?
— Не знаю. Я ничего такого не замечала.
— Расскажите, как прошло сегодняшнее утро.
— Обычно. Встали, позавтракали, разбежались. Дети в садик, мы с Иваном на работу.
— Он говорил вам, что собирается на встречу с Паршиным?
— Нет. Я же сказала, он редко говорил со мной о работе. И потом, утро у нас в доме всегда довольно суетливое. Мы все любим поспать, встаем в последний момент, и нам не до разговоров.
— Но выглядел он как обычно? Никакой особой озабоченности, задумчивости или, наоборот, агрессии?
Галина добросовестно задумалась, потом покачала головой.
— Нет. Все было как обычно.
— Хорошо. Вы говорите, что знаете мужа много лет. А с его старшим братом вы были знакомы?
— С Ильей?! — Лицо Галины просветлело. — Конечно, я его знала! Вот он как раз был исключительно порядочным! И такая нелепая смерть. Боевой офицер, где только не был, три ранения, а погиб у себя дома, и никто так и не узнал, кто его убил.
— Вы хорошо помните ту историю? Можете нам рассказать?
— Зачем? То есть я помню, конечно, но какое это имеет отношение? Хотя, конечно, я расскажу. Илья был очень хорошим человеком, умным и добрым. Все девчонки из нашей компании были в него влюблены немного, но он нам был кем-то вроде старшего брата. И знаете, это ведь он посоветовал Ивану жениться на мне. Иван сам мне рассказывал — он тогда на одну девчонку засматривался, а на меня внимания совсем не обращал. А Илья сказал ему, что девчонки девчонками, а жениться надо на Гале. Когда его убили, это было так неожиданно и так ужасно… Главное, мы с Иваном именно в этот день пошли в театр.
— И когда вернулись, обнаружили тело?
— Нет, когда мы вернулись, в квартире уже была милиция. Соседка шла домой, увидела, что дверь открыта. Зашла проверить, все ли в порядке, и увидела Илью. Она и подняла тревогу, позвонила в милицию.
— А кто мог его убить? Наверное, вы об этом думали, были у вас какие-нибудь предположения?
— Думали, конечно, и говорили об этом много. Но кто мог убить? Никто не мог. Врагов у Ильи не было, его все уважали.
— А застрелиться он мог? — неожиданно спросил Гошка.
— Застрелиться? О самоубийстве, кажется, разговоров тогда не было. Нет, я не думаю, что Илья мог руки на себя наложить. С чего вдруг?
— Мало ли какие причины у людей бывают. Здоровье, проблемы на работе или в личной жизни?
— Нет-нет. На здоровье он никогда не жаловался, хотя ранения, наверное, бесследно не прошли. Про работу я, на самом деле, ничего не знаю, а что касается личной жизни… — Галина на мгновение запнулась, потом решительно покачала головой: — Нет, ни о каких проблемах я понятия не имею.