— Так-таки не имеете? — Разумеется, Баринов обратил внимание на крохотную заминку. — Он ведь не был женат — почему? Ладно, не жена, но какие-то женщины около него были?
И снова Алябьева потянулась к чашке с чаем. Сделала несколько глотков и поморщилась.
— Как-то нехорошо об этом говорить, получается, что я сплетничаю о покойнике.
— Вы не сплетничаете, а помогаете нам собрать информацию, — возразил шеф. — Информацию, которая необходима, чтобы помочь вашему мужу.
— Да, конечно, я понимаю. На самом деле была у Ильи женщина. Очень большая любовь. Илья однажды в праздник выпил лишнего, вот и рассказал мне. Потом, правда, клятву взял, что я молчать буду и никому ни слова, но теперь-то что уж.
Все-таки она очень не хотела рассказывать. И начала говорить осторожно, подбирая слова, словно боялась обидеть покойного Илью неудачным выражением.
— Вроде, они еще в школе вместе учились, и Илья ей на выпускном предложение сделал. Но сразу сказал, что поженятся они, только когда он училище закончит. Потому что у курсанта какая семейная жизнь? Потом, когда он в училище военное поступил, за ней другой стал ухаживать. Взрослый мужчина, состоятельный, с квартирой, с машиной. Его не надо было ждать. В общем, когда Илья погоны получил, эта девушка уже два года замужем была. Илья, конечно, переживал очень, даже училище чуть не бросил. А потом, как он говорил, «стиснул зубы». — Галина слабо улыбнулась. — Он всегда так говорил, когда что-то плохо было или не получалось, — «ничего, стиснем зубы». И закончил училище в первой тройке. Мог выбирать самые лучшие места по распределению, а уехал на Кавказ. Там и сейчас-то неспокойно, а в те годы вообще бог знает что творилось. А потом он как-то очень резко вышел в отставку и вернулся сюда. Три ранения, вот его и комиссовали, кажется, это так называется? Устроился на работу в какую-то фирму, начальником службы безопасности, снова встретил эту девушку. И у них все опять началось… Но вы правильно говорите, он жениться хотел. А она никак не могла решиться, чтобы от мужа уйти. Я, уже потом, однажды разговор случайно подслушала, незадолго до его смерти. Илья тогда по телефону говорил, наверное, с этой женщиной. И сказал: «Тебе все равно придется решать, и в самое ближайшее время. Или он, или я. Потому что я больше так жить не могу».
— А когда вы слышали этот разговор? — Гошка немного наклонился вперед и так уставился на Алябьеву, словно хотел ее загипнотизировать.
— Ой, неужели я помню? Столько лет прошло. Месяца за два, за три до того, как Илья погиб.
— и кто была эта женщина, вы так и не узнали?
— Нет. Я и не пыталась никогда. Пока Илья был жив, я не могла на эту тему разговаривать, а когда его не стало — то и смысла уже не было что-то узнавать. Да и не до того мне было. Следователь почему-то решил, что это Иван убил брата, и у нас был довольно тяжелый период. Иван просто измучился тогда. Понимаете, мать у них давно умерла, а года за два до этого и отец в аварию попал… вот они только вдвоем и остались на свете. Иван очень любил брата, и для него смерть Ильи была большим горем, настоящим. А тут в милицию каждый день вызывают, алиби надо доказывать. Нам, конечно, повезло, что мы в тот день в театр пошли. На мои слова, правда, следователь внимания не обратил, только посмеялся — дескать, ясно, выгораживает девчонка своего парня. Мы с Иваном тогда бегали, искали свидетелей… хорошо, что с моей учительницей в антракте встретились, она подтвердила, и гардеробщик нас запомнил. Повезло. В общем, я про эту женщину, про любовь Ильи, даже не вспомнила тогда. Уже потом, после похорон, мелькнула мысль, что надо было попробовать ее найти… но какой смысл жалеть о том, чего не вернешь?
— Вы мудрая женщина.
— Я не мудрая, я практичная, — слегка улыбнулась она. — И еще, я очень люблю своего мужа и верю ему. Иван ни в чем не виноват, его подставили, я это знаю. Помогите ему, пожалуйста.
Думаете, это легко — ничего не пообещать женщине, которая просит спасти мужа от тюрьмы? Тем более мы вовсе не разделяли уверенности Галины Алябьевой, что Иван не убийца, а жертва неизвестного, очень хитрого злодея. Поэтому мы трое промолчали, предоставив слово любимому руководителю. Александр Сергеевич был образцово деликатен и, не сказав ничего конкретного, дал понять, что мы сделаем все возможное. Галина была не слишком довольна, ей хотелось услышать что-нибудь более четкое, вроде: «Сегодня к вечеру мы найдем преступника и вытащим вашего мужа из тюрьмы», в крайнем случае — то же самое, только «завтра…». Но Баринов удержался и очень мягко ее выпроводил.
Как только дверь за ней закрылась, Гошка вскочил:
— И что? По крайней мере, по Илье Алябьеву вырисовывается сразу несколько вариантов. Первое — шерше ля фам! Илья выдвинул любимой женщине ультиматум, потребовал, чтобы она сделала выбор. А кого она выбрала?
— Алябьева считает, что эта женщина любила Илью, — напомнила я.
— Вот именно, Алябьева считает! А как на самом деле было, никто не знает. Может, он надоел ей, вот она и застрелила назойливого любовника. Чтобы не приставал и не разрушал семью.
— Или муж любимой женщины постарался, — подсказала Ниночка, убирая чашки. — Классический вариант.
— А мне не нравится. — Я встала, чтобы помочь ей. — Вообще, вся эта любовная история кажется мне притянутой за уши. Алябьева слышала телефонный разговор за три месяца до смерти Ильи. Вот если бы его на следующий день убили… Нет, скорее, это могло быть связано с работой. Перегон иномарок через границу, растаможка, продажа здесь — масса возможностей для криминала. Если кто-нибудь из сотрудников фирмы занялся побочным бизнесом, то начальник службы безопасности мог сильно помешать. — Я перешагнула через длинные ноги напарника и поставила вазочку с печеньем на подоконник. — Гоша, подвинься.
— По старым армейским делам могли достать. — Гоша, вместе со стулом, послушно отодвинулся к стене. — В те времена на Кавказе большая денежка крутилась.
— Все говорят, что Илья Алябьев был человеком порядочным, — напомнила Нина.
— Пока что я слышал об этом только от Галины Алябьевой, а она пристрастна. Во-первых, еще неизвестно, не была ли она сама в него влюблена — зря, что ли, она телефонные разговоры подслушивала? А если и не была, все равно благодарна за то, что Илья посоветовал брату на ней жениться. Женщины такие вещи ценят.
— Ценят, — согласилась я. — Но если Илья Алябьев был честным офицером…
— То это ничего не меняет, — закончил за меня Гошка. — Просто деньги, которые через него проходили, к его рукам не прилипали, вот и все. И значит, если у тех, кто эти денежные потоки контролировал, возникли к Алябьеву претензии, откупиться ему нечем было.
— Может, в порядке бреда, все-таки самоубийство? — Ниночка вернулась с чистыми чашками и поставила их на подоконник. — Тогда можно объяснить, как пистолет оказался у Ивана.
— Ну-ка, ну-ка! Объясни! В порядке бреда, разумеется.
— Так ведь все просто — Иван возвращается домой, видит тело брата, подбирает пистолет, прячет его…
— Стоп! Сердце мое, ты лишаешься слова, поскольку несешь полную ахинею и подаешь дурной пример Ритке.
— Наверное, так, — с явным сожалением согласилась Нина. — То, что Иван спрятал пистолет, — это даже для бреда перебор. Не полный же он идиот.
— Кроме того, ты забыла, что, когда Иван с Галиной вернулись из театра, в квартире уже была милиция.
— Действительно, забыла. Все, версию самоубийства снимаю окончательно. Хотя странно, все указывает на самоубийство — и положение тела, и ожог… Кстати, я недавно что-то очень похожее видела, надо в архиве поискать.
— Но только в свободное время. — Александр Сергеевич посмотрел на ручку, которую продолжал ветреть в руках, и аккуратно положил ее на стол. — Не забывайте, наш клиент сейчас — Иван Алябьев. А все остальное… любопытно, конечно, и думать над этим не возбраняется. Но основная тема — убийство Паршина. Рита, Гоша, вы сейчас собирайтесь и поезжайте в «Гефест». Поговорите с вдовой Паршина, с остальными свидетелями. Может, найдете кого-нибудь, кто видел сам момент выстрела. Но и на остальное обратите внимание — кто видел Алябьева, когда он приехал, когда вошел в офис, в кабинет Паршина. Может, кто-нибудь, кроме Светланы Паршиной, слышал их разговор? В общем, все подробности, даже самые мельчайшие. Вечером мне полный отчет.
— Слушаемся! — отсалютовал за двоих Гошка. — Перероем эту кучу сверху донизу! Жемчужное зерно, правда, не обещаем, но что-нибудь наверняка найдем!
Баринов кивнул и повернулся к Нине.
— Подготовь мне все, что у нас есть, по делу Алябьева. Я, пока Стрешнев не позвонил, почитаю, подумаю. И все, что найдешь, по убийству Ильи Алябьева. Как-то этот пистолет попал к Ивану в руки!
В фирме «Гефест» нас ждали. Точнее, ждали не нас с Гошей, не сотрудников детективного агентства, и даже не полицию или прокуратуру. Встревоженные сотрудники понимали, что кратким опросом, который провели ребята Стрешнева на месте убийства, дело не ограничится: с людьми в форме и без нее, людьми выспрашивающими, вынюхивающими, уточняющими и пытающимися поймать на «несоответствии показаний» им придется общаться еще долго. И то, что никто до сих пор не появился и не начал тянуть душу и компостировать мозги, вызывало некоторое беспокойство. Поэтому наше появление встретили почти с облегчением — ну наконец-то зашевелились!
Тоскливо слоняющиеся по коридору работники тут же собрались вокруг нас и засыпали вопросами. Что будет с Иваном Алябьевым? Что будет с фирмой? И что будет конкретно с ними, с каждым?
Опытный Гошка отвечал стандартными, заученными за годы службы «милицейскими» фразами, в которых все слова по отдельности были четкими и ясными, но понять общий смысл сказанного — совершенно невозможно. Я же многозначительно молчала. Народ с сомнением косился на меня и все теснее сбивался вокруг Гоши. На него смотрели с надеждой и верой, словно на нового пророка, который сейчас, сию минуту скажет Слово Истины, и свершится чудо. Все, что произошло сегодня утром, окажется кошмарным сном, мороком и легко рассеется под суровым взглядом моего напарника. Паршин воскреснет, Алябьев даже не вспомнит, что был арестован за убийство, партнеры