— Жертва?
— Убили кого? — не выдержал Гошка.
— Так меня же. — Алябьев ткнул себя пальцем в грудь. — То есть он не убил еще, конечно, а только собирается. Но мне все равно не верится. Такие дела… мы же столько лет вместе! В институте вместе учились, и потом, фирма у нас…
— Кхм, — снова кашлянул Баринов. — Будет лучше, если вы просто ответите на мои вопросы.
Клиент смутился.
— Я непонятно рассказываю? Хотя, наверное, да. Обычно со мной такого не бывает, но сейчас в голове просто каша какая-то. Вы спрашивайте, я постараюсь ответить.
— Хорошо. Вопрос первый. Вы подозреваете, что кто-то хочет вас убить?
— Да мне бы в голову такое не пришло, никогда! — Алябьев привстал и прижал руку к сердцу. — Мы ведь не бандиты какие, неужели договориться нельзя? Но когда тебя прямо предупреждают, поневоле задумаешься, так ведь?
— Э-э… минуточку. То есть вы хотите сказать, что получили предупреждение: вас собираются убить?
— Именно! Именно это я хочу сказать!
— И кто вас предупредил?
— А я знаю? Неизвестный доброжелатель.
Алябьев открыл папку и достал из нее лист бумаги, сложенный вчетверо.
— Вот, два дня назад в почтовом ящике нашел.
Он развернул листок и положил его на стол Баринова. Мы с Гошкой встали и тоже подошли к столу. Обычный лист белой бумаги, формат А4, и на нем всего одна строка: «Берегись. Паршин хочет тебя убить, ищет исполнителя».
— Паршин, это у нас кто? — повернулся Гошка к Алябьеву.
— Друг. Компаньон. Семь лет у нас в фирме, «Гефест» называется. Мы сразу после института… то есть сначала, конечно, сунулись туда-сюда. Но быстро поняли, что никакого смысла нет на дядю работать. Вот и начали свое дело. Семь лет бизнес поднимали, а теперь делимся. Такие дела.
— Что у вас за бизнес?
— Да так, всего понемножку. Сама фирма, «Гефест», я имею в виду, — это, в общем-то, большая общая бухгалтерия. А так у нас несколько небольших предприятий — кирпичный заводик, мастерская по ремонту оборудования, лесопилка и прочее. Ничего, все работает потихоньку, и кризис не помеха. Миллиардами мы, конечно, не ворочаем, но прибыль есть. Точнее, была. Но это понятно: когда между хозяевами свара, о какой прибыли можно говорить?
— Минуточку. — Александр Сергеевич взял со стола карандаш, повертел его в руках. — Я правильно понял: Паршин — это ваш компаньон?
— Да. Поэтому я и не могу поверить. Мы же с ним с первого курса… как ему такое в голову могло прийти? Конечно, мы в последнее время ругались много — раздел имущества все-таки, нервничаем оба.
— И вы получили вот это письмо. — Баринов постучал карандашом по листку, который все еще лежал у него на столе.
— В почтовом ящике нашел, — повторил Иван.
— А конверт где?
— Не было конверта. Только этот листок в ящике лежал.
— И кто автор, у вас никаких предположений нет?
— Нет. Не Валька, это точно. А так — кто ж его знает? Мир не без добрых людей.
— Валька — это Паршин? — уточнила я.
— Да, друг мой. — Алябьев невесело усмехнулся. — Хотя теперь, наверное, какой он друг? Я уже и офис себе снял в другом месте. Представляете, мы с Валькой Паршиным встречаемся только по предварительной договоренности! Бред какой-то! Но все равно я не верю, что это он… не может такого быть, чтобы Валька меня убить решил!
— А причины у него есть?
— Причины… — окончательно загрустил Алябьев. — Бизнес ведь у нас совместный. Причины всегда есть. Такие дела… мы ведь фирму вместе поднимали, с самого начала. И проблем у нас с Валькой никогда не было. Я же говорю, мы с института вместе. Валька такой ботаник, знаете — очки, костюмчик, ногти всегда подстрижены. Музыкальную школу окончил, на виолончели играл. И сейчас еще в консерваторию на концерты ходит. Никто его не заставляет, сам ходит, по доброй воле. В общем, весь такой положительный, хоть книжку с него пиши. Но в последнее время он изменился, здорово. Деньги, что ли, в голову ударили? Пока мы поднимались, пока пахали день и ночь, пока всю прибыль на развитие пускали, полный порядок был, никаких проблем. А года четыре назад вышли мы на приличный уровень, клиенты солидные пришли, заказы, оборот вырос… ну и деньги появились. Работу мы с Валькой могли честно поделить, а вот с деньгами хуже получается. Да еще жена его воду мутит. Когда баба в деле, сами понимаете, без скандала не обойдется.
Алябьев оглянулся на меня и неуклюже извинился:
— О присутствующих, разумеется, не говорим. Но я жену от бизнеса подальше держу, а Валька со своей управиться не может. Я, конечно, тоже слабину дал, согласился взять Светку к нам главбухом. Знал ведь, что стерва, а все равно согласился. Это же из-за нее, из-за Светки, у нас с Валькой разлад пошел. Пока она свои бухгалтерские курсы не закончила, у нас как-то и поводов ссориться не было. А знаете, что я думаю? Я думаю, что, как только Светка бухгалтерию в свои руки взяла, она меня обманывать начала. Раньше сидела у нас одна пенсионерка, так у нее порядок был — все бумажечки по папочкам разложены, все ведомости, как у отличника в тетрадке, где какая проводка, ордера кассовые, что приход, что расход — куда какая копеечка пошла, сразу видно.
— А у жены Паршина такого порядка нет?
— О чем вы говорите?! У Светки весь стол бумагами завален, а ни на один вопрос внятно ответить не может. Я в квартальный отчет заглянул — ничего не понял. Главное, Валька же мне потом еще и выговорил, дескать, чего я в бухгалтерию лезу, жену его проверяю. А как мне не лезть, это же мои деньги! Валькины тоже, конечно, но и мои, так ведь! Пытался я с ним поговорить, да без толку, он только причитает, придурок: «Ах, Светочка расстроилась, ах, у Светочки давление поднялось!» Да плевать мне на ее давление, если я в отчетности собственной фирмы разобраться не могу! Как хотите, но греет меня эта сладкая парочка, я уверен. Но ничего, я их выведу на чистую воду! Я уже нашел аудиторскую фирму, пусть проведут проверку. И тогда Валька сам убедится, какая змея его благоверная. Хотя он, наверное, все равно не поверит.
Будет говорить, что у Светочки опыта нет, что Светочка ошиблась… тьфу!
— Сложные у вас взаимоотношения с партнером, — посочувствовал Гоша.
— Просто работать невозможно! Доходы действительно упали, тут не только Светкин мухлеж. Но вы же понимаете, что, когда в руководстве фирмы доверия нет, нормальной работы не будет… такие дела.
— Но зачем же мучаться? Наверное, можно как-то разделиться?
— Да, мы тоже так решили: хватит, разбегаемся. Конечно, на разделе фирмы мы оба много теряем, но что делать? Эта грызня непрерывная уже всех достала.
— То есть сейчас вы занимаетесь разделом фирмы? И как идет, без проблем?
— Как же! Светка думает, что она самая умная, такой план раздела имущества подготовила — я, как просмотрел, только за голову схватился! По ее плану примерно так получается: маленькая лесопилка, с которой мы начинали, и бывший гараж при ней, в этом гараже сейчас станция техобслуживания, это мне. А то, что гараж этот с самого начала был моей собственностью, что я его вложил как часть средств на развитие, — это вроде как никто уже и не помнит. Получается так — семь лет работали, вкладывались, бизнес развивали, а теперь что? Одному партнеру — долю, с которой он начинал, а второму все остальное, что нажито! Ясное дело, я возмутился и сказал, что найду независимого эксперта для оценки имущества. И про аудит тогда же сказал. Валька, тот вроде не возражал, а Светка покривилась, конечно, но куда ей деваться? А теперь я думаю: может, Валька потому и не стал спорить, что решил от меня избавиться? Подумал, что это ему дешевле обойдется, чем делиться? Хотя от Вальки я ничего подобного не ожидал. Понимаете, на самом деле, я как это письмо прочел, хотел сразу к нему пойти.
— Зачем?
— Спросить, правда ли это. Показать ему этот листок и, глядя в глаза, прямо спросить — правда ли это?
— Но не пошли?
— Нет. — Алябьев опустил глаза. — Я не пошел. Испугался, понимаете? Ведь если подумать, Вальке прямая выгода меня убить. Тогда все производство, без дележки, Паршиным достанется, плохо ли? И что мне делать, если это правда? Ведь Валька… конечно, мы в последнее время ругались, и Светка — стерва хорошая, но чтобы Валька меня убить захотел? Что угодно я мог подумать, но не такое!
— Что ж, в целом ситуация нам понятна, — подвел итог Александр Сергеевич. — Но скажите, что вы хотите от нас?
— Не знаю. — Алябьев виновато развел руками. — Я, собственно, и пришел к вам поэтому. Может, вы… вы ведь в таких делах лучше разбираетесь, должны знать, что мне теперь делать.
— Вариантов тут несколько. Самое простое — поговорить с вашим партнером. Сказать, что получили предупреждение и что, если с вами что-нибудь случится, все сведения о ваших подозрениях будут немедленно переданы в полицию. Убийца не уйдет от расплаты.
— Нет. А если все это ерунда и Валька ничего такого не думал? Как я ему в глаза потом смотреть буду?
— Можно обратиться в полицию. Их сотрудник под видом киллера обратится к Паршину, предложит свои услуги. Если Паршин согласится, то инсценируют вашу гибель, а потом при получении псевдокиллером денег заказчика возьмут с поличным.
— Про такие дела по телевизору показывают, регулярно, — недовольно поморщился Иван. — Вроде работает — выводят всяких гадов на чистую воду. Только не хочу я к ментам идти. Приходилось мне с ними общаться, и впечатление осталось самое неприятное.
— Вы были под судом? Следствием?
— Не хочу я про это говорить. Давно все было.
— Тем не менее мы должны знать, по какому поводу вы имели дело с милицией.
— И в каком качестве? — добавил Гоша.
— Я же говорю, давно это было. Какой смысл вспоминать? — Алябьев посмотрел на Баринова и сдался. — Брат у меня погиб, Илья, убили его. И менты меня подозревали, сильно. Еле отбился. — Он вымученно улыбнулся. — Десять лет прошло, но я с тех пор людей в погонах стороной обхожу. Не хочу с ними дела иметь, поэтому к вам и пришел. Вы сумеете такой же фокус с киллером разыграть?