Марго смотрит на Дженнифер, хоть ей и не хочется этого. Та сидит на другом конце столовой рядом с какими-то учениками, но при этом держится особняком.
– Ты веришь в ее позитивный настрой? – спрашивает Дана.
– Ни капли. – Рейчел набрасывается на картофель фри. – Она притворяется. В смысле, четыре года подряд быть самой уродливой в классе? Как тут не задуматься о самоубийстве?
– Но она молодец. Будь я на ее месте, то не смогла бы шествовать по школе с высоко поднятой головой, – говорит Дана. А потом шепчет: – Помнишь, на пикнике в одиннадцатом классе кто-то запулил хот-догом ей в голову? А она рассмеялась так, будто это было смешно. Тед никогда в этом не сознавался, но я знаю, что это сделал он. Сама видела. Придурок.
Рейчел качает головой в отвращении:
– Может, она сталкивается с таким дерьмом каждый день.
Девочки смотрят на Дженнифер, которая вертит сэндвич в руках. За ее спиной проходят с подносами два парня помладше – возможно, девятиклассники. Они приостанавливаются и показывают пальцами на Дженнифер так, чтобы увидели их друзья, а затем притворяются, будто их тошнит. Но она ничего не видит.
Рейчел откидывает картофель:
– Ну все. Я спрошу у Дженнифер, не хочет ли она сегодня посидеть с нами.
Марго тянется к Рейчел, пытаясь ее остановить:
– Прекрати. Не надо.
Рейчел пронзает взглядом двух девятиклассников, когда те возвращаются к своему столу:
– Ненавижу этих мелких засранцев, думающих, что можно высмеивать Дженнифер только потому, что она попала в список. Разве они не должны уважительно относиться к ней хотя бы потому, что она выпускница? Если она будет сидеть с нами, они не посмеют ничего сказать.
Марго вздыхает:
– Как будто кому-то хочется тусоваться с нами.
Но она знает, что это неправда. Особенно если дело касается Дженнифер.
– Ну да. Легко говорить такое самой красивой выпускнице.
– Помолчи, Рейчел. Ты тоже была в списке. Вы обе были. Это не играет роли.
Дана склоняет голову:
– Да, но именно ты будешь королевой танцев.
– Это еще неизвестно, – улыбается Марго, хотя, по сути, так и есть. – И мне все равно, стану ли я королевой танцев.
Конечно, это будет круто. Но если бы этим утром в список попала одна из подруг, она бы не расстроилась.
Рейчел похлопывает Марго по спине:
– Если мы пригласим Дженнифер посидеть с нами до конца ланча, ты от этого не умрешь.
Марго делает вид, что сильно увлечена выуживанием латука из куриного ролла. И ее не удивляет, что ножки стула Дженнифер так быстро заскрипели по полу.
– Привет, Дженнифер, – говорит Дана, пододвигаясь, чтобы та могла сесть.
– Мне нравится твоя кофта, Дана. Такая хорошенькая.
Дана с улыбкой смотрит на перед кофты:
– О, спасибо.
С секунду все молчат. Марго поднимает взгляд и видит, что Дженнифер смотрит на нее.
– Привет, Марго, – говорит Дженнифер бодро и радостно. – Поздравляю с… ну, ты знаешь.
– Спасибо.
Рейчел барабанит ногтями по столу:
– Итак, Дженнифер… Мы хотели сказать, нам очень жаль, что ты снова в этом году попала в список.
Дженнифер качает головой, словно это пустяк.
– Честно говоря, я уже к этому привыкла.
– Да, но к такому не стоит привыкать, – сжав губы, заявляет Дана. – Тот, кто в этом году составлял список, настоящий садист.
А Марго вспоминает начало выпускного года. И как Дана жаловалась, что ее на французском посадили за Дженнифер, а также на складки у той на шее. Она говорила, что, когда Дженнифер смотрела в учебник, складки разглаживались, а когда поднимала голову, сжимались, как отвратительный одушевленный аккордеон.
И сейчас Марго раздражает легкость, с которой Дана может забыть прошлое. А еще она завидует. Потому что сама так не умеет.
В три часа Даниэла тащится после занятий к шкафчику. Там как можно медленнее собирает учебники и сумку для тренировки по плаванию – она никуда не торопится. Нет, это не правда. Даниэла должна быть на тренировке по плаванию вместе с Хоуп. Но ей запретили идти в бассейн.
Когда в дверь кабинета по английскому постучалась директор Колби, все подняли головы. Учитель поприветствовал ее. Но та ничего ему не сказала, просто окинула взглядом кабинет. Заметив Даниэлу, она подошла к ней и просто сказала:
– Увидимся позже.
Эти слова объяснили оставленную ею на парте Даниэлы записку.
«Девушкам из списка: пожалуйста, сразу после уроков зайдите ко мне в кабинет на обязательную встречу.
Директор Колби».
Даниэла прикусила кончик карандаша. Чего хотела директор Колби от девушек из списка? У них неприятности? Директор Колби выяснила, кто его составил?
Хоть эти вопросы и манили заманчивыми ответами, Даниэле не особо хотелось знать их. Между тем она заметила, как сидящий слева от нее парень выгнул шею, будто пытаясь прочитать записку. Она быстро спрятала ее в учебник и во второй раз за день почувствовала себя униженной.
Ее щеки до сих пор горят.
В этот момент мимо проходит Сара Сингер, самая уродливая одиннадцатиклассница. А за ней идет директор Колби, прижимая руку к спине девушки и вынуждая двигаться вперед. Шаги Сары до смешного вымученные – она сопротивляется, время от времени вымученно вздыхает и шаркает по линолеуму.
Даниэла слышала об этой девушке и слове, которое та написала у себя на лбу, но впервые видит это сама. В какой-то степени она впечатлена стойкостью Сары – выражение ее лица отличается от маски, с какой Даниэла ходила сегодня, притворяясь, что не существует ни списка, ни ее имени в нем. Но в то же время ей стыдно от осознания, что она ничем не отличается от Сары. Что вся Старшая школа Маунт-Вашингтона будет смотреть на нее и видеть то же самое слово, независимо от того, написано оно на лбу Даниэлы или нет.
Закрыв шкафчик, она прислоняется к нему. Эта боль будет с ней постоянно, она больше походит на шрам, чем на болячку. И Даниэла всегда будет носить ее в себе.
– Я уже вышла за пределы школы! – жалуется Сара. – Вы не можете заставить меня вернуться, когда уроки закончились!
Либо директор Колби не слышит Сару, либо не утруждается ей ответить. Вместо этого она встречается взглядом с Даниэлой, когда проходит мимо нее, и говорит:
– Идем. Ты тоже должна присутствовать.
Оставшиеся шесть девчонок уже находятся в кабинете директора. Здесь слишком мало места, чтобы как-то разделиться по группам, типа: красивые девушки сидят на стульях, а уродливые должны подпирать стенки. Тут довольно тесно, и все чувствуют себя не в своей тарелке.
На одном из двух стульев, стоящих напротив стола директора Колби, сидит Эбби. Она пододвигается, освободив немного места, чтобы Даниэла могла присесть рядом. Но та лишь слегка улыбается и присаживается на подлокотник.
На втором стуле, почти на самом краю, сидит Кэндис, наклонившись вперед. Она старается быть ближе к столу директора Колби.
Лорен уселась на батарее, подтянув колени к груди, и смотрит в окно.
Бриджит устроилась на диване.
Рядом с ней садится Марго и кладет руки на колени. Дженнифер подпирает высокий черный шкаф для хранения документов.
Переступив порог кабинета, Сара демонстративно скрещивает руки, а затем замирает. И почти не двигается с места, когда директор Колби протискивается мимо нее.
Устроившись за своим столом, директор говорит:
– Уверена, вы и сами уже догадались, зачем я позвала вас сюда.
Даже если кто и знает намерения директора Колби, все молчат. Марго накручивает прядь волос на палец. Бриджит хрустит пальцами. Дженнифер отковыривает что-то прилипшее к ее кофте.
Директор Колби вздыхает.
– Хорошо, – продолжает она. – Я объясню. – Она театрально подается вперед. – Сегодня с вами произошли ужасные вещи. И я думаю, нам всем не помешает обсудить это.
Кэндис фыркает. Ее ноги скрещены, один ботинок, подбитый овчиной, безостановочно взлетает в воздух.
– Вы имеете в виду четверых из нас? – язвит она. – Готова поспорить, у тех, кого назвали самыми красивыми, день прошел замечательно.
Директор Колби качает головой:
– Я имела в виду именно то, что сказала, Кэндис. Со всеми вами случилось кое-что ужасное. Кто-то осмелился выделить вас, навесить ярлык и представить вас не чем иным, как самыми поверхностными, субъективными версиями самих себя. И у этого есть эмоциональные последствия, независимо от стороны медали, на которой вы находитесь.
Кэндис поворачивается на стуле и смотрит на Марго и Бриджит, сидящих на диване:
– Последствия? Вы имеете в виду уверенность Марго в том, что она получит титул королевы танцев?
Марго продолжает рассматривать секущиеся кончики волос:
– Я понимаю, что ты злишься, Кэндис, но, пожалуйста, постарайся сдерживаться.
– Конечно же я злюсь, Марго, – огрызается Кэндис, а потом обводит взглядом других девчонок. – А вы бы не злились, если бы вас назвали самыми уродливыми, когда на самом деле это не так? – Ее голос дрожит.
Девшуки, которые вместе с ней получили это звание, смотрят друг на друга. Все, кроме Сары, которая поедает взглядом Кэндис.
Директор Колби поднимает руки:
– Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь. Здесь нет врагов. Вы все жертвы.
Марго поднимает руку:
– Директор Колби, я знаю, вы недавно в Маунт-Вашингтоне, но серьезно, это такая ерунда.
– Тебе легко говорить, – бормочет Даниэла, поражаясь тому, что вообще что-то сказала.
Дженнифер делает шаг вперед:
– Я согласна с Марго. В смысле, если здесь у кого и есть право жаловаться, то это у меня. А мне плевать. Меня это не беспокоит.
Директор Колби смотрит ей в глаза, а потом говорит:
– Не верю, что тебе плевать, Дженнифер. Ты должна переживать больше всех.
Щеки Дженнифер розовеют.
Сара стонет:
– Чего вы добиваетесь, директор Колби? Пытаетесь заставить нас принять участие в сеансе групповой терапии?
Та качает головой: