– А что в субботу вечером? – спрашивает Майло.
– Танцы. – Звучит невероятно смешно, но Сара остается серьезной. – Я пойду на них такой вонючей и омерзительной, насколько получится, и не стану менять одежду.
Майло смеется и смеется, но, когда Сара не присоединяется к его смеху, замолкает.
– Подожди, – бормочет он. – Ты это что, серьезно?
– Да.
– Почему ты позволяешь этому дурацкому списку так на тебя влиять? Ты ненавидишь девчонок в этой школе, и, очевидно, у тебя есть на это причины. А теперь хочешь отправиться на эти идиотские танцы? Это совсем на тебя не похоже.
Сара проводит пальцами по бахроме старого велосипеда, пытаясь распутать ее. Последнее высказывание – доказательство. Доказательство, что Майло совершенно не понимает ее. И никогда не понимал. Поэтому Саре не хочется сейчас все ему объяснять.
– Слушай, ты можешь не раздувать из мухи слона? Я уже все решила. Это произойдет.
Майло пожимает плечами:
– Можно я пойду с тобой?
Девушка быстро поворачивает голову и окидывает Майло взглядом:
– Да ладно?
Майло улыбается:
– Повеселимся. Я надену галстук. И принесу тебе браслет из цветов.
Сара старается не удивляться тому, что Майло хочет пойти на танцы. На самом деле это вполне разумно, если учесть то, что она узнала о нем.
– Как насчет свидания? – улыбается парень.
Сара в растерянности качает головой:
– Если под свиданием ты подразумеваешь, что мы покажемся в одном и том же месте в одно и то же время, то я не против. Но даже не вздумай покупать мне браслет.
Звенит звонок. Это безумие такое забавное. Никогда бы Сара даже не подумала, что когда-нибудь отправится на школьные танцы. Да еще и с парнем. И хоть она никогда в этом не признается, глубоко внутри нее зародился крошечный проблеск, который пребывает в омерзительном восторге.
По пути к зданию школы Сара внимательно смотрит на лица тех, кто проходит мимо нее. Кажется, никто не замечает, что на ней вчерашняя одежда. Отстой!
А затем, ни с того ни с сего, Майло берет ее за руку.
Так легко, будто они все время так ходят. А этого ни разу не было.
И хоть Сара знает, что пожалеет об этом, она не вырывает руку, несмотря на то что ей очень этого хочется. Ведь это проблеск Майло, с которым она когда-то познакомилась. И на кратчайшую долю секунды девушка становится хорошо.
– Интересно, позвонит ли сегодня мистер Фарбер, – говорит миссис Финн, оборачиваясь, чтобы проверить слепую зону. – Надеюсь, он достаточно порядочен, чтобы сказать, что нанял кого-то другого. Хотя некоторые работодатели не настолько любезны. Это жестоко, ты так не думаешь?
– Ага.
Лорен произносит это слово медленно, растянуто, потому что на самом деле не слушает свою маму. Она смотрит на листок со списком, засунутый между страницами конспекта по мировой истории.
Вчерашний день был полон знакомств. Одни подходили и официально представлялись Лорен. Другие же просто подбегали к ней в коридоре и закидывали ей руку на плечо, общаясь с ней так, будто дружили уже долгие годы: жаловались на спазмы во время месячных, рассказывали сплетни о людях, с которыми ей еще предстояло познакомиться, и признавались, в кого влюбились.
Лорен постаралась запомнить всех, с кем знакомилась. А затем записала все на обороте списка – маленький цветочек в качестве разделителя, а после имя и краткое описание внешности. Поначалу Лорен нравилось, как расцветала страница, словно сад весной, но к концу дня она превратилась в непролазные джунгли, и стало невозможно разобраться, где чье описание. И именно это беспокоит девушку сейчас, когда на горизонте появляется школа.
– У тебя сегодня тест по истории? – спрашивает миссис Финн, искоса смотря на дочь. – Ты не упоминала о нем вчера вечером. Мы могли бы подготовиться вместе.
Лорен переворачивает тетрадь и обхватывает корешок:
– Нет. Просто предчувствие, что контрольная будет.
Лорен не рассказала маме про список. Что и неудивительно.
Прежде всего, она знала, что мама не одобрит этого. Именно от такого миссис Финн хотела оградить Лорен, переведя дочку на домашнее обучение.
А еще весь вчерашний вечер они в подробностях обсуждали собеседование миссис Финн. Она почему-то была уверена, что не получит работу. Лорен убеждала маму, что та хорошо справилась, хоть и волновалась из-за того, что произойдет, если это не так.
«Иногда бывает тяжело, когда мама – твоя лучшая подруга», – думает она.
Миссис Финн слабо улыбается:
– Жаль, что у тебя сегодня уроки. Буду дома одна накручивать себя. Эй! У меня идея! Хочешь блинчиков? Здесь неподалеку есть маленькая кафешка, в которую каждое воскресенье меня водил твой дедушка, там готовят самые лучшие блинчики. Я могу написать записку. Скажу, что ты была у врача.
Хоть мысль о блинчиках прельщает Лорен, ей не терпится попасть в школу. Такое случается впервые.
– Не могу, мама. Извини. История стоит первым уроком.
– Точно. Хорошо.
– Если тебе станет скучно, можешь разобрать вещи.
Они приехали в Маунт-Вашингтон почти два месяца назад, но большая часть вещей до сих пор лежит в коробках.
– Сначала я хочу убедиться, что мы останемся здесь. Всякое может случиться. Если не получу работу, возможно, придется продать дом.
– Мам, ты получишь работу. Я уверена.
Сказав это, Лорен ждет, что мама улыбнется. Но происходит нечто другое. Миссис Финн смотрит так, словно дочь сказала какую-то чушь.
Когда они подъезжают к школе, Лорен видит, что это заметили ученики. В каком-то смысле список можно назвать свидетельством о рождении – он официально положил начало ее жизни в Старшей школе Маунт-Вашингтона. Лорен поворачивается к маме, надеясь, что та ничего не заметила. Так и есть. Миссис Финн смотрит в боковое зеркало.
Лорен добирается до кабинета. Занимает место и вновь пересматривает заметки на оборотной стороне списка, пытаясь понять, что она написала о тех девчонках, которые больше всего интересовались ею.
А они одна за другой подходят к Лорен. Одни пододвигают к ней свои стулья. Другие остаются стоять, ведь так лучше видно, но все с сияющей улыбкой смотрят на Лорен, словно она карапуз в яслях, которого они совместно удочерили.
Девчонки, очарованные ее невинностью, обмениваются довольными взглядами, указывая друг другу на несоответствие Лорен социальным нормам: отсутствие макияжа, заколка, которой она убрала волосы с лица и даже то, что она оборачивает учебники коричневой бумагой.
Кровь приливает к голове Лорен, отчего она ощущает слабость и тепло. А потом начинают сыпаться вопросы.
– Ты всю жизнь провела в Маунт-Вашингтоне?
– Нет, – отвечает Лорен, отыскав в толпе задавшую вопрос девушку. – Я жила на западе с мамой. Мы переехали сюда после смерти дедушки.
– Твои родители все еще вместе?
Лорен поворачивает голову, чтобы посмотреть на девушку, что примостилась на краю парты справа от нее.
– Нет, мы живем вдвоем с мамой.
– А где твой папа? – спрашивает прислонившаяся к стенду девушка.
– Он тоже умер. Когда я была маленькой.
– Ого! Это так грустно, – раздается за ее спиной.
Девчонки согласно кивают.
– Он был намного старше мамы.
Лорен догадывается, что девчонкам хочется получше узнать ее, и изо всех сил пытается отвечать на вопросы так же быстро, как они их задают. По поведению девчонок – кивкам, взглядам, улыбкам – становится понятно, что они знают друг друга практически всю жизнь. Последние несколько недель Лорен наблюдала за ними издалека, видела, как они прогуливались по коридорам, держась под руки, и обнимались на переменах. Она хочет быть частью этого. И кажется, у нее еще куча времени, чтобы наверстать упущенное.
Но еще Лорен хочется побольше узнать о девчонках. Хочется и им задать вопросы. Но девчонки не отстают от нее.
– Чем тебе нравится заниматься?
– Эм… не знаю. Читать? Мне нравится читать.
– У тебя есть парень?
– Это нас попросила узнать парочка ребят, – с хитрой улыбкой говорит одна из девушек, а остальные начинают хихикать.
Лорен качает головой:
– У меня никогда не было парня. Я… Я никогда не целовалась.
Как только Лорен признается в этом, до нее доходит, что девчонки узнают это все не для себя. Они разнесут ее ответы по всей школе.
– Никогда? – потрясенно визжат они хором.
Некоторые наклоняются к парте Лорен, будто хотят защитить ее. Но Лорен не может вспомнить их имена.
– Ну, это скоро изменится, – говорит кто-то из девчонок. Она смотрит на Лорен, но обращается к подружкам: – Готова поспорить, Лорен отправится на школьные танцы с парнем.
Лорен чувствует, что краснеет.
Это невозможно.
– Я в этом не уверена.
– Ты уже купила билет на танцы?
– Нет.
– Но ты же идешь, верно?
Лорен кивает.
– Думаю, да, – говорит она, хотя до настоящего момента даже не планировала этого.
Придется отпрашиваться у мамы.
– Хорошо. И ты определенно должна помочь нам с «Караваном для поднятия духа» перед домашней игрой. Все ученики украшают свои машины и ездят по городу. А люди выходят на лужайки, чтобы посмотреть на парад. Серьезно, это так весело.
– С удовольствием помогу.
Лорен очень заинтересовала идея покататься на машине с этими девчонками, которые, возможно, станут ее настоящими подругами. И внезапно учеба в старшей школе становится именно такой, как она мечтала, а не такой, как ей рассказывали.
Одна из девчонок склоняет голову и с легкой завистью произносит:
– Держу пари, все происходящее кажется тебе безумием. Типа, в одну минуту ты невидимка. А в другую – все тебя знают.
– Ты казалась мне дружелюбной, – признается другая. – Не знаю, почему я никогда не здоровалась и не общалась с тобой.
– Я тоже, – добавляет еще одна.
Лорен качает головой:
– Частично это моя вина. Я же тоже с вами не разговаривала. На самом деле я очень стеснительная.