Поначалу игра не складывается. И очевидно, тренер в таком отчаянии, что выпускает на поле игроков второго и третьего состава. После этого команде Маунт-Вашингтона удается отыграться, и их отделяет от соперников лишь одно очко. Но перед финальным свистком Эндрю упускает передачу, которая могла бы принести их команде победу. И как замечает Лиза, после этого с ним не разговаривают даже его друзья.
Может, это и не хорошо, но Эбби рада, что их команда проиграла. Может, это так расстроит Эндрю, что он отменит вечеринку. Или, может, Дженнифер и Марго погрызутся из-за короны, и директор Колби отменит танцы. Или вонь, исходящую от Сары, признают биологической атакой и зал закроют.
Надежда умирает последней.
Оставшаяся часть дня проходит так же скучно. Эбби не знает, чем себя занять. Поэтому, когда приходит время, в которое она собиралась начать подготовку к танцам, Эбби именно это и делает.
Принимает долгий душ и бреет ноги. Сушит волосы и слегка подкручивает кончики – такую прическу делала им с Лизой Бриджит.
Затем открывает косметичку и наносит макияж. Тонкую полоску карандаша и немного теней на верхние веки. Бледно-розовые румяна на щеки. Розовый отлично бы гармонировал с ее платьем, которое она так и не купила. Эбби обводит губы карандашом, а потом тонким слоем накладывает помаду.
А затем пишет подруге несколько сообщений с просьбой скинуть фотографию Лизиного наряда. Но та ей не отвечает. Вероятно, потому, что слишком нервничает, или потому, что Бриджит делает ей прическу. И хотя на глаза Эбби наворачиваются слезы, ей удается отправить последнее сообщение: «Повеселись сегодня!»
А потом она выключает телефон. И подумывает принять снотворное, чтобы заснуть. Ей не хочется всю ночь пялиться на часы, представляя веселье, которое она пропускает.
Девушка выходит из ванной и идет в спальню. Ферн сидит за своим столом с книгой «The Blix Effect» и тетрадью.
– Ну, так ты готова или нет? – нетерпеливо спрашивает Ферн.
– Ты читала книгу раз десять, а вчера видела фильм, который сегодня собираешься пересмотреть. Неужели ты до сих пор не запомнила, о чем идет речь?
– Эй! Я убиваю время, пока ты играешь в салон красоты. – Ферн дописывает последние слова, а потом удивленно смотрит на Эбби: – Ты ведь помнишь, что не идешь на школьные танцы?
Эбби трясет от злости.
– Заткнись! – орет она и, забравшись на кровать, накрывается одеялом с головой.
– Отлично, – цедит Ферн сквозь зубы. – Просто отлично.
Через небольшую щель Эбби видит, как Ферн осматривает половину комнаты, принадлежащую Эбби, и усмехается при виде творящегося там беспорядка. А затем вздыхает так, как вздохнула бы мама, вот только у нее это выходит как у девочки, которая играет в переодевания и притворяется взрослой. После чего Ферн перекладывает книги со стола на идеально заправленную кровать.
– Иди сюда, – говорит она Эбби. – И может, ты извлечешь выгоду из наказания и, знаешь, уберешь сегодня свою половину комнаты? Она же выглядит отвратительно.
Эбби скидывает одеяло, медленно плетется к сестре и падает на стул. Ферн опускается рядом с ней на пол. Эбби открывает учебник и достает все еще незаконченное с понедельника задание. Листок помялся, и это, кажется, раздражает Ферн, чему втайне радуется Эбби. Но если честно, она бы предпочла завалить экзамен, чем просить помощи у сестры. Эбби смотрит, как взгляд Ферн порхает по листку. И втайне надеется, что сестра уже позабыла эту тему, но в этот момент та объявляет:
– Ну что ж… Тебе нужно сосчитать скорость спрединга[15] океанического дна.
Эбби смотрит на карту в учебнике. Одной звездой отмечена Северная Америка, второй – Африка, а между ними простирается синева Атлантического океана.
Ферн продолжает:
– Восемьдесят четыре миллиона лет назад расстояние между Северной Америкой и Африкой по океаническому дну составляло примерно две тысячи двести километров. А сегодня это четыре тысячи пятьдесят пять километров.
Когда Эбби начинает записывать эти данные, Ферн говорит:
– Не пиши это, Эбби. Это уже есть в твоем задании.
– Хорошо.
Эбби скрещивает ноги в лодыжках и потирает их друг об друга.
Ферн выжидает несколько мучительных секунд, а потом спрашивает:
– И что ты должна теперь сделать?
Эбби смотрит на океан. Ей кажется, что на месте соединения страниц синий чуть темнее.
– Вычесть?
– Ну… да. Но у тебя значения в километрах, а ответ нужен в дюймах.
– Почему он должен быть в дюймах?
– Потому что океаническое дно увеличивается так медленно, что его изменение в километрах будет незначительным. Да и к тому же в нашей стране не используется метрическая система.
Ферн говорит уверенно, словно она учитель, ее слова звучат четко и выразительно.
– Если ответ такой незначительный, – Эбби неуверенно выговаривает это слово, – то почему это так важно?
Ферн смотрит на Эбби, выпучив глаза:
– Потому что смещение тектонических плит может вызвать извержение вулканов и цунами. И по этой же причине Эверест вырастает на дюйм за год. Хочется быть в курсе такого.
– На дюйм? Ого. Не может быть! – восклицает Эбби.
Ферн игнорирует ее:
– В километре ноль целых шестьдесят две сотых мили, в миле пять тысяч двести восемьдесят футов, а в футе двенадцать дюймов.
– Ты знаешь это наизусть? – Эбби задорно смеется, хотя ей не очень-то и смешно, но хочется поменяться с сестрою ролями.
– Это основные преобразования, – отвечает Ферн. – А теперь, чтобы решить эту задачу, сделай перекрестное умножение.
Она встает, подходит к кровати и падает на нее так, словно уже устала. Эбби сжимает карандаш и записывает в тетрадь слова «перекрестное умножение» в надежде на то, что как только увидит их на бумаге, это всколыхнет в ее памяти их значение.
Но этого не происходит.
Ферн открывает книгу «The Blix Effect», будто хочет углубиться в чтение, но Эбби чувствует, как сестра сверлит ее взглядом.
– Используй дроби, Эбби, – говорит она.
Эбби бросает карандаш:
– Я не знаю как.
Ферн морщится:
– Это математика для восьмого класса.
– Разве ты не помнишь? В том году я тоже была тупой. – И Эбби встает.
– Ты не тупая, Эбби, – не соглашается с ней сестра.
– Не важно, Ферн. – Эбби ложится на кровать. – Я знаю, что ты не хочешь мне помогать, поэтому забудь.
Ферн подходит к ней и упирает руки в бока:
– Ты понимаешь, что ведешь себя как избалованный ребенок? У меня куча домашней работы, с которой мне никто не поможет, а я трачу свое время на тебя, неблагодарная!
– Да, какая разница? – бурчит Эбби. – Главное, ты добилась того, что я пропускаю танцы.
– Ты прикалываешься? Алло! Если с остальными уроками у тебя все так же плохо, как с естествознанием, ты можешь остаться на второй год, Эбби. Хочешь два года подряд быть девятиклассницей? Думаешь, это не повлияет на твой драгоценный социальный статус? – Ферн облизывает губы. – О, представь, ты ведь и в следующем году сможешь стать самой красивой десятиклассницей! Разве это не круто?
Эбби отворачивается от сестры и смотрит на стену. Остаться на второй год ее самый большой страх. И Ферн знает об этом. Знает и швыряет упрек ей в лицо.
– Ты ужасная сестра! – громко кричит Эбби.
Ферн вздрагивает. Затем отступает от кровати:
– Что? Разве я не помогала…
Эбби становится на колени и так сильно взмахивает рукой, что аж подпрыгивает на кровати:
– Неужели ты ни капли не жалеешь о том, что выдала меня маме с папой?
– Вот почему ты заговорила о мистере Тиммете? Хотела отыграться? – Ферн качает головой. – Не хочу тебя огорчать, Эбби, но это только твоя вина. Прекрати жалеть себя. И обвинять меня.
– Ты хочешь наказать меня за список. Ты завидуешь! – орет Эбби.
Ферн начинает злиться:
– Это же просто смешно.
Эбби кажется, словно она взобралась на вершину крутого холма и теперь ее несет вниз, но она просто не в силах остановиться:
– Так и есть. Ты завидуешь, потому что я красивая, а ты уродина, и ВСЕ ЭТО ЗНАЮТ.
На долю секунды Эбби чувствует облегчение. Она высказала то, что чувствовала, то, что могло сильнее всего обидеть Ферн. А в следующий момент у Эбби перехватывает дыхание.
Ведь за это время многое произошло. Лицо Ферн побелело, а из глаз покатились слезы, будто они копились там долгие годы, выжидая удачного момента.
– Ты не сказала ничего нового, Эбби! – вздыхает Ферн. – Я знаю, что уродливая. Ведь мое имя тоже было в списке.
Эбби пугает, что Ферн называет себя уродливой.
– Нет! – кричит она. – В списке не было твоего имени. Да и к тому же, как ты и сказала, мало кто знает, что мы сестры.
Ферн вытирает слезы, но это не помогает.
– Я говорю не про этот год. – Она стыдливо отворачивается. – Мое имя было в прошлогоднем списке. Я была самой уродливой десятиклассницей.
– Что? – удивляется Эбби, но потом в голове всплывают воспоминания.
В прошлом году она подслушала разговор Ферн с родителями. Тогда сестра очень расстроилась из-за того, что кто-то назвал ее уродливой.
Теперь Эбби понимает, что «кто-то» – это фактически вся школа. Точнее, один человек, который говорил за всех учеников.
Родители тогда бросились успокаивать Ферн. Уверяли, что внешность не важна, что Ферн умнее большинства одноклассников, что главное – это интеллект. Они наговорили дочери миллион других комплиментов, которые Эбби никогда не слышала в свой адрес. Они даже хотели позвонить в школу и устроить скандал, но Ферн запретила им это делать.
Не удивительно, что она так злилась на сестру на этой неделе. Эбби действительно чувствует себя виноватой, но Ферн должна была раньше рассказать ей об этом.
– Откуда я должна была это узнать? Ты сказала, что список – это не важно.
– Он и не важен, – поясняет Ферн, ее голос звучит пугающе безэмоционально, несмотря на слезы. – Я и без дурацкого списка знаю, кто я такая.