– Вот и все? В самом деле? – Шоу зашипел, и от этого звука у меня заледенела кровь. – Ты больше не винишь себя? – Когда я не ответила, он сжал мой подбородок, пока у меня не вырвался крик. – Или все еще винишь?
Мои ноги дрожали, но я выдержала его взгляд.
– Я всегда буду… чувствовать себя виновной.
– Но? – осклабился он.
– Но я любила Пенна и никогда не хотела причинить ему боль.
Он наклонил голову набок, глубже впиваясь пальцами в мою кожу.
– Но ты это сделала.
– Это была всего лишь вечеринка. Вот и все. Мы не попали к нему на вечеринку! – крикнула я и впервые – по-настоящему – поверила в то, что говорила. – Я всегда буду чувствовать свою вину, всегда буду жалеть о том, что нельзя повернуть время назад и принять иное решение, но мы с Дженсеном его не убивали.
– Беда в том, что время действительно не повернуть назад, – печально проговорил Шоу.
– Я знаю.
Шоу рывком открыл дверь и со злостью толкнул меня вперед, а потом, когда мы оказались в комнате Пенна, снова и снова, пока я не упала на жесткий пружинный матрас, провонявший по́том и еще чем-то ужасным.
Я перекатилась на спину, помогая себе ногами. Полицейский прошел к изголовью кровати, потом нагнулся, и в следующее мгновение ореол мягкого света от фонаря озарил комнату.
Комната Пенна… она была не такой, как раньше.
Единственное окно закрывал кусок фанеры. Из мебели не осталось ничего, кроме этой зловонной кровати. И вся стена была разрисована красной аэрозольной краской, но это не напоминало граффити. Это были имена, повторяющиеся тысячи раз.
Ви.
Брок.
Мейсон.
Венди.
Моника.
Дженсен.
Элла.
Наши имена заполняли каждый квадратный сантиметр комнаты, включая потолок. Я нисколько не сомневалась в том, что это сделал Шоу, ничуть не беспокоясь о том, что кто-нибудь забредет в его берлогу.
Он действительно был сумасшедшим. И я уже ничему не удивлялась.
Мой взгляд вернулся к нему. Он наблюдал за мной, стоя у изножья кровати. У меня вырвалось лишь одно слово.
– Почему?
– Это имеет значение? – Шоу держал в руке черную спортивную сумку. – Может быть, меня так потрясла смерть мальчика?
Я оглядела комнату, но он стоял там, откуда мог быстро добраться до двери.
– Некоторые сцены навечно врезаются в память. – Шоу замолчал, доставая что-то из сумки. – В рамках расследования любой смерти без свидетелей мы обязаны побеседовать со всеми, кто знал покойного. Ты знаешь, я говорил с тобой. С Дженсеном. Я говорил со своим братом. Разговаривал с родителями Пенна, вашими родителями, с учителями в школе. Я многое узнал о том, что сделали с Пенном.
– Это, должно быть, тяжело. Я знаю, как это тяжело, но то, что делаешь ты…
Он уставился на меня, впиваясь пальцами в края сумки.
– Ты себе даже не представляешь. Ты понятия не имеешь, каково это. Думаешь, я хочу это делать? Думаешь, такой я рисовал себе свою жизнь?
– Т-тог… тогда не делай этого. – Я сделала попытку воззвать к его разуму или совести.
– Да. – Он потер затылок свободной рукой. – Не делать? Это было бы здорово. Ты не можешь вернуться назад и изменить что-либо. Если бы ты могла, мне бы не пришлось… делать то, что я сделал.
Мой взгляд скользнул в сторону. Он стоял слишком близко к выходу. Я не смогу проскочить мимо него.
– В последние пару лет мне почти удалось забыть обо всем. Как и тебе. – И тут Шоу что-то достал из сумки. Маску. У меня внутри все оборвалось. В тусклом свете жуткое белое лицо выглядело еще более зловещим. – На самом деле, мы с тобой очень похожи.
– Я не такая, как ты. – Я уставилась на маску.
– Все так говорят. Ты пряталась от того, что сделала. Вот и я тоже. Вплоть до сегодняшнего вызова. Я больше не мог прятаться.
Я вздрогнула, когда он поднял руку, натягивая маску на голову, закрывая лицо. Передо мной ожили сразу все ночные кошмары. Белое лицо. Темные пустые глазницы. Кроваво-красный рот, растянутый в широкой улыбке. Вот он, монстр – живой и настоящий, из плоти и костей, чудовищное воплощение зла.
– Все вы продолжали жить своей жизнью, – сказал Шоу, и его голос изменился под маской. Стал более глубоким. Загробным. – Почти все.
– Я не понимаю. – Мои руки уже немели. – Ты ждал четыре года, чтобы сделать это? Отомстить за Пенна? Ты даже не был с ним знаком.
– Не за Пенна. – Убийца вышел из-за угла кровати, приближаясь ко мне. Я напряглась всем телом, отползая от него по кровати. – Это никогда не было местью за него.
– Что?! – Я не могла отвести глаз от маски.
Он склонил голову набок, таким знакомым до жути жестом.
– Я должен разгрести это дерьмо. Это моя вина. Я допустил такой бардак. И теперь мне с ним разбираться.
– Боже мой, – прошептала я, понятия не имея, о чем он говорит. Пожалуй, он был не просто сумасшедший. Он погрузился в ад безумия, откуда нет возврата. – Как же ты прошел психологический тест, поступая на службу в полицию?
Он среагировал молниеносно, и я даже не уловила его движения. Кулак выстрелил вперед, удар пришелся точно в висок, и у меня в глазах помутнело. Я уткнулась щекой в грязные простыни, и боль растеклась по лицу, спускаясь вниз по горлу.
– Я ответил на твой вопрос? – спросил Шоу, выпрямляясь.
Из уголка рта просочилась кровь, и я крепко зажмурилась. Голова отяжелела, будто я нырнула под воду.
– Мне очень стыдно. – Он погладил мою руку, что заставило меня открыть глаза. Он отстранился и стал натягивать перчатки. – Я этого не хотел.
Он не хотел?
– Ты хотел, чтобы мы… умерли.
– Может, и хотел. – Полицейский схватил меня за предплечье и потянул на себя. – Но сейчас это просто необходимо.
Я начала брыкаться, но он свободной рукой захватил мою ногу и с силой дернул, стаскивая меня с кровати. Я ударилась спиной об пол, и воздух выбило из легких. Пытаясь вдохнуть, я уставилась на него. Шоу возвышался надо мной, и уродливая клоунская маска заслоняла от меня весь мир. Я знала, что мое тело покрыто синяками и кровоподтеками, но к концу ночи это уже, наверное, перестанет меня волновать.
Я смотрела ему в лицо, понимая, что настал мой час. И не будет долгих поисков пропавшей без вести Эллы, пока он будет истязать меня в своем логове. Но несмотря на боль и страх, я помнила, что должна попытаться отвлечь его, если сохраняется хоть капля надежды найти выход, потому что я не хотела умирать – во всяком случае, не такой смертью, не в доме, который когда-то хранил добрые воспоминания, прежде чем превратился в очаг извращенного безумия.
Шоу поставил меня на ноги, придерживая рукой, и повернулся к двери гардеробной. Ноющие мышцы спины напряглись, когда он распахнул ее. Мой взгляд скользнул к металлической перекладине, закрепленной слишком высоко, чтобы до нее дотянуться, и остановился на ремне, свисающем оттуда.
О боже, у меня задрожали ноги. Перед глазами встало дерево во дворе дома Дженсена и медленно раскачивающееся тело. Он что, хочет заставить меня повеситься?
Шоу подтолкнул меня вперед, но я не могла туда зайти. Из этой преисподней я бы уже не выбралась.
– Почему Линдс? – спросила я, пытаясь тянуть время.
– Она мне мешала. – Давление в спину нарастало, наклоняя меня вперед. – Так что, в некотором смысле, это тоже твоя вина.
Его слова не возымели того эффекта, на который он рассчитывал и которого я сама ожидала. В том, что случилось с Линдс, не было моей вины. Вина целиком лежала на Шоу. Но паника уже наступала. Дрожала каждая клеточка моего тела. Он потянулся к ремню.
– Подожди! – крикнула я.
Он замер.
– Почему… зачем маска?
На мгновение мне показалось, что под маской промелькнула улыбка.
– В детстве я боялся клоунов.
Ох. Он не просто лишился рассудка. Он был безумен. Он не видел ничего плохого в своих деяниях или причине, побудившей его забрать столько жизней.
– Ты – убийца.
– Я не убивал их. Я не убийца.
Я изумленно уставилась на него.
– Они сами затягивали петлю на шее. Не я, – объяснил Шоу, и мой ужас достиг апогея. – Они сделали этот выбор. Так же, как сделаешь ты.
Мой взгляд вернулся к толстому ремню.
– Они… ты заставлял их повеситься?
– Через какое-то время они умоляли об этом.
От пустоты в его голосе у меня по коже побежали мурашки. Насколько я знала, на телах убитых имелись следы пыток, и теперь, когда я собственными глазами увидела, как умер Брок, до меня дошло, что стало с остальными. Ужас того, что он сделал с ними, как довел до петли, обещал преследовать меня до конца моих дней.
Очередной тычок в спину заставил меня податься вперед. Я уже почти переступила порог гардеробной, когда повернулась к Шоу. Мне вдруг вспомнились вечера, проведенные с Дженсеном в спортзале. Я ведь брала уроки самообороны, чтобы защищаться, и, видит Бог, не собиралась сдаваться без борьбы.
Черта с два я позволю этому ремню затянуться на моей шее!
Как учил Дженсен на первом уроке, я притворилась слабачкой. Я покачнулась, и он убрал руку с моей спины, чтобы схватить меня за предплечье, но в эти драгоценные мгновения я сумела поднять ступню и ударить его пяткой по ноге. Я знала, что не боль заставила его отпрянуть. Удивление. Но это как раз то, что нужно.
Собрав остатки сил и воли, я подняла колено и заехала ему в пах. Это был не первый раз, когда я нанесла такой удар, но надеялась, что последний.
Шоу согнулся пополам, хватая ртом воздух.
Я резко развернулась и чуть ли не одним прыжком преодолела расстояние до двери. Толкнув ее локтем, я выбежала и помчалась по коридору.
– Черт.
Его голос звучал слишком близко, и уже в следующее мгновение в меня ударилась тяжелая туша. Я отлетела к перилам, наполовину свешиваясь вниз, и ограждение содрогнулось под моим весом. Дерево скрипело и стонало, и мое сердце остановилось. Я знала, что перила не выдержат, и падение с такой высоты… боже, оно бы убило любого.
Шоу схватил меня за руку, и я резко развернулась всем корпусом, врезаясь в него плечом. Он рухнул на перила, и на этот раз дерево раскололось. Треск разнесся жутким эхом по всему дому. Кусок перил оторвался и грохнулся вниз, приземляясь с тяжелым стуком.