– В понедельник мой последний сеанс заканчивается в пять. Сможете позвонить где-нибудь в это время?
– Да, конечно, – машинально отвечаю я.
Каждая клеточка моего тела тоскует, предвкушая неизбежную встречу с будущим Ганнибалом Лектером.
Утром в понедельник я одеваюсь с особой тщательностью. Перебрав весь свой гардероб, я останавливаю выбор на синих свободных брюках и серебристо-сером кашемировом джемпере, который мама подарила мне на прошлое Рождество. Хочу произвести хорошее впечатление днем на своих учеников, а вечером – на Кэрри. По пути в офис думаю о предстоящей встрече. Надеюсь, что рабочий день пройдет без всяких накладок, а после Ева не станет обрушивать на меня поток своей нескончаемой болтовни. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы добраться до отеля «Маккормик» и отыскать ресторан «Хаятт».
Вскоре я понимаю, что болтовня Евы – ничто в сравнении с теми неприятностями, которые мне предстоит пережить. Едва я успеваю войти в офис и включить компьютер, как в дверях возникает громоздкая фигура мистера Джексона, моего непосредственного начальника.
– Только что звонила Ева, – сообщает он. – У нее возникли семейные проблемы, и сегодня она не сможет вас сопровождать. Но она уверена, что вы обойдетесь без ее помощи. Просила меня пожелать вам удачи, что я и делаю. – Он кивает, не утрудив себя даже подобием улыбки. – Удачи.
Я вскакиваю из-за стола, зацепившись джемпером за какую-то шероховатость. Прощай, хорошее впечатление!
– Но Ева собиралась представить меня ученикам, – лепечу я. – Хотела ввести меня в курс дела и все такое…
– Не сомневаюсь, она уже ввела вас в курс дела. Вы поедете на своей машине или на автобусе?
– Н-на машине.
– Прекрасно. Не забудьте вести учет израсходованного бензина. Как вам известно, мы возмещаем нашим сотрудникам транспортные расходы. – Он поворачивается, чтобы уйти.
Плевать я хотела на транспортные расходы! Моя жизнь под угрозой, а я буду думать о каком-то презренном бензине!
– Мистер Джексон, подождите! – кричу я, выбегая за ним вслед. – Там есть один ученик, Питер Мэдисон. Судя по всему, при контакте с ним могут возникнуть серьезные трудности. Думаю, мне не стоит отправляться к нему одной.
Он недовольно сдвигает брови:
– Мисс Болингер, я был бы счастлив предоставить вам персонального телохранителя. Но, к сожалению, наш бюджет не предполагает подобных трат.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он, не удостоив меня взглядом, удаляется по коридору. Все, что мне остается, – с горя грызть ногти.
Первый мой визит – к Амине Адаве, третьекласснице, живущей в Южном Моргане. Ищу нужный номер дома и наконец нахожу. Табличка с номером болтается над дверями многоквартирного здания совершенно заброшенного вида. Невольно вздрагиваю и останавливаюсь как вкопанная. Неужели здесь живут люди? Тут обшарпанная дверь открывается, и на улицу выбегает малыш, вслед за которым идет женщина, увлеченно разговаривающая по мобильному телефону. Одета она так, словно собралась в ночной клуб. Да, несомненно, здесь живут люди.
Бреду к подъезду, с тоской вспоминая свой офис в «Болингер косметик», цветы на окнах, маленький холодильник, набитый фруктами и бутылками с минеральной водой. В груди поднимается волна мучительно знакомого раздражения. И зачем маме понадобилось подвергать меня подобным испытаниям?
Прежде чем открыть дверь, я набираю полную грудь воздуха. Ручка такая грязная, что я берусь за нее через рукав пальто. Оглядываюсь по сторонам, словно прощаюсь с этим прекрасным миром, и обреченно захожу.
В узком коридоре темно, сыро, воняет мокрыми подгузниками и помойными ведрами. Повсюду валяются окурки и прочий мусор. Музыка в стиле рэп гремит так мощно, что пол у меня под ногами вибрирует. А вдруг источник этого жуткого грохота – квартира Амины? Нет, Господи, только не это! – беззвучно умоляю я.
На этом этаже номера двузначные, а мне нужен номер четыре. Значит, это этажом ниже, в полуподвале. Я спускаюсь по лестнице с бешено бьющимся сердцем. Ощущение такое, что лестница эта ведет в преисподнюю, где мне предстоит сгинуть навсегда. Скольким еще смертельным опасностям мне придется себя подвергнуть, прежде чем Брэд сочтет цель номер двадцать достигнутой? Помучаюсь еще неделю, решаю я, максимум две. Ко Дню благодарения с учительским поприщем будет покончено.
Вот я и внизу. Под потолком горит ослепительно-яркая лампочка. Из-за плотно закрытых дверей квартиры номер два доносятся потоки ругательств, таких изощренных, что у меня закладывает уши. Ноги мои прирастают к полу. Я почти готова повернуться, вбежать по лестнице и вырваться прочь из этого кошмарного дома. Но тут одна из дверей открывается, и в коридор выходит худенькая женщина со смуглой медовой кожей. Голову ее покрывает шелковый хиджаб, золотисто-карие глаза смотрят приветливо и доброжелательно.
– Я ищу квартиру номер четыре, – бормочу я, протягивая свое удостоверение. – Мне нужна Амина Адаве. Я ее учительница.
Женщина улыбается и жестом приглашает меня войти. Она закрывает дверь, оставив шум и вонь снаружи. В крохотной квартирке пахнет жареной курицей и экзотическими специями. Я снимаю туфли, женщина кивает и ведет меня в гостиную, где на обшарпанном диване лежит маленькая девочка. Одна ее нога закована в гипс и покоится на подушках.
– Привет, Амина. Я мисс Бретт. Буду заниматься с тобой, пока ты не можешь ходить в школу.
Пара темных глаз с восторгом смотрит на меня.
– Вы очень красивая, – говорит Амина с приятным арабским акцентом.
– Ты тоже, – улыбаюсь я.
На ломаном английском девочка рассказывает мне, что они приехали из Сомали прошлой зимой. Одна нога у нее короче другой, и ей сделали операцию, которая исправит этот недостаток. Жаль только, что теперь придется долго лежать и пропускать школу, вздыхает Амина.
Я глажу ее по руке:
– Ничего, мы постараемся, чтобы ты не отстала в учебе. Когда вернешься в школу, не придется догонять остальных. Давай начнем с чтения.
Едва я успеваю достать из сумки учебник, как в комнату вбегает малыш. Увидев меня, он испуганно прячется за спину матери.
– Привет, – говорю я. – Как тебя зовут?
– Абдулкадар, – отвечает он шепотом, робко выглядывая из своего укрытия.
Я повторяю это труднопроизносимое имя, и мальчуган расплывается в улыбке. Амина и ее мама тоже улыбаются, в глазах их светится гордость. Амина поудобнее устраивается на диване, ее брат залезает маме на колени. Все трое восхищенно слушают, как я читаю сказку о принцессе, не умевшей плакать. Рассматривают картинки, задают вопросы, переживают и смеются.
Пожалуй, здесь, в этой крохотной школе, я чувствую себя на своем месте. На этот раз все ученики полны желания учиться. Просто мечта учителя. Моя мечта, ставшая явью.
Двадцать минут спустя я уже еду по Энглвуду. В этом районе родилась и выросла одна из моих любимых певиц, Дженнифер Хадсон. Я пытаюсь сосредоточиться на этом отрадном обстоятельстве и не думать о том, что вся ее семья была здесь убита. Тем не менее по спине у меня пробегает дрожь. Свернув на Кэрролл-авеню и увидав нужный мне номер на стене большого зеленого здания, я вздыхаю с облегчением. Этот дом, по крайней мере, выглядит вполне прилично.
Из личного дела я знаю, что Санквита Белл находится на третьем месяце беременности и страдает болезнью почек. Она учится в выпускном классе, однако по виду этого никак не скажешь. Худенькая невысокая девочка выглядит максимум двенадцатилетней. Трудно определить, какой она национальности. По всей видимости, в ней течет кровь двух рас. На лице – ни следа косметики, кожа гладкая и блестящая, как ириска. Но взгляд ее ореховых глаз проникает мне прямо в сердце. Это усталые глаза взрослой женщины, уже узнавшей на собственном опыте, как суров и беспощаден этот мир.
– Прости, что опоздала, – говорю я, снимая пальто и перчатки. – Увидела на доме табличку «Джошуа-Хаус» и решила, что ошиблась адресом. А что это такое – Джошуа-Хаус?
– Приют для бездомных женщин, – бесстрастно отвечает она.
Я смотрю на нее, словно громом пораженная:
– Ох, Санквита! Мне очень жаль… Твоя семья… давно уже живет здесь?
– Моя семья живет не здесь. – Девочка поглаживает свой живот, пока совершенно плоский. – В прошлом году мама перебралась в Детройт, но я с ней не поехала. Не хочу такой жизни для своего ребенка.
Санквита не объясняет, что она понимает под «такой жизнью», а я не решаюсь спросить и молча киваю.
Она скрещивает руки на груди, словно защищаясь:
– Не надо меня жалеть. У меня все будет хорошо. И у моего малыша тоже.
– О, я в этом не сомневаюсь.
Мне хочется обнять ее, но я стесняюсь это сделать. Судя по всему, эта молодая леди не слишком любит фамильярности.
– У меня тоже нет родителей. Тяжело остаться одной на свете, верно?
Она пренебрежительно пожимает плечами:
– Конечно, неплохо, когда у малыша есть отец. Но если нет, то и горевать нечего.
Не успеваю я ответить, в комнату входит невысокая темноволосая женщина с грудным младенцем на руках.
– Привет, Санквита. Это твоя новая учительница? – Женщина берет меня под руку. – Меня зовут Мерседес. Идемте. Мы с Санквитой покажем вам приют.
Мерседес ведет меня сначала на сверкающую чистотой кухню, потом в столь же безупречно чистую столовую, где две женщины гладят белье. Санквита следует за нами по пятам. В гостиной несколько женщин сидят перед стареньким телевизором и смотрят какое-то шоу.
– Здесь очень уютно, – говорю я и оглядываюсь на Санквиту.
Она смотрит в пространство.
– У нас девять спален, – с гордостью сообщает Мерседес.
Мы останавливаемся у приоткрытых дверей офиса, где афроамериканка впечатляющих габаритов, сидя за столом, подсчитывает что-то на калькуляторе.
– Это Джин Андерсон, наш директор, – шепчет Мерседес и стучит в открытую дверь. – Мисс Джин, познакомьтесь с новой учительницей Санквиты.
Мисс Джин поднимает голову, окидывает меня беглым взглядом и вновь опускает глаза на калькулятор.