– Это еще почему? Не верю.
Шелли отрезает ломтик сыра, внимательно его разглядывает и кладет на тарелку:
– Со мной стало не о чем говорить. Я скучная, занудная особа. И хреновая мать к тому же!
– Возвращайся на работу! – повторяю я. – Это единственный разумный выход.
– Может, стоит подождать хотя бы пару месяцев? – пожимает плечами Шелли. – Вдруг я войду во вкус.
– Тогда вам с Джеем стоит съездить куда-нибудь вдвоем, без детей. Неделька на каком-нибудь экзотическом острове – это то, что вам сейчас надо! Будете жариться на солнышке и пить коктейли из бокалов с крошечными зонтиками.
Шелли потягивается и критически оглядывает себя.
– Есть одна загвоздка, – вздыхает она. – Боюсь, мне будет трудновато запихать эти пышные телеса в купальник.
Я смущенно отвожу взгляд. Бедная Шелли! Что может быть хуже, чем сознавать, что твой IQ стремительно падает, а задница столь же стремительно растет.
– Ну ладно, фиг с ними, с золотистыми океанскими пляжами! – говорю я. – А как насчет Нью-Йорка? Или, скажем, Торонто? Походите по театрам, по магазинам и всласть займетесь сексом в отеле!
На губах Шелли мелькает слабое подобие улыбки.
– Может, на мой день рождения в феврале мы и выберемся куда-нибудь. В какой-нибудь город, совсем не похожий на Чикаго. Например, в Новый Орлеан.
– Отлично! Запланируйте все заранее. Устройте себе настоящий праздник. Да, кстати, о праздниках. Я решила, что на День благодарения мы должны собраться в мамином доме. Так, словно она по-прежнему среди нас.
Шелли вскидывает бровь:
– Значит, ты больше не держишь на нее обиды?
– Как тебе сказать? Когда я вспоминаю, что она скрыла от меня правду о моем отце, у меня закипает кровь. Но она наша мама, и мы должны ощущать ее незримое присутствие. Особенно в праздники.
Шелли прикусывает губу:
– Слушай, я как раз собиралась тебе сказать. Патти пригласила нас в Даллас. – (Сердце мое сжимается, но я молчу.) – Бретт, я уже три года подряд не проводила День благодарения с родителями. Пожалуйста, не расстраивайся, а то я буду чувствовать себя виноватой.
– Ну, это совершенно ни к чему, – качаю я головой. – Конечно, поезжайте к родителям. Мне будет вас не хватать, но это не смертельно.
Шелли гладит меня по руке:
– С тобой будут Эндрю, Джоад и Кэтрин. Уверена, вы прекрасно проведете время.
– Видишь ли, Джоад и Кэтрин… – Я осекаюсь, не договорив.
Мне вовсе не хочется, чтобы Шелли чувствовала себя виноватой. Ей и так сейчас нелегко.
– Ты права. Мы прекрасно проведем время.
Глава 13
Вечером накануне Дня благодарения мы с Эндрю загружаем в машину индейку, две бутылки вина, несколько DVD и ноутбук. Все остальное уже ждет нас на кухне в мамином доме, об этом я позаботилась заблаговременно. Но, как только мы выезжаем из гаража, колеса начинают скользить по обледенелому асфальту, и машина едва не врезается в бордюр на другой стороне улицы.
– Господи боже! – Эндрю, вцепившись в руль, нажимает на тормоза. – Не понимаю, почему тебе взбрело в голову устроить праздник в доме твоей матери? Отметили бы здесь, и никаких проблем.
Здесь? Эндрю никогда не говорит «у нас». Никогда не называет квартиру, в которой мы живем, нашей. Собственно, у него нет для этого никаких оснований. Квартира принадлежит не нам, а ему. Именно по этой причине мне хотелось устроить праздник в мамином особняке, единственном месте на земле, где я ощущаю себя дома.
Расстояние в три мили мы преодолеваем за полчаса. С каждой минутой настроение Эндрю неумолимо ухудшается. Погода ухудшается тоже. По крайней мере, так считает Эндрю.
– По прогнозам, скоро пойдет дождь со снегом, – ворчит он. – Лучше нам вернуться прямо сейчас.
– Но я должна все приготовить заранее. А продукты уже в маминой кухне. – (Эндрю беззвучно чертыхается.) – Осталось совсем немного, – пытаюсь снять напряжение я. – А у мамы так уютно. Будем жарить маршмеллоу в камине, играть в карты или скребл.
Взгляд Эндрю неотрывно устремлен на дорогу.
– Ты забыла, что кое-кто должен работать, – цедит он и, не глядя на меня, касается моей ноги. – Кстати, ты уже говорила с Кэтрин?
Всякий раз, когда он заводит речь о своей работе в «Болингер косметик», внутри у меня все сжимается.
– Она сейчас в Лондоне, забыл?
– Они улетели вчера. Ты могла позвонить ей в понедельник.
– Я решила, что время не слишком подходящее. До отъезда ей наверняка надо было переделать кучу дел.
– Хорошо, – кивает Эндрю. – Тогда позвони ей, как только она вернется.
Впереди возникают очертания маминого дома. Я радуюсь, как моряк в штормящем море, увидавший спасительный свет маяка. Машина останавливается.
– Наконец-то добрались! – с облегчением вздыхаю я и открываю дверцу.
Схватив тяжелую сумку, я поднимаюсь по ступенькам крыльца. Хоть бы Эндрю не стал возвращаться к этому неприятному разговору, молюсь я про себя.
Когда я заканчиваю возиться с клюквенным соусом и ставлю в духовку кленовый пекан, в доме пахнет так же вкусно, как при маме. Я снимаю передник и иду в гостиную. Комнату освещает янтарное сияние камина и венецианских ламп, из колонок доносятся затейливые переливы трубы Майлза Дэвиса. Эндрю сидит на диване, уставившись на экран ноутбука. Я опускаюсь рядом с ним:
– Работаешь?
– Просто смотрю, не появилось ли на рынке недвижимости каких-нибудь новых предложений.
Сердце мое начинает тихонько ныть. Он подыскивает дом. Увидав, какие цены его интересуют, я едва сдерживаю вздох, опускаю голову ему на плечо и смотрю на экран:
– Меган говорит, получить ипотеку под залог квартиры будет непросто.
– Словам Меган не стоит слишком доверять, – бросает Эндрю.
– И все же нам лучше подобрать что-нибудь поскромнее. Объединив свои сбережения, мы сможем купить небольшой, но вполне приличный дом.
– Вот уж не думал, что ты такая скряга. Господи, ты же скоро получишь огромное состояние!
Я судорожно сглатываю. Наступило время задать вопрос, который мне ужасно не хочется произносить вслух. Вопрос, который мучает меня уже несколько недель.
– Послушай, Эндрю, а что, если никакого наследства нет? Ты ведь не откажешься помочь мне выполнить все задачи из списка?
Эндрю поворачивается ко мне. Меж бровей у него залегает складка.
– Это что, проверка на вшивость?
– Нет, конечно. Просто мы не можем сбрасывать со счетов подобную вероятность. К тому же выполнить весь список будет не просто. Вдруг я не сумею найти своего отца? Ведь благодаря маминой скрытности я о нем абсолютно ничего не знаю. Вдруг у меня не получится забеременеть?
Эндрю вновь устремляет взгляд на экран ноутбука.
– Тогда мы оспорим завещание в судебном порядке, – произносит он. – И выиграем процесс, можешь не сомневаться.
Остановись, говорю я себе. Не требуй от него слишком многого. Если ты будешь на него давить, это его только разозлит.
– Значит, твоя готовность помогать мне никак не связана с деньгами? – спрашиваю я, чувствуя, как сердце бешено колотится под ребрами.
В глазах Эндрю вспыхивает раздражение.
– Ты считаешь, мне нужны твои деньги? Господи, я прошу об одном – помочь мне получить работу! А ты до сих пор не соизволила это сделать. Бретт, я выполняю все твои желания. Согласился завести собаку. Согласился, чтобы ты работала учительницей. В общем, все твои прихоти – закон для меня. Взамен я прошу об одной-единственной вещи: предоставить мне возможность работать в семейном бизнесе и получать достойную зарплату.
Все-таки речь идет о двух вещах, мысленно поправляю я. Тем не менее Эндрю прав. Он выполняет все мои просьбы. Пусть без всякой охоты, но выполняет. Чем же я недовольна?
– Все не так просто, – говорю я, поглаживая его ладонь. – Маме эта идея не нравилась. А она редко ошибалась в вопросах, связанных с бизнесом.
Эндрю сердито отдергивает руку:
– Я так понимаю, мы до конца дней своих будем жить по указке твоей матери?
Я нервно тереблю цепочку, висящую на шее:
– Нет, конечно. Но пойми, решения теперь принимает Кэтрин.
– Ерунда! Если ты ее попросишь, она тебе не откажет, и нечего делать вид, что это не так! – Взгляд его полыхает яростью. – Повторяю, я готов тебе помогать. Но я должен знать, что ты готова помочь мне! В конце концов, помимо твоих, у меня есть свои собственные жизненные цели!
Слова Эндрю не лишены логики. Может, мне пора наконец внять его доводам? Когда Кэтрин вернется из Лондона, позвонить ей. Через пару недель она наверняка подыщет для Эндрю подходящую должность. Он юрист, знает свое дело и сумеет быть полезным компании. Стоит мне сейчас сказать: «Да, я тебе помогу» – и напряжение, витающее в воздухе, исчезнет.
– Нет, я не могу тебе помочь, – выдавливаю я из себя. – Не могу идти против маминой воли.
Эндрю вскакивает с дивана. Я протягиваю руку, чтобы удержать его, но он уворачивается, словно мое прикосновение ему противно.
– Раньше ты была совсем другой, – цедит он. – Чуткой, доброй, покладистой. В последнее время ты изменилась до неузнаваемости. Ты уже не та девушка, которую я когда-то полюбил.
И снова он прав. Я совсем не та, что прежде. Глаза мои застилают слезы.
– Прости, Эндрю. Я не хотела портить вечер.
Он расхаживает по комнате туда-сюда, запустив руки в волосы. Выражение его лица хорошо мне знакомо. Он принимает решение. Размышляет, достойна ли я оставаться частью его жизни. Словно впав в оцепенение, я смотрю на него, не в силах произнести ни слова. Наконец он останавливается у балконной двери, спиной ко мне. Плечи его опущены, словно он только что сбросил тяжкий груз. Он медленно поворачивается ко мне:
– Ты не просто испортила вечер, детка. Ты испортила собственную жизнь.
Этой ночью мне не хочется спать в маминой кровати. Мама причинила мне слишком много бед. По ее милости я лишилась работы, дома, надежды. Лишилась Эндрю. Да, характер у Эндрю не из легких. Честно говоря, иногда он вел себя как стопроцентный эгоист. Но все же я чувствовала себя увереннее, когда он был рядом. А теперь он меня бросил, и я не смогу забеременеть.