— За одного-единственного такого графа.
— Одного-единственного…
— Какая жалость! — грустно вздохнула Джиллиан. — Кажется, я нашла двух мужчин, удовлетворяющих условию…
— Джиллиан, — проговорил он все так же медленно.
— …и оба они возбуждают одни и те же чувства, когда я с ними…
— Джиллиан! О чем это она?
— …и оба так примечательно похожи, когда делают некоторые вещи… например, когда целуются…
— Что ты такое говоришь?
— …можно подумать, что это вовсе не два человека, а один и тот же!
— Один и тот же? Так она узнала?
— Разумеется, это смешно. — Джиллиан подошла к нему совсем близко. — Кто в здравом уме мог бы подумать, что четырнадцатый граф Шелбрук… — она ткнула его кулаком в грудь, — …и есть Этьен Луи Туссен?
— В самом деле, кто? — слабым голосом выдавил Ричард.
— Мог бы ты вообразить нечто подобное, Ричард? — Она снова ткнула его в грудь.
— Я?
Он с трудом сглотнул. Она знает!
— Или мне следовало сказать «мсье Туссен»? — Еще один тычок.
— Туссен? — произнес он так, словно впервые слышал это имя.
— Этьен Луи Туссен!
Джиллиан сопровождала каждое слово новым ударом.
— Ох! — Ричард схватил ее за руку. — Ты мне делаешь больно.
— Да что ты? — Она усмехнулась. — А кому именно я делаю больно?
Глаза их встретились, и впервые за эти дни у Ричарда промелькнула надежда.
— Тебе рассказал Томас?
— Томас? Мой брат? — Брови ее сошлись на переносице. — Он знал твою тайну?
— Да, конечно. — Ричард слегка перевел дух. Может, удастся свалить все на Томаса. — Туссен — это главным образом его изобретение.
— А знает ли он, как ты воспользовался этим изобретением, чтобы выведать мои чувства?
— Он ничего не знает о сеансах у Туссена, — неохотно признался Ричард. — Это целиком моя идея. Вначале это казалось хорошим планом, — произнес он уже еле слышно.
— Прежде чем мы пойдем дальше, почему бы тебе не рассказать, в чем, собственно, заключался этот план?
Ричард попытался собраться с мыслями, выбирая и тут же отбрасывая один ответ за другим.
— Мне казалось, то есть я думал…
— Что если я стану колебаться, согревать ли мне постель графа Шелбрука, то окажусь более благосклонной к ухаживаниям Этьена Луи Туссена?
— Примерно так. — Произнесенное вслух, все это звучало совершенно нелепо.
— И сработал твой план?
— Не вполне. — Тон его был виноватым. — Но ты гораздо проще и легче расслаблялась с Туссеном, чем со мной.
— Но когда я, употребляя твое выражение, расслабилась с тобой, почему ты продолжал меня обманывать?
— Мне надо было понять, что ты ко мне испытываешь. В конце концов, ты доверилась Туссену.
— Глупая неосмотрительность. — Джиллиан покачала головой. — Ну и как, удалось тебе узнать мои чувства?
— Само собой. Ты любишь Туссена.
— Ну да? И что тебя убедило в этом?
— Ты сама об этом сказала. — Новая вспышка боли резанула Ричарда по сердцу. — Заявила, что не можешь быть близка с мужчиной, которого не любишь.
— Ну и?.. — поторопила она.
— И ты отдалась Туссену. — Он прищурился. — В полном упоении, смею добавить.
— Но это был ты!
— Да, я, — неохотно согласился он.
— И теперь все зависит от того, когда я узнала правду. Верно?
— Полагаю, что так, — вынужден был признать Ричард, понимая, что Джиллиан права.
— Ну а если я скажу тебе, что пришла в студию Туссена, вернее, твою, чтобы отыскать мальчишку, который приносил мне записки — и Туссена, и твои?
— Мальчишку? Боже милостивый, я посылал с записками одного и того же мальчишку?
Он звонко шлепнул себя ладонью по лбу. Ему и в голову не приходило, что двойники пользовались услугами одного и того же рассыльного. Какая глупая ошибка! Поистине он заслуживал быть разоблаченным.
— Кстати, тебе известно, что ты забываешь запирать дверь?
— Да, мне об этом уже говорили.
— Ну вот, пока я ждала неуловимого Туссена, то наткнулась на только начатую картину. Пейзаж, очень милый, немного театральный. Поляна в лесу, и на поляне павильон в стиле греческого храма.
— Храма?
— И в дополнение к стилю со шляпой на шпиле. — Для пущей драматичности Джиллиан сделала долгую паузу. — Моей шляпой.
Ричард долго смотрел на нее в молчании. Крохотный огонек надежды затеплился в душе.
— Значит, в ту ночь, когда ты…
— Соблазняла Туссена? Соблазняла тебя?
— Ты знала, что это был я, — произнес он уверенно.
— Угу, — подтвердила она, не разжимая улыбающихся губ.
— Но ты не сказала мне об этом.
— Тогда пропала бы вся прелесть игры.
— Ты допустила, чтобы я поверил, что ты любишь другого человека, раз уж ты его соблазняешь. — Он скрестил руки на груди. — Как ты могла так поступить со мной?
— А ты допустил, чтобы я поверила, что ты — это другой человек! — Джиллиан тоже скрестила руки на груди. — Как ты мог так поступить со мной?
— Я сделал это потому… потому, что хотел…
— Получить мое наследство? Мое состояние?
— В самом начале — возможно, однако я также хотел, чтобы ты полюбила меня. В этом было столько же гордости, сколько жадности.
— А в конце? Что было в конце?
— В конце? — Он посмотрел ей в глаза, такие голубые и глубокие, полные таких же сильных эмоций, как и его собственные. — Любовь, Джиллиан. В конце была любовь.
Необыкновенный свет вспыхнул в ее глазах.
— Ты любишь меня, Ричард?
— Да, черт меня побери! Я люблю тебя. — Он смотрел на нее со всей страстью, которая бушевала в нем. — Именно поэтому я и не могу на тебе жениться.
— Но это не имеет ни малейшего смысла.
— Конечно, имеет. — Он запустил руку в волосы и принялся вышагивать по комнате. — Как я могу жениться, если ты любишь еще и другого?
— Даже если этот другой — ты сам?
— Кроме того, если я женюсь на тебе сейчас, до твоего дня рождения, как ты можешь верить, что я и вправду люблю тебя? Что не согласился на этот брак только из-за денег?
— В таком случае женишься ли ты на мне после дня моего рождения?
Он замер на месте.
— Но в таком случае ты не получишь наследства!
— Ответь на мой вопрос, — тихо сказала она.
Прошла минута, полная напряжения. Наконец он заговорил.
— Миледи Джиллиан, мне нечего предложить вам, кроме титула, дома с дырявой крышей и таланта, о котором никогда не смогу заявить публично, но если вы окажете мне честь стать моей женой после дня вашего рождения, я употреблю остаток дней моих на то, чтобы сделать вас счастливой.
— Очень хорошо. — В голосе ее прозвучало легкое смущение. — Милорд Шелбрук, я сочту за честь стать вашей женой сразу после дня моего рождения.
— А как же быть с твоей финансовой независимостью? — Он со страхом выговаривал эти слова, опасаясь, что она переменит решение. — С помощью таким художницам, как Эмма?
— Им придется обойтись без меня. Я… то есть мы продолжим собрания у меня в салоне. Что касается моей независимости, это ничтожная цена за честь называться графиней Шелбрук.
— Ничтожная? Ты готова отказаться от шестисот тысяч фунтов, восьми кораблей…
— Абсолютно.
— …и огромных земельных владений?
— Они в Америке. И скорее всего представляют собой самые настоящие болота. Я все равно никогда не увидела бы их.
— И ты бросишь все это? Ради меня?
— Да.
— Почему?
— Почему? — Она широко раскрыла глаза. — Думается, человек, достаточно умный для того, чтобы играть роль сразу двух мужчин, вполне мог бы не спрашивать об этом.
— Скажи сама.
Он двинулся к ней.
— Зачем?
Джиллиан подняла голову и сделала шаг ему навстречу.
— Затем, что мне необходимо услышать, как ты это скажешь.
— Необходимо?
Она стояла уже совсем близко.
— Необходимо.
— Хорошо. Богатая или бедная, я не хочу прожить свою жизнь без тебя. Ни одного дня, ни одной минуты. — Она была уже в его объятиях. — Потому что люблю тебя.
Радость охватила Ричарда; губы их встретились, и ему уже было безразлично, обретут они состояние или потеряют. Сохранятся тайны или раскроются. Только эта женщина — сейчас и навсегда…
Послышался стук в дверь, которая тотчас отворилась.
— Прошу прощения, — сказала Джослин, просовывая голову в комнату.
Ричард застонал, поднял голову и посмотрел в голубые глаза любимой женщины.
— Имей в виду, что ты получишь и мое семейство.
Джиллиан рассмеялась:
— А ты обретешь Эффингтонов! Обмен вполне справедливый, как мне кажется.
Джослин откашлялась.
— Я нечаянно подслушала.
Ричард выпустил Джиллиан из объятий, но не отступил от нее ни на шаг.
— Ты бы ничего не услышала, если бы не прижалась ухом к двери.
— Это уж было вовсе незачем. — Джослин не замедлила войти в комнату. — Мне думается, к счастью для всех нас…
Джиллиан перебила ее:
— Вы что же, все трое подслушивали?
— Ничего подобного, — обиделась Джослин. — Только я и Бекки.
— Привет, Ричард, — донесся из-за двери голос Бекки, но в проеме появилась лишь ее приветственно машущая рука.
— Что вам нужно? — вышел из терпения Ричард, сверкнув глазами.
Джослин в ответ наградила его не менее огненным взглядом.
— Как я уже говорила, нам кажется, что если ты любишь Джиллиан, а ведь ты любишь, правда?
Ричард возвел очи к потолку, потом, смирившись, кивнул.
— А она любит тебя… — Джослин повернулась к Джиллиан.
— Словом «тебя», я полагаю, вы обозначаете Ричарда, графа Шелбрука, но не Ричарда, носящего иную фамилию? — с невинным видом задала вопрос Джиллиан.
Джослин слегка смутилась.
— Я обозначаю… да, Ричарда.
— Понимаю. — Джиллиан ласково улыбнулась. — Да, я люблю его.
— Отлично, — просияла Джослин. — Но если вы любите друг друга, зачем вам терять состояние?
— В самом деле, зачем?
— Разве не достаточно убедиться, что вы оба готовы им пожертвовать? — Голос Джослин становился все напористее. — Я совершенно не понимаю, почему мы… то есть вы должны прожить всю нашу… то есть вашу жизнь в бедности…