ободно ниспадали ей на плечи. Ни одна иллюзия не пристала к ней – наверное, сегодня утром она даже не смотрелась в зеркало, – и Анри был очарован ее неприукрашенной красотой. Ее носом с небольшой горбинкой и россыпью веснушек. Крошечным жемчужно-белым шрамиком на подбородке. Бледно-розовыми овалами ее ногтей, которые она привыкла грызть, когда волновалась.
Джульетта смотрела на него, хмурясь.
– У тебя усталый вид. – Анри вздрогнул, осознав, что перед выходом из своей комнаты забыл окутать себя иллюзиями. Из-за своей ночной работы и тревоги за Джульетту он почти совсем не спал. Должно быть, выглядит он ужасно. Он поймал себя на том, что, как ни странно, это в общем-то не беспокоит его.
– Да? Что ж, тогда из нас получилась хорошая пара, потому что ты, напротив, выглядишь отлично отдохнувшей. – Минувшей ночью, вместо того чтобы запустить в ее комнату сны, он влил в нее ощущение глубокого расслабления и позволил ей погрузиться в исцеляющее блаженство забвения. Он надеялся, что это сработало.
Она улыбнулась:
– Да, отдохнула я действительно хорошо. Итак, что вы приготовили для меня на сегодня?
Анри открыл рот, затем закрыл его опять.
Джульетта была так спокойна, у нее, судя по всему, было такое хорошее настроение, что в душе Анри шевельнулось сомнение. Может быть, она все-таки наконец поддалась волшебству. Может быть, ему стоит устроить для нее какое-нибудь великолепное приключение и отложить весь свой план, пока он не будет более уверен.
Ее лицо стало серьезным
– В чем дело? Что не так?
Анри вдруг почувствовал, что ему недостает той закрытости, которую обеспечивали ему его иллюзии. И удержался от искушения изобразить спокойствие и невозмутимость.
– Ты все еще хочешь получить ответы?
Она склонила голову набок, словно напрягая свою память. Ее лицо помрачнело, затем просветлело и помрачнело опять. Когда она заговорила, ее голос был тих.
– Да, хочу.
– Тогда идем.
Идя, они молчали. Он мог бы привлечь ее внимание к Четырем Волшебным Садам – по одному на каждое время года. Гости могли поиграть в снежки среди зимнего ландшафта, где солнце светило достаточно ярко, чтобы снег, покрывающий пологие холмы, сверкал, но было недостаточно жарко, чтобы он растаял; или они могли сорвать спелое яблоко и прогуляться по осеннему лесу, где с деревьев падали яркие листья и приятно шуршали под ногами. Те, кто предпочитал весну, могли устроить пикник у журчащего ключа, где постоянно цвели цветы пастельных тонов, а другие имели возможность посидеть на песке, жарясь на солнце в окружении вечного лета. Но Анри чувствовал, что все это если и впечатлит Джульетту, то лишь ненадолго.
Он провел ее по лабиринту коридоров, пока они не оказались в северо-западном углу главного здания. Здесь у скрытой от взоров гостей стены находилась узкая лестница, ведущая наверх. Анри принялся подниматься по ней с легкостью и быстротой человека, делавшего это уже много раз, но спуск был крутым, и идущая за ним Джульетта устала. Он несколько раз останавливался, давая ей возможность передохнуть.
Наконец они остановились перед высокими деревянными дверьми. Анри толкнул их и отступил в сторону.
Джульетта потрясенно ахнула, переступив порог. Это помещение было огромным, и в находящиеся по обе его стороны французские окна лились яркие солнечные лучи. Толстые деревянные балки поддерживали сводчатый потолок, а пол был выложен плиткой с затейливым мозаичным узором. Но взгляд Джульетты был устремлен на бесчисленные ряды стеллажей, занимающих все пространство и тянущихся, насколько хватало глаз. На их полках стояли тысячи стеклянных сосудов всевозможных форм и цветов. Тут были темно-изумрудные банки в форме больших луковиц, узкие ярко-оранжевые вазы, насыщенно синие бутылки, напоминающие цветом океан. Притом здесь не нашлось бы двух полностью одинаковых сосудов.
Благодаря потокам солнечного света, играющего на всем этом цветном стекле, помещение было похоже на старинный собор.
В воздухе чувствовался металлический привкус волшебства – Анри ощущал его на своем языке и чувствовал, как оно вливается в его жилы.
– Что это за место? – спросила Джульетта, и в ее голосе прозвучало изумление и смятение.
– Я называю его Залом Воспоминаний, – ответил Анри.
– Воспоминаний? – повторила она, и в тоне ее послышался вопрос, как будто ей хотелось, чтобы он объяснил ей здешнюю иллюзию. Но здесь не было иллюзий. Единственным видом волшебства в этом зале были тысячи воспоминаний, вихрящихся под стеклом. У Анри это было одним из самых любимых мест. Иногда, когда ему бывало особенно одиноко, он приходил сюда и впитывал воспоминания, как ребенок, тайком уплетающий лакомства – поглощая за один раз сразу десятки воспоминаний, пока его не переполняла ностальгия, сладкая, с чуть заметной горчинкой.
Что-то в выражении его лица заставило измениться в лице и Джульетту. Она положила руку на его предплечье.
– Чьих воспоминаний?
Анри приготовился. Ответить на этот вопрос было труднее всего.
– Они принадлежат «Сплендору», – осторожно сказал он. – Пока их не продадут кому-то из гостей.
Она пристально посмотрела на него, явно неудовлетворенная его ответом.
– Но откуда они взялись?
Анри потер ладонью лицо и подумал о том, как с классной доски стирают неверное решение математической задачи. Его подход был неверен, ему надо начать сначала.
– Давай попробуем еще раз, – сказал он. – Ты помнишь, как в нашу первую встречу ты спросила меня, какова моя роль в отеле?
– Ты ответил мне, что ты творец иллюзий.
– Да. И так оно и есть. Большая часть того, что ты видишь в «Сплендоре», – это иллюзия. Мы делаем так, чтобы то, что окружает гостей, выглядело более великолепным, чем оно есть. Но это всего лишь низшее волшебство, и научиться ему легко. Однако помимо роскоши, каждый гость получает здесь Неповторимое Переживание – нечто такое, благодаря чему сбывается его мечта. Нечто реальное и непреходящее, остающееся с ним и после того, как он вернется домой. Создание Неповторимых Переживаний – это и есть моя роль.
Джульетта прижала руку к груди, будто пытаясь удержать на месте свое сердце
– Я не понимаю. Значит, эти переживания рождаются здесь?
– Да.
– И это не иллюзии? А… – Она осеклась, как будто ей было трудно заставить себя закончить начатую фразу.
Он взъерошил пальцами свои волосы.
– Иногда кому-то из гостей хочется что-то забыть. Например, когда его любовные отношения с кем-то испортились, и воспоминания о них только причиняют ему боль. Но другой гость может явиться в «Сплендор», желая пережить романтические чувства. И мы предлагаем таким гостям возможность заменить одно их воспоминание другим. Я могу удалить воспоминание о влюбленности из памяти того гостя, который не хочет его, и продать его тому, который желает, чтобы оно у него появилось. И оба гостя покидают отель удовлетворенные.
– Но с какой стати человеку платить за такое воспоминание, которое ему не принадлежит? Если ты хочешь стать свидетелем того, как двое незнакомых тебе людей влюбляются друг в друга, ты можешь почитать книгу.
– Вот тут в дело и вступает иллюзия. Я могу вплести воспоминание в сознание человека таким образом, добавив такое количество сугубо личных деталей, что он почувствует себя так, будто оно принадлежит именно ему. – Он замолк, ожидая, чтобы она сама додумала то, чего он не сказал. Но она молчала, и он продолжил:
– Или, скажем, кого-то мучает повторяющийся ночной кошмар, раз за разом наносящий ему душевную травму. Этот гость желал бы избавиться от такого воспоминания навсегда. Но другой гость может увидеть эту ситуацию в совершенно ином свете и решить, что ему будет приятно пощекотать себе нервы. Ты понимаешь, о чем я?
Джульетта отвернулась от него и пристально смотрела на стеклянные сосуды, водя пальцами по полкам, на которых хранились воспоминания. Ему хотелось знать, о чем она думает.
Он провел ладонью по длинногорлой бутылке из фиолетового стекла.
– С тобой когда-нибудь происходило нечто такое, о чем ты предпочла бы забыть?
Она замерла, затем поглядела ему в глаза. Ее взгляд был суров.
– Я бы предпочла не помнить, как ты исковеркал мою сестру. Может, найдется такой гость, которому захочется почувствовать себя полностью опустошенным? – Она не стала ждать ответа, а бесцеремонно повернулась к нему спиной и быстро направилась в противоположную часть зала.
Он сделал все это неправильно. Догнав ее, он коснулся ее руки.
– Подожди. Ты не понимаешь.
Она отдернула руку и повернулась к нему:
– Да, Анри, не понимаю. Так объясни мне. Какое воспоминание ты дал Клэр, чтобы оно изменило ее?
У него упало сердце. Он не стал договаривать, чтобы она смогла сама сделать выводы, но теперь ему стала понятна его ошибка. Он недоговорил слишком многого, и она сделала неверные выводы.
– Я не давал Клэр новых воспоминаний, – тихо сказал он. – Я забрал у нее воспоминания о тебе. Она хотела поменять их на другое переживание.
От ее лица отхлынула вся кровь.
– Забрал? – В ее голосе зазвучали истерические нотки, и она сделала шаг назад, прочь от него.
Анри хотелось подойти к ней, но вместо этого он заставил себя остаться на месте.
– Мне так жаль. Но я подумал, что ты достойна узнать правду.
– Ты лжешь. Клэр никогда бы не продала меня. – Гнев, прозвучавший в ее голосе, не удивил его – он видел, как этот гнев вспыхнул в ней, как сдвинулись ее брови, руки сжались в кулаки, тело задрожало, – но он не ожидал, что ее гнев будет направлен на него. Ведь это Клэр предала ее.
Он покачал головой:
– Я бы не стал тебе лгать.
Джульетта рассмеялась резким смехом.
– Ты специализируешься на обмане. И только и делаешь, что лжешь.
Это обвинение поразило его, как пощечина. Он всю свою жизнь – ту ее часть, которую он помнил, – жаждал чего-нибудь неподдельного, лишенного прикрас. Но теперь, когда он выложил эту холодную, ничем не приукрашенную реальность на стол, как игрок, демонстрирующий выигрышную комбинацию карт, ему пришло в голову, что, возможно, его стремление к правде было лишено всякого смысла. Правда тяжела, неприятна и сложна. И ему было ужасно от того, как Джульетта сейчас смотрит на него. Как будто он оживлял кошмары, а не осуществлял мечты.