Сплендор — страница 20 из 50

– Там, куда мы идем, пижама и халат – это самое оно.

– Но куда мы идем?

– Вы все увидите сами. – В голосе Кэли звучало радостное волнение, и у Джульетты забрезжила надежда, что она хочет отвести ее в какую-то скрытую от глаз гостей часть «Сплендора», чтобы удовлетворить ее любопытство относительно здешнего персонала.

Но вместо этого Кэли привела ее в уютную, тускло освещенную комнату, где на полу, опираясь на огромные подушки и накрытые ворсистыми одеялами, лежало около десяти человек. Здесь же на большом кожаном кресле, подобрав под себя босые ноги, сидела женщина, а рядом с ней в каменном очаге горел огонь.

Эта сцена была полна очарования, но в ней отсутствовало то феерическое волшебство, которого Джульетта уже привыкла ожидать от «Сплендора». Все выглядели непринужденно и словно чего-то ждали. Может быть, это собрание персонала?

– Что мы тут делаем? – прошептала Джульетта.

Кэли кивком показала на женщину, сидящую в кресле у огня:

– Кэденс плетельщица.

Джульетта недоуменно уставилась на Кэли:

– А что она плетет?

– Истории.

Робкая надежда Джульетты погасла. Ее хотят сбить с пути. Отвлечь. Не дать ей выяснить то, что ей необходимо узнать. Она едва не вышла из комнаты, но тут Кэденс начала говорить:

– Давным-давно в одном не очень далеком краю…

Все замерло, как будто сама земля затаила дыхание, ожидая того, что произойдет. Слова Кэденс были будто проникнуты светом луны и звезд, и она сплетала из них переливающийся всеми цветами гобелен, затейливый и невыразимо прекрасный.

Джульетта забыла, где она находится, забыла, кто она. Она становилась пираткой, бороздящей моря. Искательницей приключений, отправившейся на поиски сокровищ. Повелительницей драконов, летящей, сидя на спине огромного крылатого существа, и чувствующей ветер в своих волосах.

Голос Кэденс сладко обволакивал ее, уносил ее в другой мир, такой, где она всегда была героиней, а ее приключения – как бы трудно ей ни приходилось – в конечном итоге неизменно увенчивались успехом. Когда Кэденс наконец замолкла, Джульетта чувствовала себя невесомой, словно пылинка, пляшущая в солнечном луче. Но затем комната начала медленно выходить из транса, люди шевелились, вставали, потягивались. Чары разрушились, и Джульетта ощутила в себе зияющую пустоту.

Когда-то в детстве она упала с дерева. Время словно замедлилось, когда она полетела вниз с высокой ветки, оно тянулось, как стекающий с ложки мед. Затем она ударилась о землю с такой силой, что утратила способность дышать, поскольку из ее легких вышибло весь воздух, а кость руки жутко хрустнула, и рука изогнулась под неестественным углом.

На ее крик прибежала мисс Дюран и, увидев ее, побледнела. Джульетта была охвачена истерикой, вызванной паникой и болью.

Явившийся врачеватель заставил ее проглотить столовую ложку горького лекарства, от которого ее чуть не стошнило. Но, когда оно оказалось у нее в желудке, ее боль притупилась, она словно оторвалась от всего, что ее окружало, ее окутал туман, и она погрузилась в спокойный сон.

Однако, когда она проснулась, ей показалась, что ее рука болит еще сильнее – это было из-за того, что ее сон был так сладок, так безмятежен.

Такое же чувство владело ею и сейчас. Тогда, в детстве, она умоляла врачевателя дать ей еще горького лекарства, чтобы притупить боль, а теперь ей отчаянно хотелось броситься к Кэденс и просить ее продолжить эти ее восхитительные истории о подвигах и приключениях. Просить о новой дозе лекарства, чтобы более не испытывать дискомфорта.

Со вчерашнего дня Джульетта пыталась сбросить с глаз морок фантазий, чтобы увидеть реальность, как она есть, как бы трудно это ни было.

И теперь, после того как несколько последних часов она провела в сладком забытьи царства грез, ей было еще тяжелее возвращаться к холодной жестокой правде. Да, фантазии были лучше, чем реальность. Особенно такие, как в историях, сплетаемых Кэденс, такие, верить в которые было еще легче, поскольку они не притворялись чем-то другим. Не то что овсянка, маскирующаяся под суфле. Эти истории были лекарством для души, притупляющим боль и позволяющим тебе унестись прочь от реальности без ухищрений, без обмана. Правда, последствия пробуждения были ничем не лучше.

Кэли взяла Джульетту под руку:

– Ну, разве это было не чудесно?

Джульетта чувствовала, что к глазам ее подступили слезы, но нельзя показывать их Кэли. Теперь она была уверена – визит к плетельщице историй был способом отвлечь ее, заставить прекратить свои расспросы об отеле, а раз так, необходимо создать у Кэли впечатление, что ее маневр сработал. Как ни ненавистна была Джульетте ее реальная жизнь, она не могла отказаться от поисков пути в Зал Воспоминаний, дабы получить ответ на вопрос о том, почему Клэр захотела избавиться от нее. И никакие бездумные удовольствия не отвратят ее от цели, как бы сладки они ни были.

Джульетта изобразила на своем лице сияющую улыбку, не имеющую ни малейшего отношения к ее истинным чувствам.

– Да, чудесно, – подтвердила она.

– Я знала, что вы будете в восторге!

Джульетта ощутила злорадное удовлетворение.

Похоже, Кэли тоже не мастерица проникать сквозь флер иллюзий.

Глава четырнадцать. Анри

Анри бесцельно болтался по отелю. Гости обычно не замечали тех, кто работал в «Сплендоре», а другие работники время от времени кивали, увидев его, или здоровались, но Анри не мог не заметить, что, проходя мимо него, его коллеги немного ускоряли шаг. А иногда даже делали вид, будто не видят его вообще.

Впрочем, возможно, все это было просто плодом его воображения.

Двое портных примерно того же возраста, что и он сам, шли ему навстречу с противоположного конца коридора, катя большие вешалки на колесиках, полные одежды, обуви и шелковых масок – вещей, явно приготовленных для предстоящего бала-маскарада. Анри поднял руку, чтобы помахать им, но тут оба парня повернулись друг к другу и заговорили, как будто они с самого начала были поглощены увлекательной беседой.

Он опустил руку. Значит, это не плод его воображения. Персонал отеля всегда держался от него на расстоянии. С некоторыми из них он поддерживал вежливые рабочие отношения, но по большей части он работал один.

У него защемило сердце, как бывало не раз. Именно это чувство так часто и приводило его в Зал Воспоминаний, где он мог насладиться тем, что связывало людей с их близкими, – чувством, что у тебя есть братья или сестры, знающие твои секреты, родители, воспитывающие тебя, друзья, радующиеся твоим радостям и поддерживающие тебя в печали. Сам он был лишен всего этого. Единственными близкими ему людьми были Стелла и Тео.

А теперь он поставил это под удар.

Его последний разговор со Стеллой выбил его из колеи. Он вспомнил раздражение, которое слышалось тогда в ее тоне. Как это могло произойти?

Он сообщил ей только малую часть правды, а она так раскипятилась, что он так и не решился рассказать ей все. Но в конечном итоге она узнает. А значит, он должен исправить положение, и притом быстро. Наверняка есть какой-то способ сделать так, чтобы пребывание Джульетты в «Сплендоре» оставило в ее душе позитивные чувства; если она уедет отсюда счастливой, репутация отеля не пострадает, и Стелла будет удовлетворена.

Но он по-прежнему не знал, как этого добиться. У него было такое чувство, будто его сознание полно чисел, но всякий раз, когда он пытается их сложить и узнать сумму, его внимание начинает блуждать, и ему приходится все начинать сначала.

Он продолжал бесцельно бродить по коридорам, пытаясь избавиться от тумана в голове, и остановился, только обнаружив, что дошел до подножия лестницы, ведущей в пентхаус. У него не было намерения приходить сюда, но, возможно, его ноги знали, что ему хочется ощутить себя частью семьи, хотя его голове это было невдомек. Стелла сейчас наверняка на работе – она редко возвращалась к себе до наступления темноты – но, может быть, там, наверху, находится Тео. Если кто и знал, как можно вернуть себе расположение Стеллы, то это он. Эта мысль приободрила Анри, и он начал подниматься, перешагивая через ступеньки.

Когда он добрался до лестничной площадки, находящейся на один пролет ниже пентхауса, до его слуха донеслись голоса. Возможно, Стелла все-таки у себя. И тут он услышал свое собственное имя и застыл.

– Я уже не уверена, что Анри может справиться с этой проблемой, – послышался сверху голос Стеллы.

В ушах Анри застучала кровь, и он прижался спиной к стене.

– Я продолжаю пристально наблюдать за ситуацией. – Этот голос принадлежал Кэли. – Она задает много вопросов, но пока что мне удавалось направлять ее внимание в нужное русло.

Стелла неопределенно хмыкнула:

– Мы не можем позволить себе идти на риск. А как Джульетта относится к Анри?

– Кажется, он нравится ей, – сказала Кэли, – но в начале этой недели ее настрой внушал мне больший оптимизм. Пока что она не выказала интереса к тому, чтобы завязать романтические отношения. Вы хотите, чтобы я держала его подальше от нее?

– Нет. Анри… – Стелла сделала паузу, будто подыскивая подходящее слово, и Анри затаил дыхание, ожидая того, что она может сказать. Но, когда она заговорила опять, удар оказался еще больнее, чем он представлял себе в самых худших своих опасениях. – Он слаб и уязвим. Я не хочу расхолаживать его. И кто знает? Может быть, он все-таки чего-нибудь добьется. Но держи меня в курсе. Если она станет источником проблем, нам, возможно, придется принять более радикальные меры.

– Будем надеяться, что это не понадобится. Но вы будете первой, если я узнаю что-то новое.

– Спасибо, Кэли. Я рада, что могу рассчитывать на тебя.

– Конечно, можете.

Звук шагов заставил Анри торопливо сбежать вниз. Он быстро шагал по коридорам, больше не раздумывая о таких вещах, как душевная близость, сам не свой от ужасных чувств.

Он слаб и уязвим.

Его обжег стыд, когда он вспомнил о своем обещании Стелле оберегать ее достояние. Оберегать «Сплендор». А она все это время считала его вообще не способным что-либо уберечь, что-либо защитить; считала его слабым.