Стелла велела Анри полностью удалить из ее сознания это воспоминание и те кошмары, которые оно породило. Она хотела избавиться от них, а некоторые клиенты были готовы щедро заплатить за подобное приключение. Вечером того же дня Анри разыскал в ее памяти как ее воспоминание о прыжке со скалы, так и о ее разговоре со Стеллой.
– Вы уверены, что вы этого хотите? – спросила Стелла, положив локти на стол и глядя на нее с мягким участием на лице. – Удаление воспоминаний – это радикальный шаг. Такое решение нельзя принимать легко.
Женщина сидела напротив Стеллы, выпрямив спину и крепко сжав руки, лежащие на колени.
– Да, уверена, – ответила она. Ее тон был решителен и спокоен. – Мне не будет покоя, пока я от него не освобожусь.
Стелла кивнула, развернула контракт, достала из ящика стола перо и пододвинула их к гостье.
– Я вас понимаю. Поставьте подпись вот здесь, и мы позаботимся обо всем.
Анри не помнил, видел ли он подобные переговоры в воспоминаниях Клэр, но он наблюдал столько похожих бесед, что это натолкнуло его на мысль. Он легко коснулся запястья Джульетты.
– А что, если я могу доказать тебе, что Клэр согласилась на это? Что она знала, что делает?
Джульетта посмотрела ему в глаза:
– Это бы разбило мне сердце.
Но, когда он вышел из зала, она последовала за ним.
На стенах главного коридора, установленные через равные промежутки, горели масляные лампы, омывая «Сплендор» мягким желтым светом. Напряженные мышцы Анри начали расслабляться. Ночью, когда все вокруг было тихо и недвижно, он чувствовал себя в отеле особенно хорошо.
Но ему было ясно, что Джульетта не испытывает сейчас таких чувств. Идя рядом с ним, она теребила зубами свою нижнюю губу и вертела тонкое серебряное колечко на своем указательном пальце.
– Куда мы идем? – спросила она наконец.
– В архив. – Краем глаза Анри наблюдал за ней. Ее рыжие волосы блестели в свете ламп, на щеках рдел яркий румянец. Он слышал ее неровное дыхание. Она была взволнована.
Его кольнуло чувство вины. Вероятно, сейчас ему следовало бы выпроводить ее из отеля и пожелать ей всего наилучшего. Возможно, его нынешний план не сработает, как и все то, что он перепробовал прежде. Джульетта упрямо не желала принимать правду, и он был не уверен в том, смогут ли железные доказательства, которые она увидит, убедить ее, или же она продолжит верить, что Клэр не способна на предательство. Правильно ли он поступает, пытаясь доказать ей, что ее сестра не заслуживает преданности? Или же тем самым он только причиняет ей еще большую боль?
У него все еще теплилась слабая надежда на успех. Если он сумеет помочь Джульетте увидеть реальность как она есть и принять правду, возможно, у них еще останется время на то, чтобы осуществить ее мечты. И тогда она покинет «Сплендор», чувствуя себя счастливой, а Анри сможет доказать, что он вовсе не слаб, что Стелла не зря оказывает ему доверие. Может быть, он еще сможет добиться, чтобы она гордилась им. Подумав об этом, он тут же одернул себя. Нельзя чувствовать себя таким юным и наивным, нельзя так отчаянно жаждать ее одобрения.
Анри настолько ушел в свои мысли, что едва не прошел мимо маленькой неприметной двери. Но резко остановился, и Джульетта наткнулась на него.
От неожиданности она резко выдохнула, и Анри схватил ее за руку, чтобы не дать ей упасть.
– Извини, – сказал он. – Я чуть не… – Но тут он заметил, что она напряглась. Анри отпустил ее и отвел глаза. – Извини, – повторил он. – Мы уже на месте.
Он повернул дверную ручку и толкнул дверь, поморщившись, когда ее петли заскрипели, разорвав тишину. Он затаил дыхание и подождал несколько долгих минут, опасаясь услышать шаги. Но никто не явился. Отель был все так же тих.
Он бросил взгляд вправо, влево, затем переступил порог и сделал Джульетте знак последовать за собой.
Но она осталась стоять.
Оглянувшись, он увидел, что она застыла на месте и дрожит.
– Что с тобой?
Но она даже не взглянула на него. И тут до него дошло. Архив был защищен волшебством. Он так старался произвести как можно меньше шума, что совсем не обратил внимания на мощную пелену иллюзий, окутывающую вход в архив. И то, что видела Джульетта, что бы это ни было, явно внушало ей ужас.
– Все это нереально, – сказал он ей.
– Я терпеть не могу пауков. – Она произнесла это сквозь стиснутые зубы.
– Я тоже. Но здесь нет пауков. Это иллюзия. – Он протянул ей руку, но она проигнорировала ее.
– Джульетта, ты же сумела раскусить иллюзии, защищающие Зал Воспоминаний. Ты можешь сделать это еще раз?
Она покачала головой:
– Это другое.
– Что ты имеешь в виду? – Жаль, что он может не видеть того, что видит она, тогда ему было бы легче помочь ей преодолеть этот обман чувств. Иллюзии, защищающие порог архива, носили общий характер – страхи, фобии, – а конкретные детали рождало воображение самого гостя, заставляя его видеть то, что ужасало его больше всего. Но поскольку Анри не мог точно знать, какую картину видит сейчас Джульетта, ему будет трудно убедить ее в том, что та нереальна.
История повторялась, и это не укрылось от него. Эта же самая проблема и привела его сюда – он пытался убедить Джульетту принять реальность, а не фантазию. И вот та же проблема не дает ей войти в архив.
Его руки сжались в кулаки. Как же он устал от иллюзий.
– Почему это другое? – спросил он. – Объясни мне.
Джульетта сглотнула и сделала шаг назад, все так же уставившись на что-то, находящееся в районе пола.
– Раньше я видела то, что вызывало у меня приятные чувства. А это… – Она содрогнулась. – Это куда более реально.
Почему люди устроены так, что их страхи кажутся им более убедительными, чем их мечты?
Анри мог бы демонтировать эти иллюзии, но поскольку не он их здесь поместил, ему не удалось бы их воспроизвести. Стелла и Тео распознали бы, что здесь кто-то побывал.
Но, возможно, он сможет сделать так, чтобы для Джульетты эти иллюзии стали менее реальны.
– Возьми меня за руку, – сказал он.
Она послушалась и стиснула его пальцы. Затем уткнулась лицом ему в плечо и вместе с ним переступила порог. В нем шевельнулось чувство – теплое и волшебное, – которое напомнило ему ощущение от погружения в горячие ключи.
– Теперь опасность миновала? – спросила она.
– Думаю, да. – Голос Анри звучал хрипло. Ему надо взять себя в руки. Он отпустил руку Джульетты и подошел к большому деревянному архивному шкафу, стоящему в углу. И, выдвинув его верхний ящик, начал искать нужную папку. Они были расставлены в алфавитном порядке по первой букве фамилий гостей. Все они были выведены аккуратными печатными буквами. Акорд. Агилар. Ансел. Бардес. Бастьен. Белкорт.
Вот. Бертон, Клэр.
Он достал папку из ящика, положил ее на стол и открыл. На него смотрела одна-единственная страница, и у него сдавило грудь.
Джульетта взглянула на документ и переменилась в лице. Она осторожно провела большим пальцем по имени своей сестры – как будто эти слова были самой Клэр. Как будто она вытирала слезу. У Анри сжалось горло.
Им не следовало сюда приходить.
Глава семнадцать. Джульетта
Лучше уж пауки.
Все что угодно было бы лучше, чем этот зазубренный разлом, разорвавший ее сердце пополам.
Слова будто плавали над страницей – сплошные острые углы и жестокость. Настоящим я даю согласие на забор у меня вышеупомянутого комплекта воспоминаний… дабы оставить только то, что необходимо для исключения неразберихи… я, нижеподписавшаяся, более не желаю иметь сестру.
А внизу страницы стояла знакомая подпись Клэр, выведенная под углом, как будто ее имя пыталось взобраться на холм.
Мисс Дюран как-то сказала, что горе все люди переживают одинаково, этап за этапом – сначала идет отрицание произошедшего, затем отчаянное желание изменить его и наконец принятие того факта, что ничего изменить нельзя. Так она хотела утешить Джульетту, когда та дернула ее за юбку и задала вопрос, который мучил ее все последние месяцы:
– Моя мама не вернется, да?
Мисс Дюран тогда складывала стопку полотенец. Она оставила их и опустилась на корточки, чтобы ее лицо оказалось на уровне глаз Джульетты.
– Не вернется, дорогая. Боюсь, что нет.
А затем мисс Дюран объяснила насчет горя. Сказав, что разные его этапы похожи на города, которые ты можешь посетить, идя по длинному и прямому участку главного тракта. Но, даже добравшись наконец до конца этой дороги, до города, называемого Принятием, ты можешь на следующий день повернуть назад и возвратиться в тот город, который находится в самом начале пути. И он называется Отрицанием.
Последние несколько недель Джульетта провела, мечась между верой в то, что Клэр никогда не покинет ее, и пониманием, что это неизбежно, что когда-нибудь она уйдет. Но теперь правда, написанная черным по белому, смотрела ей в глаза, и это заграждение на дороге было так высоко, что она уже наверняка никогда не сможет снова начать надеяться, что это не так.
– Джульетта?
Она подняла голову и увидела, что Анри смотрит на нее – и лицо его непроницаемо и напряжено. Он открыл рот. Закрыл его опять. Помассировал лоб большим и указательным пальцами. Почему он ведет себя так странно, несмотря на то что именно это он и ожидал здесь найти? Разве ему не следует сказать ей: Я же тебе говорил? Она моргнула, и из ее глаз вытекли слезы. Она яростно вытерла их рукавом.
Внезапно у Анри широко раскрылись глаза.
– Сюда кто-то идет.
Он схватил папку со стола и засунул ее обратно в ящик. А затем бросился к двери и выглянул в коридор.
– Иди, – сказал он и практически вытолкнул ее за дверь.
Тревога, написанная на его лице, ошеломила ее. Анри – который двигался по «Сплендору» с непринужденностью человека, который вырос здесь, выглядел так, будто он увидел призрак.
– В чем дело?
– Возвращайся в свой номер. Не останавливаясь ни для кого и ни для чего.