– Вообще-то, все не так уж страшно, – заметил он. С его стороны это тоже была уступка. Он хотел дать ей понять, что по-прежнему считает ее виноватой в своем падении, но не собирается держать на нее зуб. – А что ты тут делаешь?
– Я искала тебя. – Она принялась болтать ногами и несколько раз постучала одной туфлей о другую.
– Почему?
– От этого противного места у меня мороз по коже, – буднично ответила она, оглянувшись на отель. – Но думаю, все было бы не так уж скверно, если бы у меня имелся друг.
Анри вынырнул из воспоминания, плохо понимая, что происходит. В ушах у него звенело, как будто рядом что-то взорвалось. Возможно, так оно и было.
Почувствовав мягкое пожатие руки, он опустил глаза. Пальцы Джульетты были переплетены с его собственными, и его воспоминание обвилось вокруг их рук, будто связав их. Он хотел было отпрянуть, возразить против того, что она сидит так близко и видит нечто столь личное, касающееся его самого. Но, если честно, он был не прочь ощущать ее руку в своей – это давало ему смутное чувство безопасности. К тому же это воспоминание не казалось ему личным, касающимся его. Оно было не похоже на другие его воспоминания.
– С тобой все в порядке?
Он не знал, как ответить на этот вопрос. В порядке ли он? Его мысли перепутались, и он никак не мог понять, что он сейчас видел и что это может означать. Может, Стелла использовала его лицо, чтобы создать Неповторимое Переживание для одного из гостей? Сам он иногда прибегал к таким приемам. На этой неделе он придал облик друга детства Джеммы Кэрон из номера 124 ее партнеру по выступлению под куполом цирка.
Но нет, это что-то другое. Будь это Неповторимым Переживанием, этот сосуд не прятали бы в таком вот укромном углу, где полно пыли. Это переживание уже было бы вплетено в сознание кого-то из бывших гостей.
– Анри? – Джульетта все еще ждала ответа на свой вопрос. Тон у нее был нерешительный, как будто он был испуганным зверьком, которого она не хотела напугать еще больше.
– Со мной все хорошо, – резко сказал он.
Джульетта отпустила его руку, попыталась влить воспоминание обратно в сосуд, но облачко продолжало стремиться к нему, Анри. Наконец она загнала субстанцию обратно в зеленую вазу и заткнула ее пробкой.
– Тогда ты был еще совсем мал.
В ее словах ему послышался невысказанный вопрос. Она хотела знать, сколько ему было лет, когда Тео и Стелла взяли его к себе.
Но он не мог этого вспомнить.
– Возможно, это был не я.
– А кто еще? – Когда он не ответил, она нахмурилась. – Он выглядел точь-в-точь как ты.
Если честно, дело было не только в том, как выглядел этот мальчик. Это воспоминание имело тот же тембр и тот же ритм, которые были присущи его собственным мыслям. Ему стало трудно дышать.
– Анри? Кто еще это мог быть?
– Не знаю.
– Что ты хочешь теперь делать?
В нем боролись два желания. Ему хотелось впитать в себя каждое из воспоминаний в этом ящике, но он также хотел с силой швырнуть его в стену, чтобы все эти сосуды разлетелись вдребезги и воспоминания растворились без следа. Он хотел узнать все. И в то же время не хотел знать ничего.
В конце концов решение за него приняла Джульетта. Она достала из ящика сосуд из стекла с ледяным узором и вынула пробку.
– Лучше знать правду, даже если это причиняет боль.
Она словно угадала его мысли. Он почувствовал себя одновременно понятым и разоблаченным, и потому откровенно сказал:
– Я боюсь на это смотреть.
Ее рука сжала его колено.
– Тебе вовсе необязательно делать это одному.
Но хотя Джульетта сидела рядом, он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Однако нельзя вечно бегать от правды. Он взял у нее сосуд и опрокинул его содержимое на ладонь. Субстанция, казалось, вырывалась из его пальцев, будто желала вернуться туда, откуда он извлек ее. Но Анри не выпускал ее, чтобы то, что увидит он, смогла увидеть и Джульетта, и их обоих затянуло в еще одно воспоминание.
«Сплендор» был покрыт снегом.
Анри и Клементина быстро спускались по лестнице с величественного парадного крыльца отеля, держа в варежках дымящиеся кружки подогретого яблочного сидра и зажав под мышками противни, украденные с кухни.
Несколько запряженных лошадьми саней ждало перед крыльцом, чтобы провезти гостей по территории отеля и дать им возможность полюбоваться видами: сверкающими белыми холмами и лесами из заснеженных сосен. Вдали горел костер, вокруг которого собралась толпа.
Бассейн в центре двора замерз, превратившись в огромный каток, и гости грациозно скользили на коньках по его льду, прыгая и выделывая пируэты, как будто каждый из них тренировался по многу лет.
Но Анри и Клементину это не интересовало – им не хотелось чувствовать себя тренированными атлетами или кататься на санях и любоваться окрестностями, которые они и так уже хорошо изучили. Они желали поразвлечься.
Они старались сохранять непринужденный вид, идя мимо киосков с горячим какао, выставок ледяных скульптур и групп гостей, поющих хором, воплощая свои фантазии об обладании идеальным музыкальным слухом. Но добравшись до края территории отеля, где мощенная булыжниками дорожка между двумя живыми изгородями спускалась к Белль-Фонтейну, они отшвырнули свои кружки из-под сидра и пустились бежать.
– Ну, что, ты готов? – спросила Клементина и поставила металлический противень на снег перед собой.
– Вопрос в том, готова ли ты сама? – Анри бросил свой противень на землю, бросился на него на колени и понесся вперед.
– Эй, ты что? – возмущенно закричала Клементина, плюхнувшись на свой собственный противень, и несколько секунд спустя Анри уже чувствовал, что она мчится вслед за ним.
Он улыбался, чувствуя, как ледяной ветер мешает ему дышать и кусает его уши. Противни работали хорошо, даже лучше, чем он ожидал, и они неслись по склону холма с головокружительной скоростью.
Почти доехав до низа дорожки, Анри не удержался на своем противне и упал в снег.
– Так тебе и надо, – крикнула Клементина, мчась мимо. – Ты сжульничал, поэтому и проиграл.
Анри минуту полежал, глядя на ярко-голубое небо и чувствуя, как сквозь его куртку проникает холод. Его сердце было полно до краев, и ему казалось, что невозможно чувствовать себя счастливее. Похоже, этот день станет идеальным – для этого имелось все. Приключение. Смех. Клементина.
Над его лицом заколыхались две белокурые косы.
– Ну что, прокатимся еще раз?
– Само собой. – Он вскочил на ноги, и они взобрались обратно на холм, выдыхая облачка пара.
Они скатывались к подножию холма опять и опять, пока у них не разболелись ноги от карабканья наверх, а щеки не покраснели от холода. После захода солнца они решили погреться у одного из многочисленных костров, которые персонал развел на территории отеля. Они сидели рядом на бревне и, словно завороженные, смотрели на огонь.
– Как тебе здесь на этот раз? – спросил Анри. В последние несколько дней им было так весело вдвоем, они так хорошо проводили время, что они не говорили ни о чем серьезном, но он знал, что Клементине хочется ему что-то сказать.
– Мне было бы тут совсем тошно, – тихо проговорила она, – если бы не ты.
Он толкнул ее плечом:
– Что ж, тогда хорошо, что я есть.
Она повернулась к нему, и он увидел отражение пламени, пляшущее в ее глазах.
– Я беспокоюсь из-за папы.
– Почему? – удивленно спросил он. Они никогда толком не говорили о своих родителях. Когда он бывал с Клементиной, у него было такое чувство, будто они существуют в отдельной вселенной, включающей в себя только их двоих. – Что не так?
– Он меняется, когда приезжает сюда. И не к лучшему.
– Меняется? Как?
Клементина пожала плечами:
– Это трудно объяснить. Но этот отель что-то делает с ним. Всякий раз, когда мы уезжаем отсюда, я вижу, что с ним что-то не так. – Она рассеянно теребила одеяло у себя на коленях. – А как твои родители? С ними тоже что-то происходит? Они меняются, когда оказываются здесь?
Он ощутил тяжесть в груди. Ему не хотелось отвечать на вопросы о своих родителях, и вместо этого он задал ей свой собственный вопрос:
– А что ты имела в виду, когда сказала, что с ним что-то не так?
– Он обещал, что на мой день рождения поведет меня в ботанический сад – мы планировали это еще несколько месяцев назад. Но, когда я заговорила об этом сегодня утром, он повел себя так, будто мы никогда не обсуждали этого прежде.
– Может, он забыл?
Она покачала головой:
– Это невозможно. Мы говорили об этом много раз, и он предвкушал это так же, как и я. Он обожает ботанический сад.
– А он мог передумать?
– Не исключено. Всякий раз, когда мы приезжаем сюда, у меня бывает такое чувство, будто что-то из того, что раньше было важно для него, становится неважным.
Анри не мог понять, почему в ее голосе звучит такой страх.
– И ты боишься, что на сей раз это будет ботанический сад?
Клементина посмотрела на него с укором:
– Я боюсь, что на сей раз это буду я сама.
Огонь бросал пляшущие блики на ее лицо. Анри сжал ее пальцы. Они были холодны как лед.
– Этого не будет, – сказал он.
– Откуда тебе знать?
– Просто… – У него начали гореть уши, и он заерзал. – Никто никогда не подумает, что ты не важна.
– Если только кто-то не заставит их так думать.
– О чем ты? Как кто-то может заставить твоего отца что-то думать?
Она досадливо вздохнула:
– Не знаю. Но в этом отеле происходит что-то странное, и мне надо, чтобы ты помог мне разобраться, что именно.
У него сжалось горло, и он с усилием сглотнул.
– И как мне это сделать?
– Я еще не знаю. Но пообещай мне, Анри. – Она стиснула его руку. Он чувствовал свой пульс в кончиках пальцев. – Пообещай, что ты мне поможешь.
Она смотрела ему в глаза, и взгляд ее был искренен и полон мольбы. Что еще он может сделать?
– Не бойся, – сказал он. – Я тебе обещаю.