лянула на него. Его лицо было мрачно.
Она сжала его руку:
– Мне так жаль.
Он пожал плечами:
– Я всегда видел его именно таким.
И тут она поняла. Он оплакивал не утрату фантазии – ведь он всегда знал, каков «Сплендор» на самом деле. Он горевал: то, что он когда-то считал настоящим, не было таковым.
– Анри, я… – Но слова замерли в ее горле, поскольку из-под земли вновь донесся мощный гул и все заходило ходуном. Толпа разразилась воплями, и те, кто до сих пор шел шагом, перешли на бег, а те, кто бежал, помчались быстрее.
– Нам надо отойти подальше, – сказал Анри.
Вдалеке Джульетта увидела Тео, направляющегося прямо к ним. Он по-прежнему нес на руках Стеллу, и при каждом его шаге ее голова моталась то вверх, то вниз. Его лицо побагровело, на лбу блестел пот. Заметив его, Анри напрягся. Но продолжал стоять и ждать, пока Тео не подошел.
– Мне нужна твоя помощь… – Тео бессильно упал на колени, глотая воздух. – Анри… пожалуйста.
– Какая помощь? – спросил Анри.
Земля затряслась. Они все трое повернулись к отелю, который чуть заметно дрожал, словно ребенок на холодном ветру. Послышался шум, будто от огромного потока воды, и случилось невозможное.
«Сплендор» взорвался.
Глава тридцать шесть. Анри
Взрывная волна сшибла Анри с ног. Из-под земли извергся громадный столб воды, расшвыривая во все стороны обломки отеля – камни, куски дерева. К небу поднималось гигантское облако пара.
Анри лежал на спине, завороженно глядя на могучий гейзер, пока вокруг оседала пыль. Пусть он опоздал на много лет, но он все же выполнил обещание, которое дал Клементине. Он уничтожил «Сплендор».
Когда он наконец пришел в себя, его захлестнула паника.
Джульетта. Это имя заполнило собой его сознание, он почувствовал, как его губы произносят его, но не услышал ни звука. На мир словно опустилась пелена безмолвия. Он не слышал ничего. Совсем ничего.
Где Джульетта?
Анри сел, огляделся по сторонам, и его сердце бешено забилось. Джульетта лежала неподвижно в нескольких футах от него. С ее лба стекала кровь.
На мгновение ему показалось, что она мертва, и у него пресеклось дыхание, а сердце словно сдавил кулак. Но затем ее веки дрогнули, глаза открылись и тут же расширились, когда она увидела разрушения.
Ее губы зашевелились. Что случилось?
Анри услышал биение сердца в своих ушах, затем звон. Ему надо было столько всего ей сказать, но как ответить на ее вопрос? Она коснулась своего лба, и ее пальцы окрасила кровь.
Анри задрал рубашку и прижал ткань ко лбу Джульетты, чтобы остановить кровотечение. Она поморщилась. Он убрал ткань и осмотрел рану. И вздохнул с облегчением, когда увидел, что это всего лишь неглубокий порез, вероятно, нанесенный отлетевшим обломком.
– Ты в порядке? – Его голос звучал чуть слышно, но она, похоже, расслышала. И кивнула.
Звуки возвращались к нему медленно – так пробуждается ото сна впавший в спячку зверь, и вместе со звуками вернулся ужас. Вокруг слышались стоны людей, раненных градом обломков. Крики тех, кто звал своих потерявшихся близких. Продолжающийся шум воды, извергающейся из ямы, которая разверзлась там, где прежде стоял «Сплендор».
Анри продолжал прижимать край своей рубашки к ране на лбу Джульетты. Через несколько минут кровотечение прекратилось, и он убрал руку и сел рядом с ней на траву.
– Спасибо, – тихо сказала она. В ушах у него все еще немного шумело, но он расслышал ее. – Ты… – Ее ладонь легла на его колено. – Ты в порядке?
Он понимал, что она спрашивает не о том, ранен ли он, но не знал, что ей ответить. Его сердце точно обратилось в камень. Ему следовало бы что-то чувствовать из-за того, что отеля больше нет – печаль, или сожаление, или ликование, – но он не чувствовал ничего.
– Не знаю. – Что еще он мог сказать?
– Анри! – Он резко повернулся. Стелла лежала на земле, а Тео стоял рядом с ней на коленях. Во всем этом хаосе Анри совсем забыл про них. – Подойди, помоги мне, – позвал Тео. – Пожалуйста.
Анри торопливо поднялся на ноги, за ним последовала Джульетта. Стелла не шевелилась. Он прикусил губу и отвел глаза.
– Надо что-то сделать, – сказал Тео, – пока еще не поздно.
У Анри было такое чувство, будто его ноги стоят на противоположных краях расширяющейся трещины в земле. Его медленно разрывало пополам, и ему надо было выбрать либо одну сторону, либо другую. Хочет ли он, чтобы Стелла осталась в живых? Сможет ли он жить, чувствуя свою вину из-за того, что он дал ей умереть? Стоит ли дать ей возможность сохранить ее силу и амбиции или же лучше взвалить на себя груз ответственности, лишив ее их?
Его охватила горечь.
– Сделать что? – Анри перевел взгляд на гейзер. – Устроить ей такие же проводы, какие она устроила Клементине? Потому что только этого она и заслуживает.
– Ты не можешь так считать. Сынок… – Голос Тео дрогнул. Анри хотел повернуться и уйти, но его ноги словно приросли к земле. Он подумал о том, как Стелла учила его, как трепала его по волосам, когда он проходил мимо, как ласково улыбалась ему, когда он делал нечто такое, что вызывало у нее гордость.
Его сердце сделано не из камня, вдруг понял он, а изо льда.
Лед может растаять. Но он также может разбиться. Ему была невыносима мысль, что он поможет спасти Стеллу.
И он не мог помыслить о том, что не станет этого делать.
Он опустился рядом с ней на колени.
– Что я, по-твоему, должен делать? Я же не врачеватель. – Он прижал два пальца к шее Стеллы, но не смог нащупать ее пульс.
Тео отвел его руку.
– Для этого уже слишком поздно. Она умерла.
Анри испытал шок. Он не мог понять, что это: горе или благодарность.
– Как она умерла?
– Я не знаю, что ее убило – взрыв или же содержимое ее шприца было сильнее, чем обычно. – Взгляд Тео стал напряженным. – Но прошу тебя – помоги. Я хочу понять почему.
И Анри понял. Тео просит его не спасти Стеллу, а забрать ее воспоминания. Должно быть, к душевной боли Тео примешивается смятение, он не может понять, что к чему. Но Анри казалось, что погрузиться в сознание Стеллы было бы выше его сил. Он этого не вынесет, ведь ее многочисленные предательства и без того тяжело пережить, а тут пришлось бы смотреть на них изнутри.
– Извини. Я не могу.
– Пожалуйста, помоги, – сказал Тео. – Мне необходимо знать, что именно она забрала у меня. Я должен понять, кто я.
Джульетта положила ладонь на предплечье Анри.
– Возможно, Тео прав. Возможно, если ты поймешь ее мотивы, тебе станет легче. Вы оба заслуживаете покоя, а для этого необходимо отпустить прошлое, поняв его.
Анри не желал понимать Стеллу. Ему хотелось ненавидеть ее. Однако он не мог заставить себя просто взять и уйти. Даже после своей смерти Стелла держала его мертвой хваткой.
– Тебе незачем стыдиться своего облегчения, – сказал Тео, будто мог видеть мысли Анри. – Но, быть может, если мы поймем… быть может, когда-нибудь мы сможем простить ее.
Анри посмотрел на Тео:
– Разве можно увидеть что-то такое, что могло бы оправдать ее предательство? Неужели ты в самом деле думаешь, что когда-нибудь сможешь ее простить?
Тео долго молчал, и Анри почти что видел происходящую в нем внутреннюю борьбу.
Наконец он вздохнул:
– Нет.
Они понимали друг друга без слов. Стелла предавала свою семью слишком часто и слишком жестоко. И о прощении не могло быть и речи, во всяком случае, пока. Но Тео все равно отчаянно желал понять; он был полон решимости держать дверь искупления открытой. Что ж, возможно, он сможет сделать своему отцу этот последний дар. Даже если не сможет сделать его самому себе. Анри придвинулся ближе к телу Стеллы и сделал глубокий вдох.
Волшебство притекло к кончикам его пальцев, едва лишь он приложил их к ее вискам, словно оно только этого и ждало.
Возможно, это окажется не так трудно, как он ожидал.
Но стоило ему проникнуть в сознание Стеллы, как он осознал всю тщетность того, о чем его попросил Тео. Жизнь Стеллы была похожа на клубок безнадежно перепутанной пряжи – ее воспоминания о «Сплендоре» были полны Тео и Анри, сплетены с ее способностью творить волшебство и даже с ее восприятием самой себя. Как же ему все это распутать так, чтобы это обрело смысл?
Как-то летом, когда он был маленьким, он весь день лазал по деревьям, и в волосах у него застрял комок смолы. Стелла испробовала все, пытаясь извлечь его – сливочное и оливковое масло, лед, – но смола не отлипала. Наконец она вздохнула:
– Мы не можем ее извлечь, так что надо ее вырезать. – Увидев округлившиеся глаза Анри, Стелла рассмеялась. – Не беспокойся. Твои волосы отрастут.
Возможно, теперь ему надо применить такой же подход. Его способностей и умения не хватит на то, чтобы разобраться в ее воспоминаниях и найти среди них только те их части, которые объясняли бы ее поступки. Ему придется взять целые годы и предоставить Тео делать выводы самому. И надеяться, что в конце концов тот сумеет что-то понять.
Он пытался разобраться в сознании Стеллы, в слоях ее воспоминаний, пока не отыскал изначальную искру идеи «Сплендора». Стелла была молода – ей было примерно столько лет, сколько ему сейчас, когда ее родители рассказали ей о Днях Чудес: как иногда по весне, когда плодовые деревья начинают цвести, в долину приходит волшебство и как люди бегают по улицам, с восторгом творя иллюзии. Только представь себе, какую силу обретет тот, кто сумеет поставить это волшебство себе на службу. То была случайная мысль, но она не оставляла Стеллу, пока не превратилась в навязчивую идею. Стелла жаждала отыскать источник этого волшебства, стать его хозяйкой, взять его под контроль. Анри начал с этого воспоминания, затем осторожно потянул за ниточки, распутывая все то, что происходило потом.
Это был тяжелый труд. Анри предпочел бы забрать воспоминания Стеллы и сразу передать Тео, не вглядываясь в ее уязвимые места. Ему не хотелось видеть крупицу человечности, скрытую под ее стремлением к совершенству. Не хотелось знать, что в глубине души Стелла беспокоилась из-за своей неспособности выстраивать отношения с другими людьми, и поэтому, обнаружив, что она в любое время может начинать эти отношения с начала – поскольку может стирать у своих близких память о своих ошибках – не могла не поддаться искушению.