Я пытался не показывать своего облегчения от того, что Занор не зашел в комнату раньше. Мне нужно быть осторожнее с приказами.
Роксана высвободила руку, поднялась с пола и с пунцовым лицом бросилась в кресло.
— Вы меня поняли, ваше высочество?
Она шмыгнула носом и отвернулась. Выпрямила спину. Скрестила руки на груди. И быстро спрятала подрагивающие ладони.
У меня не было времени на придворные игры.
— В чем дело, Занор?
Занора, похоже, ничуть не встревожила вся эта кутерьма.
— Я пришел, чтобы исполнять ваши приказания, мой король. Добрый Вроун сказал, что я могу вам понадобиться.
— Благодарю тебя. Ты не мог бы подождать немного…
Я оставил его у двери и поспешил к кровати, где закутанная в покрывало женщина начала ощупывать Паоло. Одну за другой она снимала мои неуклюжие повязки, осматривала его раны и синяки, трогала каждую кость и каждую мышцу с головы до ног. Когда она надавила пальцами на посиневший живот, Паоло резко вскрикнул, но так и не очнулся. Она быстро погладила его ладонями, и он снова затих. Когда целительница сняла повязку с его ладоней, она лишь покачала головой и осторожно перебинтовала их снова.
— Вы можете помочь ему?
— Порезанное и ушибленное уймется само, — ответила она. — Кости в его середине я смогу собрать и сделать крепкими. Молоко узловатого дерева с рогатыми листьями я принесу, чтобы остановить кровь внутри, от которой ему больно, и очистить его так, что он снова сможет есть и пить. Но в раны на руках проникла болезнь, и мне нечем унять ее. Если болезнь не уйдет, я не смогу собрать кости, и он всегда будет безруким.
Разобрать ее слова было очень непросто. Она говорила тихо, словно теряя половину звуков в покрывале, но я понял вполне достаточно.
— Болезнь в руках… Вы имеете в виду — нагноение, заражение крови, омертвение, из-за которых они станут горячими, загниют и наполнятся ядовитыми соками?
Она кивнула.
— Неужели у вас нет здесь каких-нибудь лекарств, трав? Окопника, калгана, ноготков?
Келли, матушкина подруга-дар'нети, кое-что рассказывала мне о целебных растениях.
— Я ничего не знаю о них.
Конечно, откуда бы ей знать. Так мало чего росло в лишенном солнца Пределье, кроме…
— Возможно, я смогу найти кое-что полезное. Сделайте все, что сможете до моего возвращения. Посылайте Занора за всем, что вам понадобится.
Когда я направился к двери, принцесса вскочила с кресла и заступила мне путь к двери.
— Ты же не уйдешь снова, когда вокруг кишат подобные создания.
— Я вернусь, — ответил я, жестом велев ей отойти в сторону.
— Твой друг может очнуться. Он уже приходил в себя, пока тебя не было. И спрашивал о тебе. О «молодом хозяине». Я предположила, что это ты.
— Что он еще говорил?
— Я сказала ему, что ты ушел убивать человека, а он ответил, что, скорее всего, ты вернешься королем.
Я дал ей еще одну возможность убраться с дороги, но она по-прежнему стояла между мной и дверью.
— Ты собираешься убить кого-то еще?
— Надеюсь, что нет.
— Не слишком ли ты юн, чтобы убивать?
— По-моему, сегодня утром ты вполне успешно справилась с убийством. А я моложе тебя ровно на один год, десять месяцев и пять дней.
Я взял Роксану за плечи и отодвинул в сторону, оставив ее стоять с разинутым ртом.
Через полчаса я вернулся с пригоршней трав, листьев и корней. Снова попасть в сад оказалось совсем просто. Прикосновение к резному кругу точно так же открыло проход. К счастью, я нашел много знакомых растений. Некоторые другие тоже показались мне полезными, хотя они ничуть не напоминали те, которые описывала мне Келли.
Целительница была поражена разнообразием трав, которые я принес ей, и моими рассказами об их применении. Как только мы вскипятили, охладили, протерли или выжали все, что могли, и намазали лекарством руки Паоло, она перевернула его на бок и принялась растирать ему спину и живот.
— Пока вас не было, я дала ему древесное молоко, — объяснила она. — Теперь я должна делать так, чтобы оно смогло впитаться и вылечить его. Скоро из него выйдет кровь, вытекшая из ран внутри.
По-прежнему не приходя в себя, Паоло стонал от каждого ее прикосновения.
— Она его убивает. — Принцесса подошла к моему столу и вгрызлась в похожий на яблоко фрукт из деревянной миски. — Похоже, ты ни о чем, кроме него, не думаешь, но все же позволяешь ей мучить его. А еще здесь лежит мертвое создание… прошу прощения, мертвый человек, и, возможно, другие такие же уже приближаются сюда, а ты торчишь тут столбом.
Паоло снова застонал. Струйка крови стекла из уголка его рта. Занор стоял на коленях у кровати, и женщина знаком велела ему поднести к лицу Паоло тазик.
Я схватил ее за запястья, прежде чем она снова коснулась Паоло.
— Ты уже делала это раньше?
— О да, великий король. Многие одиноки были наказаны, и такое повреждение не редкость. Древесное молоко стягивает кровь в его животе так, чтобы его можно было от нее избавить. Возможно, будет лучше, если вы пока что оставите нас. Возвращайтесь перед окончанием света и увидите перемены. Я позабочусь о нем так, как если бы это были вы.
— Она хочет, чтобы ты ушел и она смогла ограбить тебя, — заявила принцесса, заглянув мне через плечо. — Тебе стоит оставить кого-нибудь следить за ней. Не жди добра от того, кто прячет лицо.
Я отпустил запястья целительницы и продолжил наблюдать за ее работой. Ее руки двигались осторожно и мягко, без малейших сомнений. Паоло застонал и выхаркнул еще немного крови вместе с розоватой, похожей на молоко жидкостью. Женщина бережно умыла его лицо.
— Наверное, вы правы, — сказал я целительнице. — Мы пока что оставим вас. Занор будет поблизости и принесет вам все, что потребуется.
— Я применю масло желтого корня к его рукам, как вы и сказали мне, — прошептала она, прикрывая глаза. — Благодарю вас за доверие, величество.
— Почему ты не говоришь громче? — спросила принцесса. — Ты что-то скрываешь… дурачишь этого мальчишку. Его друг умрет, и я никогда не выберусь отсюда.
И движением столь быстрым, что я не успел помешать, Роксана сдернула с женщины покрывало.
С тихим мучительным вскриком целительница вскинула руки и прикрыла ими лицо, но не раньше, чем мы увидели то, отчего принцесса бросилась к умывальному тазу, где ее вырвало. Я же вступил в тяжелейшее в своей жизни сражение — с собой, чтобы не сделать того же.
У женщины-одинока ниже глаз не было лица — ничего, кроме костей и хряща. Скудный покров кожи оказался почти прозрачным, тонким слоем на мышцах, позволявших ей двигать челюстью. Ни губ, ни щек, ни носа… она была ошеломляюще уродлива.
Женщина отшатнулась к двери. Неудивительно. Это было все равно что раздеть ее догола и высечь. Что могло загладить такую вину?
— Скажи, есть ли имя, которое тебе хотелось бы носить? Мне нужно как-то звать тебя. Ты была среди моих свидетелей, и я обещал тебе имя.
Она покачала головой, не убирая ладоней от лица, не поднимая переполненных слезами глаз. И все же она остановилась.
Подавляя тошноту, я опустил ее руки. Осторожно взял свисающие концы покрывала и обернул их вокруг ее головы, как она его и носила.
— Возле моего дома, очень далеко отсюда, растет редкое растение под названием нитея. Очень простое, без цветов, только с шипами. Но если копать глубоко, можно найти ее корень — ярко-красный, длинный и шелковистый, очень красивый. Если взять его и положить на рану, он снимет боль и исцелит ее, не оставив шрама. Если ты позволишь, я дам тебе имя Нитея.
Она опустилась на колени, склонив голову. Я быстро поднял ее.
— Позаботься о моем друге, Нитея. Пришли за мной Занора, если он очнется.
Потом я схватил бледную принцессу за руку и вытолкнул в коридор.
— Если ты еще хоть раз поднимешь руку на одного из моих подданных без моего разрешения, я тебе ее отрежу. Ты меня поняла?
Она попыталась не отвечать, но я крепко держал ее, пока она не кивнула головой.
— Паоло был прав. Я король этой заброшенной земли, и я намерен как можно скорее выдворить тебя отсюда и вернуть туда, где тебе и место. Но до тех пор ты у меня в гостях и будешь вести себя как гость, не важно, обращает кто-то на тебя внимание или нет. И к каждому слуге, к каждому нищему, к каждому человеку, как бы он ни выглядел, ты будешь относиться с тем уважением, какого ждешь для себя. Это не Лейран.
Она по-прежнему молчала; ее бледное лицо оставалось неподвижным, только чуть подрагивала нижняя губа.
Мы нашли Вроуна, и я велел ему разместить Роксану в гостевых покоях, в соответствии с ее положением, и проследить, чтобы ей нашли сменное платье, накормили и позволили ходить везде, где ей вздумается, но ни на миг не оставляли без присмотра. Остаток дня я провел, укрепляя свое положение в Голубой башне.
Вроун расспросил здешних слуг, и я прогнал тех, кто выказывал слишком сильную преданность Стражу. Охранителей я распустил всех до единого, запретив одинокам мстить за преступления, совершенные ими по приказу Стража, но пригрозив отменить свою защиту при первой же попытке бунта. Вместо них я назначил двадцать одиноков, о которых Вроун отозвался как о достойных доверия, мужчин и женщин, ставших моими свидетелями в приемной. Вместе с новыми обязанностями я дал им и имена, полагая, что еще ни один правитель не находил себе более преданных приверженцев. К тому времени, как лампы погасли, я сделал уже все, что мог.
Я вернулся в свою комнату, чтобы проведать Паоло, и застал его мирно спящим под присмотром Нитей. Я пожелал женщине доброй ночи, но не успел найти себе новую кровать, когда один из слуг принес мне срочное послание от Вроуна — тот просил меня прийти в покои Стража. Я поспешил по лестнице на третий этаж, через просторный зал и дальше по коридору, к нескольким одинокам, которые с поклонами расступились при моем появлении. Мой коричневый приятель Об стоял в дверях. Со стуком, сотрясшим стены, он бухнулся на колени, прижимая толстые руки к груди. Его голос гудел в невероятном горе.