— Это связано с прорицанием, или оракулом, или чем-то в этом роде…
Я не упомянул о Пропасти, лордах и о том, зачем я пришел сюда. Я рассказал ей только про Стража и его преступления и про то, как пришел в Пределье по собственным причинам, но всеобщие надежды загнали меня в угол. Пока я говорил, мы снова начали прогуливаться, сначала по коммарду, а там и повернули обратно в город. Начал накрапывать дождь, но воздух оставался теплым и спокойным. Роксана, кажется, не возражала. Она слушала, скрестив на груди руки и не сводя глаз с дороги, но не упускала ни слова и продолжала перебивать меня все новыми вопросами.
— Здесь все были калеками или их такими сделал Страж?
— Они такие, какие есть, — ответил я. — Можешь считать, что это мир изгоев, отбросов, тех, кому в нашем мире не нашлось бы места. Они не…
— А те три чудовища пришли в Лейран и воровали людей, похожих на этих, — она взмахнула рукой, показывая на растущую толпу, что следовала за нами по темным улицам, — перепугав всех до полусмерти. Они притаскивали их сюда, чтобы жить вот так вот, как будто здесь им будет чем-то лучше.
— Вроуна и двух его друзей послали в наш мир искать их короля. Просто они считали… ну, думаю, они пытались помочь. Пределье — совсем молодой мир. У них мало опыта…
— И поэтому они сделали своим королем мальчишку!
Разговор с Роксаной напоминал мне прогулку по полю, заросшему колючими сорняками: под конец ты оказывался исцарапанным всюду, куда только мог воткнуться шип.
— Я не собираюсь становиться их королем навеки. Мне просто нужно кое-что узнать у Истока. А Страж мне мешал.
— Значит, ты не собираешься здесь задерживаться и разбираться с тем беспорядком, который сам же и устроил.
— Как только Паоло поправится, я выясню то, зачем пришел. А затем мне придется уйти, поскольку я должен кое-что исправить. И убедиться, что некоторые люди… в порядке…
— И отвести меня домой.
— И это тоже. А тем временем — да, кое-что нужно сделать и здесь, и, поскольку это я перевернул тут все вверх дном, этим придется заняться мне. Потом они смогут выбрать себе другого короля, если он вообще им нужен.
— Но зачем сюда притащили меня? Ты знаешь, что они сделали с моим отцом? У них ведь нет никаких пророчеств о сведении с ума законных королей или похищении принцесс, не так ли? При всех моих недостатках, я не вполне соответствую тому, что искали твои странные друзья.
Мы снова вышли на коммард перед Голубой башней, но передо мной поставили еще одну загадку.
— Я знаю, что произошло с королем Эвардом, и спрашивал об этом Вроуна. Он клянется, что они его и пальцем не тронули. Все остальное он признает — что забирал других людей и тебя.
Я махнул рукой в сторону группы башен, до которой мы еще не добирались, и мы повернули туда.
— Что ты видела в ту ночь, когда на твоего отца напали?
Роксана не отказалась от продолжения нашей экскурсии. Казалось, ее вообще все устраивало, пока она говорила.
— Это случилось ночью в мои именины. Должен был быть роскошный праздник — к нам привезли керотеанских огнеглотателей, но мама объявила, что к папе прибыл гонец с сообщением и ей нужно составить ему компанию. Половина гостей собралась уходить. Никому не хотелось тратить свое время, если мама и папа не увидят, как они кокетничают и подлизываются ко мне. Я страшно рассердилась на папу, так что отправилась его искать еще до того, как унесли полотенца и воду для омовения рук. Я не застала его ни в одном месте, где он мог принимать гонца, так что пошла в его покои. Стража не хотела меня впускать, но я… настояла.
Эту сцену было нетрудно себе представить.
— Папа сидел на постели и выглядел так, словно кто-то ударил его по голове, и к нему прикасался человек. — Роксана содрогнулись. — Высокий, пугающий — ну, честно говоря, его лица я не видела… и, возможно, он не был таким уж высоким. На самом деле ближе к среднему росту. На нем был плащ, как у слуги, с низко надвинутым капюшоном. Но его голоса я не забуду никогда — тихого, вежливого, шепчущего ужасные вещи, называющего папу «отцом хаоса».
— Был ли это тот человек, которого ты видела раньше? Твоя мать сказала, что ты видела угрожающего тебе человека в собственных покоях.
Роксана вспыхнула румянцем.
— Нет. Он… ну, об этом я говорила, когда была намного младше, и, возможно, не вполне… точно. Все было совершенно по-другому. Я позвала маму и стражников, но к тому времени, как они прибежали, человек уже исчез. И никто не видел, как он выходил из комнаты.
— Когда Вроун забрал тебя… этот человек тоже был там?
— Нет. Я заперлась в папиной комнате, всем сообщив, что собираюсь сидеть там, пока они мне не поверят. Глупо, я понимаю, но я не могла придумать, как еще поступить. Я была так зла и так испугана. Да, испугана. Я ведь не дура, а лейранские дворяне — далеко не самые терпеливые вассалы. Если бы поползли слухи о папином нездоровье, к полуночи он был бы уже мертв, а я бы оказалась замужем за тем из претендентов, кто дожил бы до рассвета. Бедная мама… — Она глубоко вздохнула. — Как бы то ни было, я заснула на папиной кровати, а разбудила меня вспышка зеленого огня… Карлик все бормотал какую-то чепуху, а когда я сообщила ему, кто я такая, и пригрозила спустить с него шкуру, эти три жутких существа потащили меня, словно тюк с хламом…
Когда, обогнув угол, мы в очередной раз вышли на коммард, Роксана снова внимательно смотрела на меня.
Глубоко вздохнув в надежде, что я успею договорить, прежде чем на меня обрушится новый шквал вопросов, я попытался пересказать то, что Вроун объяснил мне.
— Эти три одинока последовали за мной в Монтевиаль из-за дурацкой веры в то, что я их король — поскольку они мне снились. Когда они узнали, что в Монтевиале живет настоящий король, они отправились во дворец и нашли там тебя. И когда ты… э-э… начала все это — мол, ты дочь короля и тебе суждено занять престол, — Вроун говорит, они испугались, что ты и в самом деле можешь оказаться той, кого они ищут. Они не решились отпустить тебя, поэтому и притащили прямо сюда.
На самом деле, как сказал Вроун, к тому времени, как она перестала вопить, они были почти уверены, что она не может быть королевой Пределья, но побоялись, что она приведет свои угрозы в исполнение, если они ее отпустят. Но эту деталь, похоже, лучше было оставить на потом.
— Это не совсем то королевство, которое я имела в виду. Так, полагаю, когда они говорили о некоем «короле» — они имели в виду тебя?
— Я не… Им не следовало забирать тебя.
Я не собирался извиняться за то, к чему не имел отношения. По крайней мере, не перед ней.
— Я — наследная принцесса Лейрана. И я это пережила.
Мы снова подошли к ступеням Голубой башни. После того как мы «подумали о нас внутри» и подозвали ожидавших нас служанок, я поклонился.
— Я велел слугам предоставить тебе все необходимое.
К моему изумлению, Роксана в ответ присела в реверансе.
— Скажите мне, ваше величество, вы один обедаете в вашей королевской трапезной или, быть может, бывшая подруга детства может к вам присоединиться?
Я едва не поперхнулся. Я скорее сяду обедать в зарослях крапивы.
— Я ем вместе с Паоло, — выдавил я. — Он не привык так долго лежать, и мне стоит с ним поговорить. А там довольно тесно…
Она вскинула брови, развернулась и пошла прочь. Ее промокшая, слишком просторная рубаха развевалась позади нее, словно коронационная мантия. Я чувствовал себя комком грязи на полу.
Через три дня Нитея объявила, что Паоло уже может есть нормальную еду. На пятый день мы с ним прошли несколько шагов по коридору. Неделя, и его ребра перестали так страшно болеть, хотя Нитея все равно туго их перевязала. Его руки оставались забинтованными. Целительница принялась «собирать кости», как только прошло нагноение. Паоло не хотел, чтобы я находился рядом, когда она этим занималась, сказав только, что был бы мне весьма признателен, разыщи я какую-нибудь травку, притупляющую ощущения — где-нибудь от шеи и ниже, — пока она творит свои чары.
— То, что она делает, — это не чары, — объяснил я ему. — Просто таким образом все делается в этом мире.
И я снова повторил то, что уже говорил Роксане.
— А принцесса…
— Вполне вежлива. Занор каждое утро берет ее на прогулки, а Вроун говорит, что она пытается научить слуг шить, правильно подавать еду и заправлять ее постель. Больше она никого не бьет и топором не размахивает.
— Удивительно. А казалась такой…
— … испорченной соплячкой?
— Ага, именно.
— Так и есть. Каждый раз, когда я ее вижу, она распекает меня насчет еды, одежды, температуры, своих охранников, отсутствия окон и солнца — да насчет всего. Думаю, она просто не умеет не жаловаться. Я держусь от нее как можно дальше.
— Однако она симпатичная — даже когда я ее видел. Странно подумать, ты уже мог бы оказаться на ней женатым.
Похоже, Паоло понравилась эта мысль. Я счел ее тревожной.
— Значит, от моего похищения была все же какая-то польза.
Он поднял брови и покачал головой.
— Однажды ты выбросишь из головы все эти чары, предназначения и королевские дела и поймешь, что мужчине есть о чем подумать и кроме них.
В тот день, когда Паоло почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы взобраться по лестнице до прохода, мы предприняли давно откладывавшийся визит к Истоку. Оставалось около часа до того, как погаснут лампы. Я просидел весь день в приемной, выслушивая прошения группы далеко обитавших одиноков, которые хотели прокопать ров от другого скопления башен, чтобы провести воду к своим полям таппы.
— Ты уверен, что уже готов к этому?
Паоло оттолкнул мою руку.
— Если ты сейчас до него не дойдешь, ты вообще забудешь, зачем сюда пришел. Не хочу, чтобы ты вошел во вкус всех этих королевских хлопот. Я многое готов отдать, чтобы поскорее снова увидеть солнце.
Испытав все те же неприятные ощу