– Садык, ступай ко мне ближе, бездельник! – прогремел неожиданно голос «дядюшки» Магди, заставивший приунывшего Нагу вздрогнуть.
– Чтоб ты подох, скотина! – прошептал он себе под нос, но поднялся и с понуро опущенной головой поплёлся на зов хозяина.
– Ты что хмурый такой, Садык? – обратился к нему Кайсаров, развалившись на устилавших деревянные нары подушках.
– Отстань от меня! – сердито огрызнулся Нага, глядя в сторону.
– Что, не по нраву пришлось, как я называл тебя при людях? – спросил «дядя» Магди.
– Меня не задели твои оскорбления, – ответил ровным голосом Нага, стараясь выглядеть спокойным и уравновешенным. – Лай собаки чужие тоже считают оскорблением, а её хозяин думает иначе.
Кайсаров изменился в лице. Он, видно, догадался, к кому относится брошенная «племянником» злая фраза. Он уставился на Нагу своими колючими глазками:
– Подонок! Ты ещё смеешь плевать ядом мне в лицо?
Нага натянуто рассмеялся. Резкая перемена, происшедшая с Кайсаровым, немного развеселила его.
Магди на его смех отреагировал иначе. Он до побеления пальцев сжал свои пухлые кулачки и, скрипя зубами, прошипел:
– Ты мне заплатишь за свои дерзкие речи, бездельник!
И это предупреждение вовсе не испугало «племянника». С его лица сползла маска озабоченности, а в глазах засветилась плохо скрываемая насмешка.
Гнев охватил Кайсарова. Мало того, что стоявший перед ним наглец ухмыляется над его словами, он ещё осмеливается дерзить ему! И кто! Нищий негодяй, которого он и за родственника не считает!
Магди старался сдерживаться, но голос его дрожал от негодования, когда он говорил с ним, а лицо сменило обычный свой красный цвет на пепельный.
Дерзость «племянника», которого он впустил под свой кров лишь из жалости, была для него абсолютной неожиданностью. В глубине души он сильно побаивался Садыка и опасался его. Но сейчас наглая выходка негодяя до предела взбесила его и даже… Даже лишила дара речи!
Нага расслабился. Миновала пора мучительного внутреннего разлада. Решение принято. Схватка началась. Вновь обрёл он былую уверенность в себе и гордость. Теперь с приходом весны и разгромом шаек Пугачёва он готов был идти на всё, лишь бы довести цель своей жизни до конца. Начало противостояния с «дядей» было тяжёлым, но теперь дело принимало иной оборот.
– Вели слугам приготовить мне утром двух осёдланных коней, побольше еды и оружия, – сказал он Кайсарову так внушительно, что тот даже заморгал, подумав, не ослышался ли.
– Но…
– Убью тебя и всю твою семью! – пригрозил тогда Нага. – Убью всех, если хоть что-то не будет сделано!
Глубокая тишина вновь овладела домом – тишина мёртвая, тягостная, страшная, которая даже мужественную душу наполняет чувством тоски и безысходности. Отпечаток этой тоски и безысходности вдруг отразился на лице «дяди» Магди.
– Ты… ты… – Кайсаров с трудом проглотил застрявший в горле ком и облизнул языком пересохшие от сильного волнения губы. – Ты мне г-грозишь с-смертью, п-подонок?!
Настала очередь разозлиться Наге. Он выхватил из-под халата кинжал и продемонстрировал «дяде».
– Мне надоело выслушивать от тебя оскорбления, жирный боров, – сказал он грозно. – Если ещё раз твой рот выблюет хоть какую-то пакость, я зарежу тебя! Понял?
Кайсаров понял. Но, будучи скованным страхом, он не смог ответить, а лишь утвердительно кивнул.
– Тогда спокойной ночи, «дядя», – ухмыльнулся Нага, поворачиваясь к Кайсарову спиной. – Только не приходи ночью в мою комнату и не присылай слуг. Я могу подумать, что пришли меня убить, а дальше… Спи лучше спокойно, Магди, и не мешай мне убраться из твоего дома с миром!
Нага мирно спал на своей подстилке, когда на него набросились посланные Кайсаровым слуги. Они связали ему руки и ноги, после чего зажгли свечу.
Оставшись один на один со своим подлым «дядей», наставившим на него пистолет, Нага собрался с мыслями. Словно сквозь сон он вспомнил состоявшийся между ними разговор и подумал, что теперь ему не добраться до тайника с золотом. А Магди, хищно оскалившись, сказал ему:
– Как видишь, я не испугался твоих угроз, Садык! Теперь ты в моих руках, и я волен поступить с тобой как захочу!
И он бросил на связанного «племянника» полный презрения взгляд.
– Всегда задаю себе вопрос, – улыбнулся Нага в ответ. – Почему мне так не повезло с родственниками? Все, как на подбор, – упыри кровожадные!
– Это родственникам с тобою не повезло, – возразил Магди. – Ты отца в гроб вогнал. А ещё…
– Тех, о ком ты хотел только что сказать, порубил Калык с сабарманами, – не дав ему договорить, выкрикнул Нага. – Отпусти меня, и я уйду. Не бери грех на душу!
Кайсаров опустил пистолет. Он нагнулся и, сощурив глаза, сказал:
– Я утром решу, что с тобой делать, Садык! А теперь «отдыхай». Я не буду злить тебя своим присутствием!
Магди ушёл. Но он, видимо, до такой степени боялся своего дальнего родственника, что решил не оставлять его одного. Как только Кайсаров вышел из бани, в неё тут же вошли его слуги, которые расселись по углам.
«Дядя ушёл, а я лежу здесь связанный, и меня сторожат тупорылые слуги, – подумал тоскливо Нага. – Как это всё нелепо!»
Отчаяние обострило его сообразительность. Он сумел незаметно для дремлющих стражников ослабить свои узы. Затем, резко вскочив, он накрыл огонёк свечи ладонью.
Очутившись неожиданно в темноте, очнувшиеся от дремоты слуги решили, что кто-то напал на них и подняли пальбу. Стреляли куда попало, а баня небольшая – вот они и перестреляли друг друга. Когда слуги обнаружили свою ошибку, двое из них были убиты, а шестеро остальных ранены…
Выскользнув тем временем за дверь, Нага метнулся к спальне Кайсарова. Гонимый гневом и отчаянием, он был как сумасшедший. Но больше всего его подгоняла жажда мести, такая же сильная, как его мечта о богатстве…
Ворвавшись в спальню, Нага с силой толкнул в грудь успевшего вскочить с постели Магди. Тот упал обратно на одеяло и тут же вскочил на ноги.
– Ты… ты… – Он силился что-то сказать, но не смог. Спёрло дыхание.
– Я… Я… – передразнил его Нага. – Что, не ожидал увидеть меня, баран курдючный?
Кайсаров кинулся к столику, на котором горела свеча, лежал кинжал и пара заряженных пистолетов, но «племянник» опередил его. Схватив пистолеты, он взвёл курки и направил их на затрясшегося от страха Магди.
– Теперь я вижу, что ты рад меня снова видеть, – усмехнулся он.
– Я? Тебя? – у «дяди» отпала челюсть.
– Это уже не важно, – Нага нахмурил брови. – Быстро одевайся, «дядя», седлаем коней и едем на «прогулку».
– На прогулку? В такое время? – опешил и ещё больше испугался Кайсаров.
– Не вижу ничего странного, – сдержанно ответил дерзкий «племянник».
– Ты считаешь это не странным?
– Вот именно. Я считаю это полезным! В осаждённый Оренбург ты возил жратву ночами! Или я ошибаюсь?
Магди нахмурился и промолчал, а Нага продолжил:
– Ты будешь скакать рядом со мной до тех пор, пока я не удостоверюсь, что твои слуги и сыновья не скачут за мною!
– И что тогда?
– Я отпущу тебя.
– А если мои сыновья и слуги всё же последуют за нами?
– Тогда я убью тебя и попытаюсь от них оторваться!
– Может возьмёшь деньги и оставишь меня в покое?
– Нет, денег я не возьму. Я предпочту прикрыться тобою! Я хочу жить, а не быть богато похороненным!
За дверью послышались торопливые тяжёлые шаги. Нага отступал в тень. Сын «дяди», Салим, высокий крепкий юноша в полушубке и бараньей шапке, с саблей в руке вошёл в спальню.
Поняв, что без крови теперь не обойтись, Нага напрягся.
– Сюда не заходил этот шайтан Садык, отец? – густым басом спросил Салим, глядя от порога на притихшего, понуро сидевшего на кровати Магди.
– Заходил, – ответил тот, вздыхая. – Он у тебя за спиной, сынок.
Не успел Салим обернуться, как Нага оказался рядом и коснулся его спины стволом пистолета.
– Какая трогательная забота о престарелых родителях, – злобно прошипел он в затылок юноше. – Стой и не трепыхайся, «братец». Не успеешь и пикнуть, как я вгоню в тебя пулю.
Салим замер и выронил саблю.
– Ты правильно поступил, сынок, – одобрил с несчастным видом отец. – Этот негодяй не задумываясь выстрелит в тебя, если вздумаешь ему перечить.
– Слушайся отца, мальчик, и останешься живым! – пообещал Нага, но пистолета не отвёл от спины Салима. – Сделаете, как я хочу, оба останетесь живы!
Когда ствол пистолета «братца» коснулся его спины, юноша задрожал от страха, но, убедившись, что смерть ему не угрожает, вздохнул с облегчением.
– Чего ты хочешь, Садык? – спросил он, стараясь не шевелиться, чтобы не спровоцировать Нагу на выстрел.
– Я хочу двух коней с сёдлами, – охотно пояснил тот. – Мы с твоим отцом немного подышим свежим ночным воздухом.
– Он говорит правду, папа? – спросил Салим, посмотрев на отца.
– У нас нет выбора, сынок, – простонал Магди. – Делай, что он говорит.
С улицы послышались голоса. Нага надавил стволом пистолета между лопаток юноши, и тот затрясся. Шум всё приближался.
Нага похолодел. Он ждал, что вооружённые до зубов слуги сейчас ввалятся в дом своего хозяина. Он замер, но голоса, к счастью, затихли.
– У меня мало времени, Салим, – прошептал ему в затылок Нага. – Я слышу, как ваши люди повсюду ищут меня. Советую тебе и твоему отцу не испытывать моего терпения.
– Идем седлать коней, сынок, – начал натягивать на себя халат Магди. – Я не хочу, чтобы ты умер таким молодым!
Ободрённый словами отца Салим пошевелился.
– Только помни, «братец», я всегда за твоей спиной! – предупредил его так, на всякий случай Нага.
Они втроём вышли на улицу. Увидев хозяев в компании их врага, слуги поспешили к ним со всех сторон, воинственно размахивая оружием.
– Всем назад! – крикнул старший Кайсаров. – Все можете идти спать. Мы уже поладили с нашим, гм-м-м, «родственником»!