Александр Прокофьевич, Архип и Александр Артемьев-младший, опустив головы, послушно приблизились. Они встали перед старушкой на колени и ждали, что она собирается им сказать, или объяснить своё странное «приглашение» в совсем не подходящее для ночных бесед место.
– Мариула, почему ты позвала нас ночью на кладбище? – спросил Архип, не выдержав воцарившегося молчания. – Разве в избе твоей мы не могли бы поговорить более спокойно, чем здесь, среди могил!
– Я уже ушла из своей избы без возврата, – вздохнула она.
– Как это?! – воскликнул встревоженно граф. – Тебя что, из избы прогнали?
– Нет, я сама ушла, – остудила его пыл своим ответом Мариула.
– А кладбище здесь при чём? – спросил Архип, от волнения едва владея собой. – Ты что, в крепость жить перебралась?
– Слухайте меня, детки, – промолвила Мариула слабым голосом, – и не спрашивайте ни о чём. Я хочу насладиться встречей с вами сполна! Александр, подойди ко мне! – поманила она сына Архипа. – Я хочу прикоснуться к тебе, отрок Божий!
Юноша, бледный как лист бумаги, стуча зубами, всё же нашёл в себе смелость и подошёл к Мариуле.
Коснувшись его, она вздрогнула.
– Ты… ты… – прошептала Мариула, ощупывая его пальцами, словно её глаза не видели его. – Да, это ты, Сашенька! Как долго я хотела увидеть тебя. Хорошо хоть сейчас…
Она перестала ощупывать едва живого от страха юношу и повернулась лицом к не менее испуганным его отцу и деду.
– Я ухожу, дети мои! – сказала она очень тихо ещё больше ослабевшим голосом. – Я ухожу, а вы остаётесь!
– Мариула! – воскликнул Архип.
– Погоди, Архипушка, погоди, – продолжила она, – времячко бежит, а смертушка не ждёт. Я много сделала для людей, я жила ради них. Я не уношу с собой в могилу никакого зла на род людской. И жизнь свою я прожила полную и счастливую! Да будет воля Божья! А вам, Артемьевы, спасибо, што навестили меня сегодня. Страдала все эти годы я за вас. Но больше мне сказать нечаво. Ляля уже всё обсказала вам за меня.
Мариула перешла на шёпот. Складывалось такое впечатление, будто силы покидают её и она вот-вот умрёт, не сходя с места.
– Хочу вот ещё что обсказать вам на прощанье, сынки мои Артемьевы, – не пытайтеся впредь вызнать про судьбу свою! Судьба ваша в семье крепкой и единой! Судьба ваша – это земля, вас взрастившая и вскормившая! И вы душою с нею связаны. Ни одна чужбина, пущай самая распрекрасная, не заменит вам Родины! Россия – мать ваша, а вы дети её! Берегите ее, помогайте ей, и пусть она гордится сыновьями своими! Прощайте, дети мои, и любите друг друга. Прощай, граф Артемьев. Тебе воздастся Господом за то, что ты не бросил деток своих, а собрал их под своё отцовское крыло и дал им всё, что только дать был в силах! Прощай, Архип, оставайся таким же, как и был – всегда добрым, сильным и справедливым. Прощай, Сашенька. Всегда помни, голубок, что продолжатель ты рода своево славного. Надежда и опора своих родителей. Только на тебя ляжет бремя заботы о своех. И ты прощай, славный Сакмарский городок, земля славная, казачья! Ты – колыбель края Оренбургского и частица весомая России Великой! Я со всеми вами разделила свою судьбу и не жалею. Я горжусь этим! Вот и всё, прощевайте, дети. Ступайте себе с кладбища, да покуда до ворот не дойдёте, не оборачивайтесь…
И Мариула указала Артемьевым на крепостные ворота.
– Господи, жив ли я? – спросил у Архипа граф, покачиваясь на ватных ногах и неуверенно шагая в направлении ворот.
– И не обнялись даже не разу, – думая о своём, угрюмо пробубнил сын, тоже ступая по земле неуверенной поступью. – Не эдак как-то всё. Я чувствую себя так, будто только что побывал в каком-то потустороннем мире…
– А Сашок? Что скажешь обо всём этом, внучок? – спросил граф и остановился. – Кстати, а где он?
– Отец? Дед? Идите сюда? – неожиданно позвал их Александр.
Александр Прокофьевич и Архип обернулись. Они увидели юношу, стоявшего у могилы, возле которой только что сидела и разговаривала с ними Мариула. Но сейчас рядом с Александром её не было.
Недоумённо переглянувшись, отец и сын Артемьевы вернулись обратно и остановились у креста, на который со страхом смотрел Александр-младший.
– Прочтите, – ткнул пальцем в надпись на кресте юноша и отошёл в сторону.
– Чего тут? – удивились Александр Прокофьевич и Архип, приближаясь к кресту настолько, чтобы можно было прочесть начертанную на нём сакмарским писарем Тушкановым надпись: «Здесь покоится прах рабы Божьей Погадаевой Мариулы, царство ей небесное во веки веков».
Под надписью стояла дата.
– Господи, уже девять дней нынче минуло со дня её смерти! – ужаснулся Архип. – Так с кем же мы только что разговаривали?
– Наверное, с её душой, – сказал граф, беря сына и внука под руки и направляясь с ними к выходу из крепости. – Скажи мне кто об этом – не поверил бы! А теперь… Храни Господи её бессмертную и благородную душу!